Митра - Кир Семенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каннибалы рядом заёрзали и принюхались к воздуху. Тогда сосед Самнанга снял баночку с пояса и сказал что-то на годжоне. Самнанг повторил. Сидящие рядом каннибалы успокоились и вернулись к своим делам.
Каннибал передал баночку, и Самнанг, с трудом осознавая, что именно он делает, осторожно нанёс масло на свои доспехи. Что-то странное было в этом ритуале. Складывалось чувство, что он проявляет о себе отцовскую заботу. Запахло домом, и смутно вспомнилась погибшая в прошлом семья. По лицу рыцаря второй раз за день потекли слёзы. Он даже не заметил, как их жадно подобрал языком тот каннибал, что поделился маслом. Хван Самнанг ощутил неповторимый запах Жизни.
Прошло уже несколько дней. Шепчущий флот понемногу продвигался сквозь версуман, минуя причудливые полотна из смутно знакомых слов. Флот двигался, читая тумёган годжон в красноватой дымке, внутри пульсирующего как артерия тоннеля. Сердце Хван Самнанга сжималось, когда он встречал смутные бледные отрывки, всего пара букв, или строчка. Это был коччи хабчан.
– Где же ты сейчас Тханг Висна? – Вслух подумал Хван Самнанг о своем сержанте. Он испугался собственного голоса, потому что говорил он на странной помеси хабчана и годжона. Каннибалы шумно принюхались, а тот, что делился маслом, подсел поближе и обнюхал Хвана. Бывший рыцарь Митры замер и приготовился, в случае чего бросится с борта.
Но, кажется, все обошлось.
Из еды на корабле было преимущественно различное мясо, изредка к нему добавлялось пахучее масло и специи. Запивалось все это напитком, который каннибалы именовали Сома. Был особый порядок питания, сначала ели рыцари-с-зашитыми ртами, для этого с них снимали маски, разрезали швы на губах и разбегались от них подальше. После того как те насыщались, жадно поглощая предложенную пищу и Сому, им снова зашивали рты и одевали маски, уже спокойно и без опаски. Затем ели каннибалы поменьше и только потом самые крупные. За то время пока Шепчущий флот куда-то шёл, Хван Самнанг научился примерно отличать мужчин-каннибалов от женщин, узнал некоторые обычаи, и выучил тумёган годжон, благо тот был отдаленно похож на хабчан, что заставило Хван Самнанга сильно задуматься.
Через пару недель бывший рыцарь Митры уже был способен полноценно общаться с каннибалами, хотя те разговаривали редко даже друг с другом.
Тот каннибал, что предложил масло и волей неволей стал товарищем Хвана, оказался девушкой по имени Свай Тиен. С ней Хван понемногу учил годжон. Когда он пытался учить её в ответ хабчану, та отрицательно качала головой, и прикладывала ладонь ко рту бывшего рыцаря Митры.
– Грех – говорила она на годжоне. Первое время Хвана это даже оскорбляло, но вскоре он стал задумываться, имеет ли он право на этот гнев. Впрочем, иногда она украдкой спрашивала то или иное слово, и Хван так же шёпотом ей отвечал. Он видел любопытство.
В конце следующего месяца шепчущий флот вошёл в литерный шторм и продвигался очень тяжело. Омнипаруса ошибались при чтении, и реальность менялась совершенно непредсказуемым образом, бросая корабли в чудовищные водовороты из символов и понятий. Эти вихри были словно титанические карусели из целых фраз или их обрывков, что изменялись подобно калейдоскопу, заставляя сознание обманываться, и формировать смутную и пугающую реальность вокруг.
– Скоро Кольцо Грибов – сказала Свай Тиен, и обняла колени. – Сделай как я.
Хван Самнанг заметил, что все каннибалы на борту уселись на палубу и обняли колени. Ему пришлось поступить точно так же, и даже закрыть глаза, потому что внезапно шторм прекратился, уступив место некоему хороводу букв, от попытки читать которые Хван Самнанг испытывал рвотный рефлекс. Через несколько минут это прекратилось, и каннибалы оживились. Стали больше переговариваться и даже сняли маски.
Хван тоже поднял лицо и обнаружил себя в удивительном и мрачном лесу из невысоких, причудливо изгибающихся деревьев покрытых тускло светящимися фиолетовыми листьями. Кора этих деревьев была покрыта сосудами и венами, которые жадно пульсировали, с хлюпаньем вытягивая мутноватую воду, что скапливалась лужами у основания этих деревьев. Такое ощущение, что этот странный лес стоял на каком-то болоте. На горизонте, скрытая мутной дымкой виднелась разрушенная радиовышка.
Переведя взгляд на трап, по которому сходили каннибалы, Хван Самнанг обнаружил перед собой деревню, или скорее маленький город из округлых хижин похожих на врытую в землю половинку кокоса. Окна были хаотично разбросаны по круглым стенам этих домов, а сами они были изукрашены барельефами, вызывавшими при первом взгляде пугающее ощущение и неприятное жжение в глазах.
– Пойдем – услышал Хван Самнанг и, спотыкаясь от внезапно нахлынувшего нервного напряжения, побрёл за Свай Тиен.
Хван Самнанг с удивлением разглядывал быт каннибалов, что внезапно стал выглядеть как-то человечно с точки зрения бывшего рыцаря Митры.
Вот отца встретили дети и жена. Все сняли маски и их лица были совершенно обычными, немного смуглыми. Светлые волосы, оттенком напоминающие пшеницу, глаза, с загадочным треугольным разрезом. Оттенок глаз разнился от шоколадных, бордовых оттенков, до ярко красных и розовых цветов.
Рыцари-с-зашитыми-ртами не снимая масок, степенно и медленно следовали в самый большой круглый дом напоминавший крепость.
Свай Тиен уже тащила Хвана за руку. И они вышли наконец-то на что-то вроде главной площади.
Хван Самнанг увидел, что посреди деревни был, воздвигнут некий тотем, увешанный человеческими костями, и медными украшениями. Присмотревшись, и без того уставший рыцарь упал на колени перед тотемом и горько зарыдал, удивив Свай Тиен. Перед Хван Самнангом была одна из чудеснейших, сделанных с большой любовью и старанием вещей. Это была ритуальная статуя Митры.
Хван Самнанг полз к ногам статуи, завывая на хабчане плачи-молитвы, и ему вторили голоса каннибалов, которые похватав оружие, ринулись к рыцарю с явным намереньем убить его. Свай Тиен только чудом удалось уговорить своих сородичей прекратить, буквально бросившись на скорчившегося Хван Самнанга. Хван дополз к ногам статуи и принялся целовать их. Из его уст начал иногда вырываться годжон, и Хван только испуганно всхлипывая бил себя по лицу пытаясь вспомнить совсем другие слова. В полной тишине, прерываемой только негромким шёпотом собравшихся на шум каннибалов, Хван сквозь слезы молился то на хабчане, то на годжоне, бил себя по лицу, и тянул рукой за язык, жмурясь от боли. Каннибалы с презрением смотрели на бывшего рыцаря Митры, но оружие опустили, так как один из старых рыцарей-с-зашитым-ртом приказал это сделать. Все стали расходиться по своим делам. Свай Тиен обняла Хвана за плечи, и подняла из пыли. Так они вдвоем дошли до
