Время сирот - Николай Побережник

– Там же одни руины, пепелище.

– Вот эти руины и пепелище стали могилой матери… Только во снах ее лицо вижу, а вот так вспомнить не получается.

– Побежали, на обед в кухне звонят, – сказал Вакт, отряхивая от сухой листвы одежду.

Следующие два экзаменационных дня пролетели незаметно, за исключением пары симметричных синяков на скулах Кинта и Вакта – последствия экзамена по военному делу, где друзьям пришлось драться в кулачном бою и бороться. Так пал жребий, который все курсанты тянули из шляпы мастера-наставника Чагала. Все курсанты после этого экзамена выглядели изрядно помятыми, а некоторым даже понадобилась помощь школьного лекаря. Ещё стреляли из револьверов и походных винтовок, затем на лошадях звена жандармов школы, наперегонки, доставляли пустые тревожные депеши в корпус охраны дорог, где курсантов встречал капитан корпуса, и первому прибывшему из трех наездников расписывался в депеше, где указывал имя счастливчика. Также был экзамен по мастерству в ремесле. Кинт и еще двое курсантов почти весь день возились, собирая из узлов и деталей небольшую паровую машину, которую потом, при условии, что модель будет удачной, отправят на ближайшую насосную станцию как силовой агрегат для насосов артезианских скважин. За что курсанты вполне могли получить и денежное вознаграждение в придачу к тем монетам, которые будут звенеть у них в карманах, после того, как ворота школы закроются за их спинами, и перед ними узкой степной дорогой начнет извиваться сама судьба. Машина к слову, оказалась вполне функциональной, и всем троим курсантам были написаны рекомендации от мастера-наставника пара и машин.

Пятого экзамена курсанты ждали с нетерпением. Это пеший поход в составе дозорной группы корпуса охраны дорог. Трехдневный переход, от перекрестка до перекрестка двух торговых трактов, где частенько случаются нападения кочующих банд.

После завтрака курсантам было дано время на сборы и подгонку снаряжения. Плотно увязав к походному ранцу суконное одеяло и поставив ранец рядом с кроватью, Кинт внимательно раскладывал боеприпасы по соответствующим подсумкам на поясе. Длинные латунные цилиндры с закраиной – для походной винтовки, а старые пехотные револьверы заряжались раздельно, сначала в камору заканчивающуюся слабым конусом закатывался свинцовый шар, затем заряд пороха в тубе из бумаги, верх каморы плотно закрывался медной шайбой-капсюлем. Пехотный револьвер, это старое оружие, без малого сто лет прошло, как его уже не производят в оружейных мастерских, но так сложилось, что сделано их было очень много. Эти револьверы еще в ходу, так как дешево, надежно и есть возможность самостоятельно производить для него боеприпас, отливая пули, отмеряя меркой порох и катать бумажные свертки зарядов, а вычистив использованную шайбу-капсюль снова замазать ее пастой воспламенителя, которая быстро высыхает. Кинт управился со всем, как раз когда у ворот школы несколько раз ударили в колокол, объявив о сборе.

Отряд курсантов в пути до расположения корпуса охраны дорог сопровождали двое жандармов верхом, они медленно ехали впереди и болтали, а курсанты, хоть и не выбивали пыль из дороги чеканя шаг, а шли расслабленно, все же держали строй и не растягивались. Спустя пару часов, колонна дошла до небольшой деревеньки на берегу реки, чуть в стороне от которой, возвышалась каменная дозорная башня, построенная внутри крепости с деревянными стенами, за ними и располагался гарнизон. Деревня совсем не большая – десяток дворов, и живут тут из поколения в поколение те, кто кормит и обслуживает корпус. Шорно – седельно – сапожный мастер, семейство механика-оружейника, зажиточная семья мясника, словом, крестьяне и ремесленники.

Тяжелые деревянные ворота со скрипом открылись, и отряд курсантов втянулся внутрь. Две длинных деревянных казармы, конюшни, кухня… курсанты сразу повернув нос по ветру, заулыбались переглядываясь, пахло очень аппетитно.

– Ужин будет по прибытию на перекресток «у двух мостов», кухня обозом поедет с нами, но нам до темна надо быть на месте, по этому кому надо оправиться, бегом до туалетов у той сточной канавы и бегом в строй, – перед курсантами стоял высокий капитан дорожной жандармерии.

Тень от полей шляпы падала на его лицо, под накинутым на плечи плащом из серой парусины, можно было разглядеть на поясе две кобуры с кавалерийскими револьверами нового образца, и ножны палаша.

