Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни - Норман Оллестад

Мама начала встречаться с парнем по имени Ник. Тот с самого первого дня принялся активно выяснять отношения – полная противоположность моему отцу, который не любил ссориться с мамой. Они с Ником закатывали громкие скандалы при всем честном народе, прямо на пляже. В общем-то, все это было в порядке вещей: в Топанга-Бич женатые люди частенько целовались с другими, цапались с новыми дружками и подругами и резко меняли место жительства. Это не до конца объясняло причину разрыва моих родителей. Что-то между ними сломалось – вот все, что я знал, и мне пришлось это принять.

Мама поставила машину в гараж, а я сразу же увидел свою собаку Саншайн[5] – золотистого ретривера без одной лапы. Она поджидала меня на дорожке, огибавшей дом. Мы с Санни подбежали к крыльцу, перепрыгнули через ведущие к пляжу ступеньки и двинулись в сторону мыса, которым оканчивалась песчаная дуга в северной оконечности бухты.

Две девчонки моего возраста неторопливо ехали на лошадях без седел, прямо по линии прибоя. Я придержал Санни, чтобы она не вспугнула лошадей. Эти девчонки жили выше каньона, в Родео-Граундс – как раз под этим местечком стоял домик отца. Как всегда, мы только помахали друг другу. Ноги их были покрыты солеными брызгами от лошадиных копыт и слегка поблескивали в предвечернем свете.

Когда девчонки скрылись в устье каньона, я бросил палку Санни в волны. Светловолосый парень в полном индийском облачении выплясывал танец дождя, повернувшись лицом к заходящему солнцу. Глядя на него, я вспомнил Чарльза Мэнсона: он постоянно болтался по нашему пляжу, когда я был совсем маленьким, и частенько пел серенады моей тетушке, пока она укачивала меня, сидя на ступеньках.

«Какое счастье, что я так и не дошла до той коммуны, о которой он постоянно твердил», – сказала тетушка, после того как поведала мне их историю[6].

После обеда я попытался заснуть под грохот прибоя, а чтобы отвлечься от мыслей о поездке в Мексику, немного почитал детектив про братьев Харди. Проснувшись, соорудил из одеяла палатку и начал играть в шпионов – передавал в штаб-квартиру секретное сообщение по ржавым трубкам своей старенькой латунной кровати. Саншайн свернулась клубочком на полу и охраняла наше тайное убежище. Я приласкал ее и пожаловался, как меня бесит, что я должен заниматься серфингом и не могу играть по выходным, как дети из пригорода Пасифик-Палисейдс.

Я часто говорил отцу, что мне очень хотелось бы переехать в Пасифик-Палисейдс. Но он отвечал, что однажды я пойму, как мне повезло жить прямо на пляже. А поскольку Элинор (которую все считали моей крестной) живет в Палисейдс и иногда я остаюсь у нее ночевать, то мне, говорил отец, повезло вдвойне.

«Но ведь у нее нет бассейна!» – протестовал я, а он на это парировал, что самый большой в мире бассейн находится прямо у меня во дворе.

До моего рождения мама работала у Элинор в детском саду, в Хилл-н-Дейл, и мои родители очень подружились с ней и ее мужем Ли. Когда мне исполнилось три года, я начал ходить в этот садик, и Элинор сразу же обрушила на меня море внимания. «Мы с ним родились в один день, 30 мая», – говорила она всем налево и направо. А когда я пошел в школу, то после учебы обычно шел через два квартала до Хилл-н-Дейл и дожидался, пока мать или отец заедут за мной после работы. За годы почти ежедневного общения я привык считать Элинор второй мамой и так всем и говорил.

Утро принесло хорошие новости: перед поездкой отец вместе со своим юридическим партнером Элом должен был готовиться к слушанию дела о преступной халатности, и в эти выходные серфинг мне не грозил. Кроме того, в Мексику с ним собиралась Сандра. Теперь у меня было куда больше шансов остаться дома. Я так обрадовался, что слишком поздно понял, какой сюрприз приготовил мне Ник (на тот момент они с мамой уже несколько лет жили вместе). Он заговорил о капах и прямых левой и сказал, что к нам в гости придет Чарли, мой единственный ровесник, до сих пор живущий на пляже. Но я был воодушевлен чудесным избавлением от Мексики и предстоящими ночевками

у друзей, днями рождения и глазированными тортами.

Песок был горячим и белым. Стоял август, туман давно рассеялся, и солнце палило немилосердно. Ник со своим приятелем Микки попивали пиво и рисовали на песке круг.

«Вот боксерский ринг, – сказал Ник. – Если ступишь за его пределы, тебя сразу же дисквалифицируют».

Все говорили, что Ник похож на Пола Ньюмана. Он был выше отца и поуже его в плечах – я объяснял это тем, что Ник не занимался серфингом. Он отличался от него и во многих других отношениях. Ник никогда не танцевал на вечеринках, как отец, не играл на музыкальных инструментах, не пел, а папа научился всему этому еще в своем актерском детстве. Ребенком он снялся в классической комедии «Оптом дешевле», а в юности участвовал в нескольких фильмах и телешоу. В шоу «Небесный король» отец играл роль механика, и это было смешно: на самом деле он не смог бы починить даже мой велосипед. Ну и, конечно, я никак не мог представить Ника организатором летнего лагеря черлидеров[7]. А ведь именно так мои родители и познакомились: отец набирал девочек на подпевки для обучения в своем лагере, а мама гостила у одной из таких девчонок в студенческом общежитии Калифорнийского университета в Вествуде. Шел 1962 год.

Отец только что уволился из ФБР и работал помощником федерального прокурора под началом Роберта Кеннеди. Он и его друг Боб Бэрроу, с которым они вместе выросли в южной части Лос-Анджелеса, придумали организовать летний лагерь черлидеров, чтобы подзаработать деньжат и познакомиться с университетскими девчонками. Поэтому по утрам отец разучивал с девушками танцы, а потом переодевался и ехал в министерство юстиции.

На первом свидании он повел маму на Топанга-Бич, играл ей на гитаре и уговорил покататься с ним на серфе. Через год они поженились и переехали в домик на пляже.

Микки помог нам с Чарли натянуть боксерские перчатки. Свою пару я выменял на тряпичную куклу Реггеди-Энн[8] у соседского мальчишки, чья семья уезжала с пляжа. После одного вечера, когда Ник особенно развоевался, я объявил, что хочу научиться боксировать: это был очевидный протест против его пьяных выходок. А через несколько дней Ник устроил этот небольшой поединок между мной и Чарли, словно желая показать, что его ни капельки не задел мой демонстративный интерес к боксу.