Фамильный оберег. Отражение звезды - Ирина Мельникова

– Обижаешь, дядюшка, – огрызнулась Людмила. – Все я знаю и понимаю. Но, может, и не острог это вовсе, а раскольничий скит. Староверы тоже нехило укрепляли свои деревни.

– Люся! – Анатолий даже пристукнул кулаком по спинке ее сиденья. – Укрепляли! Но не валами же и не рвами! Ты считаешь меня профаном?

– Не считаю я тебя профаном, – отмахнулась Люся. – Но ведь эта информация…

Тут Татьяна поймала ее взгляд в зеркале заднего вида, и он ей крайне не понравился.

– …эта информация ничем не подкреплена. Настоящий ученый трижды все перепроверит, а ты ринулся очертя голову…

– Людмила, – с угрозой произнес Анатолий, – и ты туда же?

– Постой! – Люся обернулась. Лицо ее пылало от негодования. – Ты можешь меня разок выслушать? Своим безрассудством ты поставил под угрозу наш проект. Если этот острог, – в каждом ее слове сквозило презрение, – окажется очередным мыльным пузырем, я тебе не позавидую. Советую запастись бронежилетом и… – она нахлобучила шлем на голову, – строительной каской. Мадам Коломийцева церемониться не будет. Она тебе такой крик на лужайке устроит! Не видать нам финансирования как своих ушей.

– За этот сезон можно не беспокоиться, – угрюмо произнес Анатолий. – Освоим грант Потанинского фонда. Зря, что ли, за него боролись?

– За этот грант с нас тоже спросят! – продолжала Люся не менее запальчиво. – Отчет по-любому потребуют.

– Девушка! – Борис тронул ее за плечо. – Уймись! Гостью напугаешь! И Анатолия не трожь! Спросят с него. Тебе какой резон волноваться?

– Волноваться?

Люся тряхнула головой. Шлем сполз ей на нос. Она фыркнула, щелчком вернула его на место.

– Разве я волнуюсь? Я сейчас взорвусь от бешенства!

И отвернулась.

– Во как! – расхохотался Борис. – Взорвешься и всю машину испачкаешь! Кто отмывать будет?

Людмила что-то сердито ответила. Борис снова засмеялся.

Анатолий взял Татьяну за руку.

– Прости! Это наши внутренние склоки. Тебя это не касается.

– Как же не касается? – Татьяна посмотрела ему в глаза. – Ты поверил мне на слово. Конечно, это опрометчиво. Но я знаю, я верю, что острог именно в Барсучьей пади. Утес? Там есть утес?

– Есть! Только это скорее не утес, а скальный обрыв. Река сейчас отступила, но когда-то острог находился довольно близко к воде. Я забыл сказать, что мы обнаружили что-то вроде ступеней, явно не естественного происхождения. Их вырубили в скале.

– Это пока догадки, – не вытерпев, подала голос Людмила. И не сдержалась, добавила с язвительными нотками в голосе: – Не знала я, дядюшка, что ты столь падкий на всякие измышления. Конечно, три года поиска напрягут кого угодно…

– Люся, – Татьяна постаралась, чтобы ее голос звучал мягко, – я вас понимаю. Но уверяю, вы найдете то, что ищете. И больше того… – она закусила губу, – вы разгадаете не только эту тайну.

Люся повернулась снова. В глазах ее светилось неприкрытое ехидство.

– Вот оно что? Вы провидица? Ванга или Нострадамус? Откуда вы взяли информацию об остроге? Вещий сон увидели, на кофейной гуще нагадали?

– Людмила! – рявкнул Анатолий. – Прекрати! Совсем ошалела?

– Не надо, – Татьяна сжала его ладонь. – Уж поверьте, я не хотела никого обмануть.

Люся снова фыркнула. На высоких скулах проступил гневный румянец.

– Да уж, – сказала она и смерила Татьяну презрительным взглядом. – Мой дядюшка в своем репертуаре!

