Время сирот - Николай Побережник

– В том-то и дело, что до временного лагеря патруля никакая повозка с «ученым» не приезжала, о расстрелянном патруле сообщил какой-то торговец, что проезжал позже.

– Как не было?

– Вот так, не было. И вообще все там очень странно, следы боя есть, тела ваших товарищей есть, а вот тел нападавших нет.

– Я точно помню, что попал как минимум в двоих, – насупился Кинт.

– Я и не сомневаюсь, что попали, повторяю, следы боя есть, очень много крови по кустарнику у ручья, как раз напротив места где вас обнаружили. Нападавшие собрали тела…

– Зачем?

– Вероятно для того, чтобы скрыть принадлежность к той или иной группе наемников или банде.

– Они очень точно стреляли, это не банда… Дилл рассказывал, что среди кочующих банд мало хороших стрелков. Да не бывало так вроде никогда, чтобы на пост дорожной жандармерии нападать, только у границ такое происходит.

– Верно, поведение нападающих слишком самоуверенное. Может, припомните какие-то детали во внешности нападавших?

– Нет, не особо я разглядывал их… только целился и стрелял.

– Понятно, – Морес встал и несколько раз пройдясь взад и вперед остановился, повернулся к Кинту и спросил, – а все же, может хоть что-то?

– Саквояж.

– Какой саквояж?

– Небольшой такой, потертый, рыжей кожи… его этот пассажир к себе прижимал все время, будто там что-то ценное очень.

– Саквояж значит, – Морес придвинул к себе чернильницу и макнув в нее перо сделал какие-то записи в блокноте, – ну хоть что-то…

– Еще монокуляр, громоздкий такой, совсем старый.

– Хорошо, – кивнул Морес, а потом оживился и спросил, – а нарисовать сможете? Лица этих двух из повозки?

– Нет, не получается у меня так рисовать… а вот монокуляр нарисую, он мне почему-то запомнился, ну саквояж тоже.

– Рисуйте, – Морес придвинул к Кинту свой блокнот, открыв чистые страницы, – вот тут рисуй… те.

Кинт старательно изобразил монокуляр и спустя десять минут вернул блокнот. Морес тем временем выключил звукописец и закрыл ящик. Потом снова занял кресло генерала, достал из толстой черной папки небольшой лист с гербом Акана и написав на нем несколько строк отдал Кинту.

– Вот, возьмите, вдруг вспомните что-то важное, или увидите где, этих людей из повозки… Незамедлительно сообщите мне, это пропуск в канцелярию тайной жандармерии в Актуре. Можете идти.

Кинт поднялся, надел шляпу, кивнул, развернулся и вышел из кабинета…

– Справился? – Чагал постучал по деревяшке протеза трубкой, вытряхивая пепел.

– Рассказал что помню, – ответил Кинт.

– Ну что, ты ступай в казарму, а я пока соберу все для тебя в канцелярии, после обеда обоз идет в столицу, с ним и поедешь.

– Хорошо, – Кинт кивнул и направился к казарме.

С виду массивная дверь легко поддалась, и Кинт вошел в казарму, пройдя по узкому коридору с двух сторон которого было несколько кабинетов наставников, чулан и оружейка, он остановился у центрального прохода… Скрученные матрасы кучей лежат у стены, кровати сдвинуты и нагромождены друг на друга, везде чисто и пусто.

– Эй! – крикнул Кинт, и прислушался к эху.

Слева от входа, у вешалки обнаружились ранец и большой баул для личных вещей, Кинт присел на лавку и уставился в одну точку. Странное было состояние… ничего не хотелось… ни службы в корпусе охраны дорог, ни заниматься поисками интересной работы, связанной с механизмами и паровыми двигателями. Нет, хочется! Хочется, чтобы рядом в фургоне обоза, на пути в столицу, сидел Вакт и как всегда смешно ковырялся в носу, а потом, по прибытию в столицу они бы отправились на главную площадь поглазеть на ратушу. Поглазеть на гуляющих по площади столичных красавиц… Кинт прилег на лавку поджав ноги и подложив согнутую в локте руку под голову, тяжело вдохнул и закрыл глаза. Кинт не спал, просто лежал и старался ни о чем не думать, вообще ни о чем…

Через некоторое время со стороны коридора послышалось узнаваемое поскрипывание. Чагал вошел в казарму и посмотрел по сторонам. Кинт уже занял вертикальное положение, Чагал сел рядом, и положив на колени небольшую деревянную коробку открыл ее.

– Вот тут рекомендации и грамота об окончании школы, – Чагал передал Кишу свернутые и зафиксированные медным кольцом бумаги, – вот это жетон гражданина терратоса, хоть его и выдают в восемнадцать, но для выпускников школы сделано исключение…

Кинт взял небольшой серебряный медальон на кожаном шнурке и повесил себе на шею.

