Малинка с горечью - Аглая Отрада
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Моя Вера Васильевна пичкала меня с детства парным молоком и домашним творогом с его домашней фермы, так сказать от «отечественного производителя». Ну и соответственно, вываливала на меня все новости.
Клим Нефедов не так давно овдовел, и поскольку вдвоем со своей матерью с хозяйством не управлялся, привел в дом новую жену, бонусом к которой шла здоровая и скромная дочь.
Я не любитель выслушивать сплетни, но бабуля, как местный авторитет, считала своим долгом делиться со мной «светскими новостями».
– Ну и дура Надька-то! – сокрушалась она, познакомившись с новой хозяйкой усадьбы. Девка растет, свой угол, какой-никакой ей нужен. А она, балда, совсем мозги потеряла. Продала комнатенку-то! Нет, оно, конечно, Клим – мужик видный. Даже завидный. Вокруг него местные перезрелые невесты лисами вьются. А он видите ли, городскую взял. Она сговорчивая, свекрови не перечит, в хозяйство влилась, как с рождения в деревне жила. Да и Алинка – помощница. Не лежебочничает.
Обычно я слушал бабулин бубнеж фоном, как радио. Но почему-то именно этот выпуск «Сарафан-радио» меня заинтересовал.
Смешливую девчонку с умопомрачительными ямочками на щеках я прозвал про себя Малинкой. Ее сводный братец, точная копия папаши – серьезный и немногословный, принес пакет с моим худи, баночкой малины и запиской.
«Максим! Спасибо большое за то, что не дали мне замерзнуть. Возвращаю вашу вещь и в качестве комплимента от заведения – нашу малину. Такой в округе ни у кого нет. М. Алина»
Вроде ничего особенного, но меня обуял прямо охотничий азарт. Макарова Алина – М. Алина. Малина. Малинка. Как бы я хотел тебя согреть! Причем не надев на нее худи, а сняв все, что на ней есть. А на ней есть смешные хлопковые трусики, настоящие девчачьи. Это я подсмотрел, когда ветер рванул ее легкий сарафанчик, оголив аппетитные ножки и круглую попку, плотно упакованную в эти самые белые, высокие, плотно облегающие.
Алик привел ее к нам в компанию, а она не рассчитывала, что вечер выдастся холодным – пришла в легком сарафанчике. Замерзла, покрылась пупырышками, как гусенок, но уходить было неловко – нам для мафии нужен был человек.
Я отдал ей свою одежку и получил такой взгляд, за который можно порвать любого, кто приблизится к ней.
– А вы не замерзнете?
Смешная! Мы в одной компании, плюс – минус ровесники, а она мне «выкает».
Хотя мои двадцать два года и ее восемнадцать – это небо и земля. Я думал, что мне уже и хотеть нечего. Кажется, прошел все этапы эволюции.
И лишь маленькое зудящее желание, которое меня не отпускало меня почти неделю, – это она. Малинка. Смешная. Вроде ничего особенного. Простушка, на которую дома я бы не обратил внимания, но здесь, на фоне провинциальных красоток, которые старательно изображают из себя моднявых штучек, она выглядит просто раритетом, настоящим анахронизмом. Хотя и не в моем вкусе однозначно. Я люблю стройных, подтянутых, для которых фитнес-клуб – это второй дом. А эта – как сдобная булочка. Не толстая, даже не упитанная, а какая –то крепенькая, будто еще на рассталась со щенячьим жирком. Симпатичная, или можно даже сказать больше – русская красавица в представлении художников девятнадцатого века. Или же эпохи социалистического реализма. С толстой русой косой, большими голубыми глазами. Кажется, сейчас обернет косу вокруг головы, подоткнет подол ситцевого сарафана и пойдет серпом снопы жать.
А моя буйная фантазия уже рисует меня барином, объезжающим владения. И вот останавливаю лошадь, любуюсь ее отточенными движениями, крепкими голыми ногами и говорю.
– Хватит, красавица, поедем со мной.
Она вспыхивает от смущения, опускает глаза и в растерянности теребит выбившуюся прядь…
– Барин, я работаю, – робко отвечает, а у самой румянец во всю щеку, пышная грудь взволнованно вздымается.
– На сегодня с тебя хватит.
Протягиваю руку, помогаю взобраться в повозку и везу на дальний хутор.
Собственноручно отмываю в баньке, наслаждаясь ее девичьей робостью и восхитительной гладкой кожей, какая бывает только у здоровых, знакомых с физическим трудом, простых крестьянских девок. Не в пример полуобморочным, затянутым в корсеты, барышням с болезненной бледностью. И когда-нибудь я женюсь без любви на одной из них, как того требует общество.
А тут грудь, попа – как наливные яблочки – упругие и крепкие!
Тьфу ты! Спасибо, Вера Васильевна, за Бунина. А заодно и за всех классиков вместе взятых, которых ты вбила мне в голову. Отгоняю прочь видение, но ассоциации остаются, цепляются, как репейники.
Сам не знаю, почему залип на нее. Может потому, что она не норовила прыгнуть ко мне на колени. Не кокетничала, как Золушкины сестры на балу, и была единственной девчонкой в нашей компании, с которой я не переспал. Я не прыщавый пикапер, который самоутверждается за счет соблазненных телочек. Пикаперам важно количество, как в войну у летчиков – каждая нарисованная звезда на фюзеляже – сбитый враг. Мне даже жаль этих недомужиков, которые, как студенты, клеят девчонок по шпаргалкам, используют эмоциональные крючки, восполняя техникой то, в чем отказала мать-природа – в харизме самца. Они ущербны сами по себе, потому что разбивают сердца поверившим им дурочкам. Оставляют в их душах после себя выжженное поле. Я же никому ничего не обещаю. От слова совсем. А так – велком к папочке. Сами. И упрекать меня в том, что я «аццкий подлец» – добился своего и бросил, априори бессмысленно.
Но с Малинкой метод созревшего яблока не работал. Она не падала на меня. Просто я замечал, что ее глаза начинали сиять, когда она смотрела в мою сторону. И это замечал не только я…
– Макс, не трогай Алинку…. Она не такая, как все! – Алик отчаянно трясет меня за рукав. Выискался Дон Кихот. Да он и похож на идиота –защитника, сражавшегося с ветряными мельница. Как и тот, не видит реальной картины. Хотя это, наверно потому, что он влюблен в эту голубоглазую хохотушку.
– Такая. Такая, как все, мой бедный друг, – по-отечески шлепаю его по щеке. – Жаль мне тебя. Ничему классика не учит. Ты влюбился в типаж пушкинской Ольги. Если ты погибнешь, она быстро утешится в объятиях другого.
Конечно, я вижу, что она не такая. Но если я могу щадить чувства глупеньких влюбленных телочек, то парням таких поблажек не делаю. Особенно тем, в которых я вижу какой-то изъян, слабинку. Такова природа стаи. Вожак один. И поэтому я намеренно злю его, забавляясь тем, как его легко зацепить
