Юрьев день - Геннадий Прашкевич

– А сейчас едем на ГЭС, – закончил Анар. – Такого вы нигде не увидите.

Конечно, Анар и не предполагал, что везет нас на ГЭС не совсем по своей воле.

Это Алекс постарался, помнил о просьбе майора Мухина. Это по его желанию в легком тумане промелькнули серые дома. Серые не от пыли и не от недавно пролившегося дождя, а от неумолимого времени. Алекс с наслаждением узнавал окрестности. Он был здесь год назад, но все помнил. Ну, кое-где размыло берега, выпали к воде языки свежих осыпей. «Чую сердцем, винтовка здесь», – шепнул Алекс. Это не означало, конечно, что мы ее ищем. Раскачиваясь, припрыгивая, ударяя в ладоши, прошла по обочине компания низкорослых существ в футболках с элементами индийской экзотики. «Харе Кришна… Кришна рама… Рама харе… Харе Кришна…» Еще одно такое же существо, голое по пояс, подыгрывало на баяне. – «Винтовка здесь, – шепнул Алекс. – Сердцем чую. И майор считает, что она или на самой ГЭС, или в ее окрестностях». – «А где сам майор?» – «Тоже приедет».

Под крутым поворотом мы увидели деревянную избу с битой камнями крышей.

Анар перехватил мой взгляд. «Это Алтай», – блаженно протянул он. Хозяин избы торгует автозапчастями. Раньше сажал картошку, был как все, собирал мед, держал корову, борова и гусей, теперь торгует запчастями, такой у него новый бизнес. Поворот дороги над его избой очень непрост, сами видели. Не каждая машина впишется в такой поворот, особенно иномарка. В прошлом году «мазда» убила при падении борова, потом прилетел в огород «опель», покалечил корову, гуси сами ушла. «Харе рама…»

По каменистому берегу мы добрались до плотины. Слив открылся внезапно – как маленький стеклянный ледник, окутанный влажной пылью. В тридцатые годы прошлого века это чудо воздвигла на реке Немал жена всесоюзного старосты Михаила Ивановича Калинина – рабочих рук в Сиблаге хватало. Острую бородку и круглые очки Всесоюзного старосты помнят до сих пор, а вот про его жену все забыли.

– Кроме меня, – заметил Анар. И добавил: – На Алтае удивительные женщины.

Наверное, имел в виду принцессу Укока, на руках которой намылился умереть.

А Катерина Калинина впервые приехала на Алтай на личном поезде мужа «Октябрьская революция». Агитационные выступления, политические речи, партийные беседы с крестьянами ее никогда не привлекали, ей край нравился. «Чтобы дети наши не росли худосочными и в будущем чтобы не превращались в дурачков, мы должны им дать хорошее питание». Кто с этим спорит? Но Катерина Калинина не могла не видеть, что те же самые агитаторы отбирают зерно у крестьян до последнего зернышка, чем же кормить детей? Кстати, и сам всесоюзный староста приезжал на Чемал – в коммуну «Красный Октябрь». Жизнь коммунаров Михаилу Ивановичу понравилась. Жили в отдельных домах, но питались сообща и единственную шубу носили по очереди. Вернувшись в Москву, Михаил Иванович попытался воссоздать такую же добрую атмосферу в Кремле, но Сталин почему-то не захотел носить шинель Троцкого, да и Троцкий от такого предложения отказался.

Белые облака в голубеющем небе. Невообразимая тишина.

– Ну механики иногда подерутся, – заметил Анар. – Так это ничего. У них хороший помощник. Леха звать. Таскает масленки, следит за шкивами. Водит городских туристок в машинный зал. Примеряет на городские ножки литые калошики, на ручки – перчатки резиновые. Пугает девушек высоким напряжением. Часто добивается своего.

С плотины открылся узкий берег, а выше – страшные отвесные склоны. Серый мамонт, обросший мхом, стоял при въезде на ГЭС – с вывернутыми назад мощными бивнями, видимо, корни умельцам не удалось устроить как-то иначе. Анар помахал рукой Лехе. Никем другим появившийся на плотине парень быть не мог. Голова выбрита, замасленная майка, голые плечи в татуировках. «Давайте вниз», – весело блеснул он зубами, и мы дружно полезли по лесенке в горячее чрево Чемальской ГЭС. Механикам, оставшимся на плотине, в голову не могло прийти, что Леха по пьяни мог прятать в машинном зале исчезнувший вещдок майора Мухина. Впрочем, это и самому Лехе в голову не приходило. Влажно, сумеречно подтекала под ноги вода. Хватаясь за металлические поручни, я вспомнил о резиновых перчатках и литых калошах, которыми пугал туристок Леха. Они тут, правда, бросались в глаза – калоши у лесенки, даже на вид плотные, тяжелые, и перчатки на деревянном столике. Вращающийся шкив, серебристые барабаны, чудовищная станина, переплетение цветных проводов, облупившаяся краска панелей, сладко пахло мазутом, глаза Лехи блестели – одинокие туристки от этого должны были балдеть. «Т-2». Белый рубильник опущен. «Г-2 включен». Красная кнопка, рубильник поднят. «Опасное электрическое поле. Без средств защиты проход воспрещен». Леха смотрел на нас как бы издалека, туманно. Скалился, звал. Нет, ничего не запрещал, но за каждым следил. И мы с Алексом присматривались. Слишком влажно, чтобы хранить точную технику. Да и не Лехе ее хранить. Такому привычнее городскую пугливую девушку приобнять, ласково колоть ей щеки щетиной, показывать, что теперь она вне опасности. Не походил Леха на человека, которому слили опасное засвеченное оружие. Такая же нелепость, как Луна, сошедшая с орбиты. Проволочные решетки, генератор с выпущенными, как щупальца, черными проводами – мощное, ревущее десятилетиями чугунное чудовище. На берегу мамонт с деревянными корнями-бивнями, а в машинном зале – станина. Тусклый фикус в кадушке. Сталин строго глядит с заплывшего пылью портрета, Серго Орджоникидзе улыбается. А Михаил Иванович Калинин так и выискивал взглядом… Кого? Катерину? Тогда зачем отдал ее в руки чекистов в далеком тридцать восьмом?..