– Людмила, – в голосе Анатолия прозвучала угроза, – сейчас ты выйдешь из машины, и наше сотрудничество прекратится навеки. Я повторяю: навеки! А для тебя это чревато сама знаешь чем!

– Не надо! – тихо сказала Татьяна. – Я бы тоже не поверила, наверное! Пока я не могу сказать, откуда мне известно об остроге. Но это достоверная информация. Без всякого сомнения. Ошибка исключена! Вероятно, наступит то время, когда я смогу рассказать вам все, что знаю о тех событиях. Сейчас я не готова. Это странно, необъяснимо, и я не хочу, чтобы меня…

Она чуть было не произнесла: «…приняли за сумасшедшую», но быстро поправилась:

– …сочли за сказочницу.

Люся дернула плечом, хмыкнула, но промолчала.

Анатолий снова сжал руку Татьяны.

– Не обращай внимания, – прошептал он. – Люська реально боится за наш проект и за меня, естественно.

– Ничего страшного, – Татьяна улыбнулась в ответ. – Я все понимаю. Приедем на место, осмотрюсь, возможно, всплывут кое-какие подробности.

– Всплывут? О чем ты? Ты ж говоришь, никогда не бывала в Хакасии? А на Абасуге тем более. Или все-таки что-то скрываешь?

– Прошу тебя, – Татьяна отстранилась и в упор посмотрела на него. – Обещаю: как только буду готова ответить на твои вопросы, сама скажу об этом. Потерпи! Пожалуйста! Очень прошу! Это случится скоро, но точно не знаю когда.

– Хорошо, я потерплю, – Анатолий окинул ее внимательным взглядом. – Очень надеюсь, только до конца сезона. Самого удачного сезона!

Тут он посмотрел в окно и произнес восхищенно:

– Вот она наша степь! Смотри! – Он перевел глаза на Татьяну. – Здешняя земля насквозь пропитана кровью. Когда-то прошли по ней гунны, а затем – монголы. Джучи – старший сын Чингисхана – со своим войском вторгся в эти земли. Кыргызские князья признали его власть, но это их не спасло. Высокую культуру монголы уничтожили, народ разорили, частично угнали в плен. А земли кыргызских улусов вошли в состав монгольской кочевой империи…

– Но кыргызы ведь выжили! – робко заметила Татьяна. – Вон как русским сопротивлялись!

Анатолий вздохнул.

– От былого величия кыргызов к моменту прихода русских не осталось и следа. Все растоптали в прах монгольские кони. Но дух народа, его силу и веру растоптать не удалось!.. Ты понимаешь? Земля ведь осталась! И горы, и реки, и тайга! Смотри, красота какая! И народ выжил! Сколько всего перенес, вытерпел, но выжил ведь!

Он взял ее за руку.

– Смотри! Запоминай! Это особая красота! Старики говорят: она силу и мудрость дает!

Дорога тем временем вывела их на перевал. Сопки отступили, а внизу разлеглась долина с синими пятнами лесов, со сверкающими прожилками рек. А на горизонте проявились в сиреневой пелене горы. Их острые пики, казалось, подпирали небо: так низко лежали на них облака. И сами горы напомнили Татьяне старцев в островерхих малахаях с сивыми от старости бородами.

Свежий ветерок ворвался в открытое окно. У Татьяны защемило сердце. Видит бог, она помнила эти запахи. Да и долина, что лежала под ними, тоже была знакома или очень похожа на ту, что она увидела то ли во сне, то ли в бреду. Бредовые видения? Чушь кромешная! Кто в здравом уме поверит, что такое возможно: столь ярко, столь реально окунуться в прошлое, а потом наяву получить подтверждение увиденному… Нет, не увиденному, пережитому… Иначе как объяснить, что она помнила эти запахи, помнила серебристые ленты рек, что сливались в одну широкую – Абасуг? И горы на горизонте тоже были знакомы. Там, у подножия гольцов, лежали земли родного Чаадарского улуса…