Бич - Н. Эннеберг

— Цепной взрыв уничтожает только материю.

— Для вас зло нематериально? — глухо спросил Ингмар Карол.

— Нет. И я повторяю: вы знаете это не хуже меня. Ситуация выглядела невероятно, невообразимо, — учтивая беседа на грани метафизики между судьей и приговоренным к смерти, между бесспорным властелином космоса и молодым корсаром, попавшим в западню. Эрт резко вскинулся — так бросают и проигрывают последнюю ставку:

— Вы задаете вопросы, заранее прекрасно зная ответы. Вы — великий адмирал, а я всего лишь человек, ожидающий смерти. Но как раз поэтому я имею право крикнуть вам в лицо: тот рапорт, который я отправил вам два года назад — рапорт, скрепленный двумя подписями: Морозов и Карол — что вы с ним сделали? Вспоминайте! Я прибыл для его вручения в день выпуска учащихся потока "Земля". На вас было совершено покушение…

— Я не забыл того дня.

— Мне пришлось тяжело в толпе у эскалаторов. Раненному. Но вам передали тот рапорт, содержащий всю правду о Земле!

— Подумайте, что вы говорите! — отрубил Ингмар Карол. И внезапно Эрт дрогнул, услышав не обычный начальственный голос префекта, но голос воина-адмирала! Они еще могли прийти к взаимопониманию…

— Вы утверждаете, что был рапорт о положении Земли, подписанный Каролом и Морозовым?

— Утверждаю. Я получил его из рук самого Морозова. Но почему вы спрашиваете у меня об этом?..

— Потому, — ответил адмирал с необыкновенным беспокойством в голосе, — что такой рапорт должен был существовать! Но вы не могли знать о нем, так как его авторы покинули Сигму в момент, когда ваш астероид с маяком был еще цел! Не перебивайте меня, ради Бога! Отправления и прибытия — единственные вещи, лучше всего регистрируемые на Сигме! Невероятно! Вы держали в руках документ, который мог все изменить. Где он?

— Вы сами должны знать.

— Остерегайтесь!

— Не смешите меня, адмирал-префект. Истекает моя последняя ночь. Мне нечего бояться… к тому же и раньше немногое пугало меня. Я клянусь, я подтверждаю, что передал вам этот документ. Если не собственноручно, вследствие болезни, то, в любом случае, через посредника, который выше подозрений…

— Кто был посредником?

— Валеран д'Орафрик, последний владетельный принц Земли.

— Если так, — проговорил Ингмар Карол отрывисто, — то я клянусь, в свою очередь, что никогда не получал такого рапорта. Воцарилась тишина, глубокая и тяжелая. Оба с удивлением слушали глухие, еле различимые равномерные удары: биение своих сердец.

— Мироздание! — нарушил молчание Эрт. В первый раз с самого начала разговора он побледнел, и ему пришлось опереться на стену.

— Не может быть! Не могу поверить! Валеран, мой друг, мой старший брат…

— Послушайте, — сказал Карол, поднимаясь, — если вы играете, то вы, вне сомнения, лучший актер во вселенной. Но когда смерть так близко, не вижу смысла в подобной игре. Итак, я вам верю. Но тогда Валеран… Нет, невозможно. В любом случае я должен спросить самого Валерана.

— Он на Сигме, да?

— Более того, он в Мутационном центре…

Пораженные, они переглянулись.

— Адмирал, — сказал Эрт, — возможно, это вопрос нескольких часов или даже минут. Не теряйте со мной времени. Ступайте в Центр. (Ему вдруг показалось вполне естественным отдавать приказания. А Игмару Каролу повиноваться).

— Отправляйтесь к башне. Он, должно быть, уже знает, что вы спустились в колодец и говорите со мной. Он догадывается, о чем тут можно услышать. И он в Мутационном центре, в самом сердце цитадели… Только бы вам успеть!

— Но вы-то, — адмирал остановился на пороге, — вы забываете…

— Что приговорен к смерти, а приговор — как там говорится? обжалованию не подлежит?.. Нет, помню. Но вы же сказали: "Речь идет о будущем Земли". А это гораздо важнее моей участи. Талестра, Виллис — вся группа была доставлена в центр. Во имя Земли — быстрее, поторопитесь, адмирал!

Перед тем, как переступить порог, великий предводитель эскадр обернулся и бросил взгляд на молодое лицо, уже озаренное сиянием бездны.

— Я вернусь до рассвета, — пообещал он.

II

Что же дальше?

Будущее оставалось неясным. Проходили минуты. А может, часы.

Арктур, солнце Сигмы, — огромная двойная звезда. Движение ее планет по орбитам замедлено — дни и ночи длиннее.

Эрту Регу не надо было бороться с предсмертной тоской — он не знал страха перед физическими страданиями. Как только дверь захлопнулась за адмиралом, Эрт добрался до узкого ложа осужденного, вытянулся на нем и приказал себе спать. Так же он действовал бы и накануне сражения. Во время короткого и глубокого сна узник грезил, как и подобает, о звездах, о женщинах. Два милых лица в хороводе кружащихся огней приблизились к гладкой поверхности темной воды сна, куда погружаются лишь очень юные создания. Одна из незнакомок смеялась, окруженная ореолом золотых волос, ее удлиненные зеленые глаза светились дружелюбием и беспечностью — ее звали Телестра, подобно королеве. Но про себя Эрт повторял другое имя, и на губах у него стыл вкус золы и меда, и не покидало ощущение свободного скольжения в пространстве. "Виллис…"прошептал он, садясь на край кровати. (В сущности, почему Виллис? Кто-то поведал ему, что в одном, давно позабытом славянском языке так называли русалок, плакавших и резвившихся среди ив). В визире виднелось небо потухшего фиолетового цвета с бледневшими последними лунами. Близился рассвет. Эрту показалось вдруг, что ничего не произошло минувшей ночью, что Ингмар Карол никогда не спускался в темницу. Все приснилось. Объяснение вполне правдоподобное. Зачем бы он явился? Вот только в воздухе держался сладковатый запах шрауи.

"Что же, — решил узник, — если допустить, что он действительно приходил, то сейчас он должен быть в "Парапсе". Верно, жаркое будет дело! (Парапс — жаргонное словечко, данное такому грозному учреждению, как Мутационный центр Парапсихологического колледжа). Мне остается только ждать, заключил он. — Ждать — легко сказать! Если бы это чертово слуховое окно не было перископическим экраном, я мог бы попытаться сделать хоть что-нибудь. Вот, пожалуйте, досрочно очутился под землей, на глубине футов в сто, не меньше. К тому же у меня напрочь отсутствует воображение, и я чувствую себя пустой скорлупой межпланетного корабля. — Он закрыл глаза. — Я знаю, что со мной: их не было в зале суда. Талестра скорее всего жутко расстроилась и дала Валерану увести себя куда-нибудь. Виллис вообще не пришла. А Валеран…"

Вдруг ему вспомнились последние слова их разговора с Каролом, общие недосказанные подозрения, и его руки стали ледяными, холодный пот выступил на висках. Эрт сделал нечеловеческое усилие, чтобы нащупать "свою группу". С момента заключения в колодец его пичкали (как утверждалось "с целью тестирования") болеутоляющими средствами в огромных количествах, и он не находил больше ни былой легкости восприятия, ни способности маневрировать за пределами реальности. Он догадывался, в чем дело: кто-то сообщил тюремным властям о его возможностях мутанта.