Энергии, энергии, энергии

Генерал Седов, как Юлий Цезарь, занимался сразу несколькими делами.

Во-первых, слушал дочь («Ой, папа, я нашла в твоих папках свой школьный дневник за седьмой класс»), во-вторых, следил за экраном включенного ноутбука (крутящийся куб с нужными файлами), наконец, держал в поле зрения своего соседа-велосипедиста. В шортах, в армейской рубашке, тот неутомимо нарезал круги вокруг коттеджа.

В отсутствие доктора Александра Вальковича (а это он гонял на велосипеде) опытные специалисты уже не раз тщательно осматривали велосипед, простукивали стены и полы кабинета и спальни, просматривали бумаги и книги физика, в том числе все сорок восемь томов фундаментальной немецкой «Der Physics». «Приятно держать в руках, – объяснял присутствие древних фолиантов в своем кабинете доктор Валькович, – и понимаешь, что наука не стоит на месте».

Дом запущен. Электронная почта забита спамом и письмами. «…В новостях вчера показали Луну над Фейеттвиллем, – писал из Северной Каролины астрофизик Джон Парцер. Переписка доктора Вальковича регулярно передавалась специалистами аналитикам генерала. – Такие же фотографии пришли из обсерватории Ла Платы. Луна, Александр, действительно выглядит странно. Я сам наблюдал восход луны на севере Канады, где воздух не был забит облаками, как у нас, и могу подтвердить, что Луна выглядела там самой маленькой из всех, какие я когда-либо видел. Понятно, я имею в виду чисто визуальный эффект…»

Конечно, доктор Валькович видел необычный ролик, снятый специалистами с безымянного сайта. Генерал пару раз беседовал на эту тему со своим ученым соседом. «Вы интересуетесь вечными двигателями?» Доктор Валькович аплодировал любознательности генерала. «Аналитики утверждают, что этому видеоролику можно верить?» Доктор Валькович снова аплодировал генералу. Устройство, едва ли со спичечный коробок объемом, крутит сразу пять авиационных турбин? Похвально, конечно! Чудесное изобретение. Но где человек, выложивший на сайт такое чудо? Почему он не выходит на связь с правительствами, промышленниками, банкирами?

Энергии, энергии, энергии! Нефть на исходе, уголь неэкономичен. Меняются океанские течения, приливные электростанции одна за другой выходят из строя. Во Франции при перегрузке топлива на работающем реакторе АЭС «Сант-Лаурен» по ошибке оператора в топливный канал загружена не тепловыделяющая сборка, а устройство для регулирования расхода газов. Приостановлена работа самой мощной гидроэлектростанции в мире – Итайпу, в 20 километрах к северу от города Фос-ду-Игуасу на границе Бразилии и Парагвая. Сколько энергии ни вырабатывай, ее мало. Ученый сосед поднимал на генерала задумчивые глаза. Если появилось устройство, похожее на чудо, то почему мир продолжает задыхаться в тисках энергетического кризиса? Доктор Валькович пожимал плечами. Он считал историю с неизвестным устройством глупостью. А глупость вечна, как протон. Чтобы растащить протон на кварки, пояснял он, нужна невообразимая энергия, может, равная той, что наблюдалась в первые миллионные доли секунды Большого взрыва, но чтобы побороть настоящую глупость…

Доктор Валькович расправлял узкие плечи. Ему нравились фотообои генеральского кабинета. Северную стену покрывала большая глубина давно исчезнувшего с лица Земли триасового моря. Мощная мускулистая торпеда – ихтиозавр, сгусток первобытной энергии, летящая дуга защитного цвета. Рыжие вырезки торчали из многочисленных альбомов, как листья гербария. На стеллажах серые томики «Трудов палеонтологического института», прекрасно переплетенные Бюллетени МОИП, «Палеонтологический журнал», «Палеомир». Увлечение генерала палеонтологией не нравилось его дочери. Ей, Карине, не нравились пыльные книжные стеллажи, не нравились стеклянные витрины в гостиной. Там красовались ужасно скучные, на ее взгляд, окаменелости – спиральные раковины аммонитов, четкие колечки морских лилий, грифельные плиты с силуэтами рыб и трилобитов.