– Сам капитан Агис с нами пойдет? – прошептал кто-то в строю.

– Что застыли? Никто не хочет отлить? На переходе остановок и привалов не будет, – повысил голос капитан, и курсанты, опомнившись, скинули на землю ранцы, сорвались с места, и побежали к сточной канаве.

Теперь курсантов верхом сопровождали десять жандармов, и две повозки. За исключением капитана Агиса, все остальные жандармы были вооружены короткими пятизарядными карабинами. Кинт внимательно следил за тем как они держатся в седле, как ведут себя на переходе. О службе в корпусе Кинт не то чтобы мечтал, просто ему было по душе то, что они делают, да и брат матери, которого Кинт видел всего три раза в жизни, сам служил в таком корпусе у восточной границы, и говорил, что это престижная государственная служба… почти самая престижная, если не брать во внимание летные корпуса, в которых, уж так сложилось, служила лишь аристократия терратоса.

Спустя четыре часа колонна вышла на мощеную камнем дорогу торгового тракта, по которой прошли еще два часа и встали лагерем в излучине не широкой, но глубокой Красной реки, через которую были построены два моста на небольшом отдалении друг от друга. Один – каменный, узкий и старый, а второй – новый, деревянный и широкий. Была подана команда разбить лагерь, и выставить охранение. С удовольствием и аппетитом поужинав, курсанты повалились спать, за исключением тех, кто заступил в охранение, с дороги все устали, и не было слышно традиционной болтовни перед сном.

Горнист протрубил подъем еще в предрассветных сумерках. Ежась от утренней прохлады, курсанты быстро привели себя в порядок и собрали походное снаряжение, от чего и согрелись. После завтрака капитан Агис построив отряд выпускников, разбил его на пятерки, приставив к каждой по жандарму.

Друзья Кинт и Вакт попали в пятерку, под командованием жандарма Дилла, и их пятерке предстояло самое дальнее направление патрулирования. Жандарм Дилл проверил, как закреплены вьюки на коне и передал Вакту поводья:

– Держи, поведешь и отвечаешь за провиант.

– Так есть, – Вакт кивнул и засиял от оказанного доверия.

– Отряд на марш! – скомандовал Дилл, глубоко вздохнув осмотрел лежащую впереди степь и поправив на плече ремень карабина, пошел вперёд.

Кинт шел замыкающим, и поймал себя на мысли, что непроизвольно улыбается. Идти было не тяжело, Светило дарило весеннее тепло, пахло первоцветами и весной. Справа степь до горизонта, слева холмы, за которыми, вдалеке видны горы, на вершинах которых еще лежит снег.

Прошли пару поворотов ведущих к деревням, по пути попадались обозы, путники, одинокие и группами, пешие и конные. Дилл замедляя шаг, внимательно осматривал встречных, некоторые с ним даже здоровались и он кивал в ответ. Патруль пару раз останавливался, попить, оправиться да перемотать портянки. Через пять часов марша, когда степь начала отступать от дороги, и стали появляться рощицы и кустарник вдоль широкой реки, после очередного поворота патруль вышел к посту – капитальный деревянный навес, снаружи обложенный каменной кладкой на половину роста.

– Привал, – скомандовал Дилл, – обедаем, немного отдыхаем и дальше… До вечера будем на таком же посту у рудника, заночуем там.

Дилл быстро раздал всем поручения, а сам присел на каменную стену постройки, свесил ноги и достав трубку, с удовольствием закурил, поглядывая на курсантов из-под полей шляпы и улыбаясь. Кишу досталось задание развести огонь и готовить обед. Посередине постройки был выложен каменный очаг, причем очень давно – приличного размера булыжники больше чем на половину погрузились в землю, с северной стороны поросли мхом, а железная тренога над очагом явно требовала замены, так как уже очень сильно проржавела. Кинт выдернул несколько поленьев из стопки дров внутри навеса у стены, кем-то заботливо приготовленной и регулярно пополняемой, покопавшись во вьюке, достал большой и тяжелый котелок, подвесил его над очагом, подозрительно посмотрел на истончившиеся от ржавчины стойки треноги и наполнил его водой из бочонка. Затем порубил штыком копченые бараньи ребра и бросил в котелок, туда же крупу, специи, еще долил воды из расчета что крупа разбухнет и накрыл крышкой. Походный чайник Кинт пристроил на камне, пока сварится каша и чайник закипит…