– Это деньги, – увесистый кожаный кошель перекочевал в руки Кишу.

– Тут много…

– Да, немного больше, чем получили остальные выпускники – полагающаяся тебе сотня кестов серебром, еще двадцать от скважинного управления за действующую модель силового агрегата, премия от корпуса охраны дорог в пятьдесят кестов серебром и два золотых.

– Я смогу даже снять комнату на первое время, – взвесил кошелек в руке Кинт.

– Этого не понадобится, вот, держи, – Чагал протянул запечатанный мастикой конверт, – с этой стороны адрес написан… это мой дом.

– Ваш? Вы же все время тут жили, с нами…

– Да сынок, – Чагал достал трубку, – там живет моя сестра, Мила, с семьей, вдовая она… Дом большой, комнаты сдаются, с того и живут. Есть мансарда, ее половина завалена всяким старьем, а вот другая половина с отдельным входом жилая – одна большая и светлая комната. Конечно не «Южная звезда», что на площади, зато ты можешь там жить, сколько захочешь… только, там может починить что придется, но руки у тебя растут из того места, разберешься.

– Спасибо мастер-наставник.

– Не благодари, я рад тебе помочь. И совсем забыл, подай-ка ранец твой.

Кинт принес ранец и сел с ним обратно на лавку.

– Вот тут клапан верхний открой.

– Вот это да! – глаза Кинта загорелись, он извлек из ранца небольшую кобуру перемотанную поясом из толстой кожи с револьвером новой конструкции – с откидным барабаном, – легкий какой!

– Это подарок от капитана Агиса, и еще, на словах он велел передать, что ты заочно зачислен в корпус. Ты же туда хотел?

– Хотел, – погрустнев, ответил Кинт и положил кобуру на лавку.

– Ты вот что, поживи немного в столице, на месяц тебе средств хватит, все обдумаешь, взвесишь, а там уж и решишь как быть.

– Да, так и сделаю.

– Ну собирайся, через час после обеда обоз выезжает, я договорился, тебя недалеко от порта высадят, а там и до моего дома пару минут идти.

Чагал ушел, пообещав, что придет проводить к воротам школы, а Кинт решительно встал с лавки и высыпал на центральный проход содержимое ранца и баула, пару минут смотрел на свой не хитрый скарб и принялся все перебирать и аккуратно укладывать. Спустя полчаса, когда Кинт шел по посыпанной песком дорожке к часовне, несколько раз ударили в колокол на кухне, сообщая о приготовленном обеде, из казарм выбегали и строились курсанты. Внимание Кинта привлек отряд курсантов, которым было столько же, сколько и ему, когда попал в школу сирот… «держитесь, через пару лет вы сами себе будете удивляться» – подумал Кинт и остановился. Ранец и баул шлепнулись на землю, Кинт прошел несколько шагов и опустился на колени у четырех холмиков, достал из кармашка на поясе вырезанную из дерева и почерневшую от времени фигурку голубя, утопил ее землю рядом с могильным камнем, и тихо сказал:

– Прощай Вакт…

Беседа с Чагалом у ворот была не долгой, он в очередной раз напомнил о том, как добраться до его дома в Актуре, затем крепко пожал Кинту руку и повернувшись заковылял прочь от ворот.

– Располагайся, – простуженным голосом сказал возница, – на ночлег встанем на посту дорожной жандармерии, а доберемся туда только к полуночи.

– Скажите, а до строящейся железной дороги далеко?

– Хочешь посмотреть?

– Да, очень интересно.

– Завтра утром будем проезжать, «железка» как раз вдоль тракта строится, все увидишь.

Зрелище строительства железной дороги действительно впечатляло, кругом шум, шипение вырывающегося из клапанов пара, стук железа, паровые машины ровняющие насыпь под полотно… Было раннее утро, час назад обоз снялся со стоянки, возница еле растолкал Кинта, чтобы тот мог посмотреть на строительство. И теперь, усевшись рядом с возницей, Кинт сидел с приоткрытым от удивления ртом и наблюдал за процессом… а потом опять степь, с редкими рощами по берегам попадающихся рек, речушек и ручьев. Светило приближая лето грело все сильней, трава стала заметно сочнее и выше, и цветов прибавилось, вспыхнув ту тут, то там яркими, разноцветными островками в просыпающейся после зимы степи. К вечеру стали появляться холмы, поросшие редким лесом, луга на которые крестьяне выгнали свои стада в поисках свежей зелени, эта местность очень сильно напоминала Кишу его Родину, его родную долину…