Тьерри Янсен - Испытание болезнью: как пережить рак груди - Тьерри Янсен

Действительно ли Сандрина заболела раком для того, чтобы выбраться из того тупика, в который загнала ее жизнь? Именно это утверждают некоторые психотерапевты, вдохновляясь идеями немецкого врача Рике Герда Хамера, по мнению которого болезнь есть результат психологических конфликтов, коренящихся в семейной или личной истории пациента[18]. Основываясь на убеждении, что любое телесное проявление подчиняется однозначной символической логике, Хамер и его последователи утверждают, что рак молочной железы вызывается проблемами с мужем, ребенком, родственниками, каким-то проектом, работой, учреждением или, в более широком смысле, обществом[19]. Приходится констатировать, что если опрашивать больных в таком ключе, то едва ли не у каждого из них обнаружится одна из предложенных Хамером символических корреляций. Так, например, Винсиана обнаружила у себя рак груди через пять месяцев после того, как застала мужа со своей лучшей подругой. Валери — через полгода после тревог, связанных с тем, что ее сын оказался наркоманом. Вероника — через год после смерти отца и потери работы. Тем не менее, как мы видели, если считать, что рак в самом деле развивается из одной аномальной клетки, очень трудно вообразить, как могла злокачественная опухоль возникнуть за такой короткий срок. И хотя стресс может привести к повреждениям на уровне ДНК или ускорить развитие болезни, мы знаем, что рак — патология, за которую в ответе многие факторы. Так что маловероятно, чтобы психологический конфликт мог стать единственной причиной появления рака груди. Гораздо проще поверить в то, что в жизни всех женщин, больных и здоровых, встречаются проблемы с мужьями, детьми и работой. Другое дело, что в таком обществе, как наше, где нормой считается скрывать свои проблемы и переживания, демонстрируя только достижения и успехи, факт болезни становится для многих женщин долгожданной возможностью наконец-то излить свою эмоциональную боль. “Только заболев, я позволила себе сбросить ту маску совершенства, которую носила много лет. Я смогла наконец свободно выражать себя и стала той, кто я есть на самом деле”, — вспоминает Нелли. Это, впрочем, вовсе не означает, что между подавленными психологическими проблемами и конкретной частью тела, в которой проявляется болезнь, существует четкая символическая связь. Не означает это и обратного. Чтобы доказать существование подобной связи, надо и в этом случае располагать результатами длительных проспективных исследований с большим количеством участников. Если такие исследования наглядно продемонстрируют реальность телесной символики, нам придется полностью пересмотреть свои представления о болезнях в целом и в частности — о раке.

Но пока что следует с большой долей осторожности относиться к теориям телесной символики. Конечно, идея, которая в них содержится, весьма соблазнительна. Кстати, она далеко не нова: те же предположения можно обнаружить в священных книгах великих культурных традиций человечества — например, в Китае и в Индии. Некоторым людям акцент на возможном эмоциональном значении телесных недугов действительно помогает облечь в слова свои ощущения. Однако подобные эксперименты могут быть небезопасны. Давая симптому готовое однозначное объяснение, пациент лишается шанса осознать и выразить недуг, лежащий глубже. Мне встречались пациентки с раком груди, которые, сами того не сознавая, выбирали в своей личной истории только те события, которые согласовывались бы с символическим истолкованием, предложенным психотерапевтом. Они словно бы заново пересочиняли свою жизнь таким образом, чтобы та соответствовала теории. Это не может не вызывать сожаления, поскольку человек всегда шире любой теории и не может быть загнан в ее тесные рамки.

Более того, некоторые пациентки всерьез полагают, что достаточно понять эмоциональную причину болезни, и исцеление уже, считай, обеспечено. Да и некоторые психотерапевты не стесняются давать такого рода обещания. Ослепленные своей верой, они дают пациенткам иллюзию всемогущества, власти над болезнью и косвенным образом провоцируют чувство вины у тех, кому не удается исцелить себя эмоционально и психологически. "Мне абсолютно необходимо понять, почему я заболела, — заявила мне как-то одна из таких женщин. — Мне надо решить свои психологические проблемы. Иначе я никогда не поправлюсь!” Увы, такая вера только усиливает стресс, а это, как мы видели, уж точно не способствует излечению от рака.

“Вы же не можете отрицать, что бывают случаи, когда исцеление происходит прямо на глазах, неожиданно”, — сказала мне одна пациентка, которая отказывалась от общепринятых медицинских методов лечения, будучи убеждена в возможности исцелиться за счет одного лишь понимания своих эмоциональных проблем. Да, конечно, такие случаи известны и зафиксированы в научной литературе[20]. Так что, возможно, при определенных условиях психологические факторы — например, эффект самовнушения или глубокая убежденность — оказываются в силах привести в действие механизмы самоисцеления организма. Однако пока что о природе таких “чудес” известно очень мало, и было бы рискованно рассчитывать на верно подобранные слова как на единственное средство противодействия такой стремительно развивающейся болезни, как рак.

