Талисман - Генадий Синицын

– Ну что, Катя, тогда до встречи, по возможности, буду вас навещать. Выздоравливайте тут, не скучайте, – он поцеловал супругу на прощание, и она пошла вслед за медсестрой.

Очередной раз, когда Николай навещал Катю в больнице, та сказала ему, что назад домой не поедет ни под каким предлогом. Как ни пытался он отговорить её, она была непреклонна. Николай не мог ума приложить, куда можно с двумя малыми детьми срываться, где жить, где найти работу. Он долго мучился в непростых размышлениях, помог непредвиденный случай.

Как-то, зайдя в контору, он неожиданно нос к носу столкнулся со своим бывшим однополчанином, которого узнал сразу, как, впрочем, и тот его.

– Какими судьбами?! Николай! – воскликнул Степан. – Кто бы мог подумать. Встретиться в такой глуши после стольких лет, невероятно!

– Да я-то здесь живу и работаю, а вот ты откуда взялся? Надо же!

– В командировке я, из Барнаула приехал стройматериалы пробивать.

– Славненько, а когда приехал, где остановился?

– Часа полтора, как здесь огибаюсь, с проживанием ещё не определялся, сразу в контору пошёл.

– С проживанием, считай, всё в порядке, я тут временно холостякую, жена в районной больнице с младшим сынком лежит, так что милости просим, отметим встречу, есть о чём и поговорить.

– Вот и лады, дело уже к вечеру, если ты свободен, то сейчас и двинем.

– Принято, только сначала забежим в магазин, прихватим горючего – и ко мне.

– В магазин не обязательно, – Степан многозначительно похлопал по балетке и промолвил заговорщицки: – Здесь всё необходимое есть, я же, как-никак – толкач, положение обязывает!

– Баба с возу, кобыле легче, – отшутился Николай, и они отправились домой.

Вскоре бывшие однополчане уже входили в небольшую, но добротно срубленную избушку. Почти четверть передней комнаты занимала русская печь. Всё нехитрое убранство составляли: небольшой обеденный стол, несколько табуреток вокруг него, умывальник с ёмкостью под ним, скамья возле неё с ведром воды. Над скамьёй деревянные полки со столовой утварью, вешалка для верхней одежды у входа. На некотором отдалении от печки – вход в смежную комнату, из которой, услышав пришедших, выбежал босоногий малыш лет трёх от роду.

– Знакомься, – обратился Николай к гостю…, – это старшенький – тёзка мой, Николаем кличут.

– Ну, здорово, Николай младший! – подхватив босоногого сорванца и подняв вверх на вытянутых руках, задорно воскликнул Степан. – Зеленоглазый, как папка, и кудрявый такой же.

Малыш залился звонким смехом, подпрыгивая на руках Степана. Тот, опустив на пол ребёнка, положил на широкую лавку свою балетку, открыл её и извлёк несколько конфет, завёрнутых в яркие фантики, протянул их ребёнку: «Держи, атаман, угощайся и помни мою доброту!» Малыш, не заставляя ждать, прижал к груди подарок, что-то буркнул неразборчиво в знак благодарности и скрылся в соседней комнате.

Хозяин, тем временем, поспешно собирая на стол, бросил фронтовому другу: «Хозяйки временно нет, так что, если что не так, извини, хотя чего там, не девицы красные, как-нибудь разберёмся и по-холостяцки».

Наконец, кое-как управившись с хлопотами, они уселись за стол. Степан извлёк бутылку коньяка, баночку с красной икрой из неиссякаемой балетки.

– Ну, ты даёшь! – с восхищением произнёс Николай. – Давненько я не прикладывался к коньячку.

– А ты как думал, я сюда с пустыми руками должен был ехать, что ли? Тут, брат, не подмажешь и уедешь ни с чем, вот так-то.

– За встречу, Степан! – поднимая наполненный стакан, произнёс Николай. – Будем здоровы!

– За встречу, дружище, будем!

Звякнув стаканами, они разом опрокинули их содержимое и захрустели солёными огурчиками.

– А я ведь, Степан, после того ранения так до конца войны по госпиталям и провалялся, всё не решались врачи осколок от мины извлечь, он у меня где-то рядом с позвоночником застрял. Вроде бы, особо не беспокоил, но как война закончилась, комиссовали меня вчистую. Теперь вот на гражданке, окончил строительный институт, работаю здесь уже больше года. Женат, двое детей. Вообще-то, если точно сказать, детей трое, все пацаны.

– Постой, а где третий-то?

– А третий в Москве живёт с первой моей женой.

– Ну, ты даёшь, я до сих пор холостякую, а он уже две семьи успел завести и в обеих детьми обзавестись, шустрый, однако.