Энергия гнева

”Это несправедливо, — думает Нелли, слушая, как врач толкует ей про многофакторное происхождение обнаруженного у нее рака груди. — Почему это случилось со мной — ведь я не курю и не пью? — спрашивает она себя. — Ну как, спрашивается, я могла уберечься от всей той дряни, которую нынче пихают в продукты и косметику? А все из-за этих чертовых волшебников-недоучек, которые нами управляют. Откуда мне было знать, что гормональная контрацепция небезопасна? Наше общество насквозь прогнило. Стремясь все подчинить себе, мы на самом деле ничего больше не контролируем. А если говорить об эмоциях, то вообще в моей болезни виновата мама: это она всегда хотела, чтобы я во всем была первой. Знать бы раньше — я бы ни за что не стала так напрягаться. Я бы не дала начальнику меня эксплуатировать. И я бы точно не позволила мужу менять работу — тогда нам не пришлось бы переезжать в этот ужасный город, где мне так плохо. И из-за дочки я бы меньше терзалась — ну и что, пусть ведет себя в школе как последняя дура. Этот рак у меня и из-за них тоже. А может быть, я сама во всем виновата. Раньше надо было думать. Какая же я была идиотка! А теперь уже слишком поздно!”

Гнев — эмоция очень древняя и чрезвычайно важная. Она присуща не только нам, но и многим животным. У людей она проявляется уже в младенчестве — когда малыш заходится криком у себя в кроватке, его обуревает гнев. Он возникает всякий раз, когда мы чувствуем угрозу извне. Как сигнал тревоги, гнев побуждает нас подготовиться к обороне. Однако при этом нам необходима возможность действовать. Иначе, как те крысы, которых бьют током и при этом не дают ни кусать деревяшку, ни нажимать на рычаг, открывающий дорогу к бегству, мы будем испытывать слишком сильный стресс. Стресс, который в долгосрочной перспективе разрушит нашу иммунную защиту и станет угрозой здоровью.

Так что гнев, который выражает Нелли, вполне нормален. Информация о том, что в твоем теле поселилась кучка безумных клеток, вышедших из повиновения и способных распространиться по всему организму, пробуждает первейший из всех страхов — страх уничтожения. К сожалению, подобно большинству людей Нелли путает гнев с агрессией. Она осуждает, обвиняет, нападает на тех, кого считает виновниками грозящей ей опасности. “Когда я поняла, что у меня рак, — объясняет она, — мне хотелось кричать во весь голос. Но я не могла. Я была в ярости, я была способна кого-нибудь убить!” Мы все, как и Нелли, иногда испытываем жгучую жажду агрессии. Однако мы ее подавляем, потому что привыкли жить в обществе и знаем: надо соблюдать определенные правила поведения. Так что обычно мы сглатываем слюну, стискиваем зубы и сжимаем кулаки. Мы удерживаем в себе огромную энергию собственного гнева, которая в любой момент может обратиться против нас. В результате наши эмоции не находят выхода, тело остается в состоянии боеготовности, адреналин мощным потоком циркулирует по венам, артериальное давление остается высоким, механизмы иммунной защиты активизируются и, если так продолжается долго, в конце концов истощаются. Агрессия, которую мы не выпустили вовне, обращается против нас самих. “Поступая так, я продолжала забывать о себе, я давила в себе все признаки недовольства. Я молчала и при этом постоянно ощущала ужасную фрустрацию, чувствовала себя неудовлетворенной, непонятой, подавленной”, — рассказывает Леа.

“Когда врач назначил операцию на следующую неделю, я не посмела возразить, — признается Нелли. — А ведь мне это было неудобно. Я обещала дочери устроить большой праздник на ее восемнадцатилетие, и мне страшно не хотелось все отменять. Я проклинала этого врача, но в то же время не находила в себе мужества противиться его решению. Я вышла из кабинета рассерженная и деморализованная. На следующий день, проснувшись утром, я осознала, что веду себя как жертва. Я почувствовала, что это неправильно. Как можно бороться с такой болезнью, как рак, и победить ее, если с самого начала лечения только и делать, что прогибаться? Вместо того чтобы и дальше дуться на своего врача, я решила позвонить в больницу и поменять дату госпитализации. Я поняла, что могу использовать мощную энергию гнева для самоутверждения. Так что вечеринку по поводу дня рождения дочери я все же устроила. Теперь я чувствую в себе огромную силу. Я больше не стесняюсь говорить о том, что чувствую. Я научилась высказывать свои потребности. И уверена, что это помогло мне выздороветь!”