– Да, Степан, такая история получилась. Я ведь когда в Москве в госпитале лежал, нас раненых там разные шефские коллективы навещали. То пионеры, то артисты, то представители трудовых коллективов от предприятий и организаций. Сам понимаешь, постылый госпиталь, я молодой, а тут дивчины приходят, подбадривают нас, не без кокетства, конечно. Приглянулась мне одна из них – Шура. Ребята надо мной подтрунивали, мол: «Что ты, как девица красная, если нравится, делай предложение, отказа, что ли, боишься?» Разозлился я и заявил им, что на спор женюсь на ней, ну, и… женился. Через год родился первенец. Когда после окончания института собрался по распределению ехать в Казахстан, там у меня, кстати, родители жили, Шура наотрез отказалась уезжать из Москвы, вплоть до развода, как я её не уговаривал, бесполезно. Развелись мы, уехал в Казахстан один. Поезд стучал колёсами дней десять, за это время познакомился с молоденькой проводницей. За продолжительную дорогу о многом с ней наговорились. Она сама родом из Казахстана, с раннего детства полной сиротой осталась, до совершеннолетия у какой-то дальней родственницы жила. В общем, влюбился я, пока доехали, решили пожениться. Вскоре родила она Кольку. Помыкались мы в Казахстане, тяжело, денег не хватает. В прошлом году похоронили моих родителей и приехали сюда на заработки. Уже здесь родился младшенький, Дима назвали. Всё бы ничего, да вот заболел он. Вкратце и вся моя история.

– А жена-то с сынишкой в больнице давно?

– Уже третий месяц в районной, а до этого, два месяца в здешней больнице лежали.

– А что же такое случилось?

– Слушай, и говорить об этом даже не хочется. Сам уже извёлся, а про жену и говорить нечего. Давай ещё выпьем, потом расскажу. Молча опрокинули ещё по полстакана, закусили, и Николай продолжил: – Болезнь у сына какая-то ненормальная, диспепсия, что ли, называется. В общем: желудок, кишечник, не знаю, что там ещё, но жуткая болезнь. Врачи, вроде как, уже и не надеялись на выздоровление, а тут и вовсе кошмар приключился. Жена проснулась, а ребенка нет. Спрашивает: «Где мой ребёнок?» Ей отвечают, что умер, и отвезли в морг, который в районном центре. Жена, конечно, в истерику и потребовала отвезти её к сыну. В общем, с горем пополам, к ночи добрались мы до этого морга, а младенец среди мертвецов в диком холоде живой лежит, кричит, надрывается. Жена чуть умом не тронулась. Да что там она, мне самому жутко стало. Так он в этом морге ещё и двухстороннее воспаление лёгких схватил. Вот сейчас и лежат в районной больнице. Недавно навещал их, вроде кризис миновал, дело на поправку пошло, даже по этой диспепсии чёртовой. Всё, вроде бы, в норму вошло, так теперь жена ни в какую не хочет возвращаться домой. Чего только не придумает. И место проклятое, и врачи убийцы… Вот теперь и думаю, что же делать и куда податься?

– Да-а, ну, и страсти ты наговорил. Давай-ка ещё, что ли, выпьем. За благополучный исход с сыном, далеко не с каждым такое случается. Выпили ещё, закусили. – Николай, – вдруг предложил Степан, – давай-ка к нам в Барнаул. А что? Специальность у тебя по нынешним временам востребованная. У нас в стройтресте как раз прорабов не хватает, к тому же, жильё строим, скоро вводим очередной жилой дом, комнату получишь, всё-таки специалист, двое малых детей. Барнаул – краевой центр, не захолустье какое-нибудь, как здесь, например. Пора из медвежьего угла выбираться, заработки у нас неплохие, премиальные при вводе жилья дают. Короче, пиши заявление на имя нашего управляющего, я отвезу, заказным письмом ответ получишь.

– А что? Действительно, за спрос деньги не берут, а вдруг выгорит, тем более, ситуация у меня патовая. В следующий мой приезд жену с ребенком уже выписывать будут, а ехать некуда. Николай сбегал в смежную комнату, принёс бумагу и ручку, сел за стол и приготовился писать: – Диктуй – куда, кому?

Написав заявление и свои данные, он отдал листы другу. Тот открыл балетку и положил их туда, предварительно аккуратно сложив вдвое. Закончив с бумажными хлопотами, друзья продолжили разговор.

– Вот, Степан, вкратце и вся моя послевоенная история. Давай теперь ты рассказывай.

– Ну, после твоих остро закрученных сюжетов, мой рассказ будет обыденным и пресным. Войну я закончил под Кёнигсбергом. До этого, как говорится, бог миловал, ни одной царапины, а тут так зацепило, что чуть, было, ноги не лишился. Спасибо хирургу, казалось бы, в безнадёжной ситуации мою ногу сохранил. Правда видишь, прихрамываю до сих пор, но это ерунда, всё-таки своя нога, не чужая, – с теплотой проговорил Степан, поглаживая ногу, и продолжил: – В общем, после госпиталя война уже закончилась, комиссовали меня, и махнул я на свою малую родину – в Барнаул. Погулял немного, напраздновался до одурения. Думаю, пора и честь знать, обустраиваться надо, мирную жизнь налаживать. Подвернулось место в стройтресте, снабженцем определили, учитывая моё интендантское прошлое. Закрутился, постоянные командировки. Вроде бы, и девчат свободных много. Нашего-то брата после войны шибко поубавилось. Да всё холостякую, может, перебираю чересчур, а может, и характер работы сказывается. Ну, да какие мои годы, успею ещё наверстать, на наш век невест хватит.