Митра - Кир Семенов

созданный только для той васильковой глубины небес, с которой смотрело на него это Лицо Бога. И выражал этот язык только то, что важно для этих небес. А они были ничем. Простая бессмыслица. Как те непонятные символы, что свели с ума Древнего.

Рот Хван Самнанга все еще беззвучно открывался в небо. Удивительно, но толпа стояла в полной тишине ожидая того что он скажет. В этой тишине облако прошло по солнцу, на секунду загораживая солнечный свет. Сотни и сотни глаза, они смотрели в лица друг друга, будто бы видели их первый раз. Так оно и было, учитывая, что шляпы нонбайтхан и маски людоедов были во множестве разбросаны по площади. Смысл, который им придавали владельцы – был Ошибочным.

Рыцари-с-зашитыми-ртами стояли с окровавленными губами из которых торчали обрывки нитей и проволок.

Древний тоже проливал свое слезы, и, глядя мимо задравшего голову Хван Самнанга тихо прошептал.

– Скажи…в чем Замысел? Для чего все это?

Бывший рыцарь Митры ощутил, как его нервы вибрируют. Его разум с настойчивостью царапал и бил черные окна васильковых небес, силясь достичь чего-то. Каких-то потаённых уголков памяти.

В итоге, произнесенное им слово никто не услышал. Пошёл снег. Едва заметными буквами. Снежинка. Снежинка. Снежинка.

Небо оставалось все таким же. Тяжелым. Васильковым.

Слово сказанное Хван Самнангом. Это был годжон или хабчан, ничего не разберешь. Это было ничего, и оно заполняло мир молчаливым достоинством Отсутствия.

В руке Хван Самнанга появился меч, формой своей напоминающий Меч Митры, но состоявший из материи…или нет? Меч казалось, состоял из памяти Хван Самнанга, из его слёз и горестей, из радостей, мыслей. Он был словно соткан из его собственного понимания того каким должен быть мир вокруг. Этот Меч был Ключем отворяющим реальность. Был ли он сам реален. Принадлежал ли он Митре? Или Хван Самнангу? Наверное, все вместе. Или ничего из этого.

Меч в его руке был скорее написан, нежели реально существовал. Он был как летопись, высеченная на тысячи лет вперед на куске вечно сохнущей глины устремленной ввысь.

– Мы – Митра. – Эти слова почему-то странной, чудовищной болью отозвались в сердце, заставив меч в руке чуть угаснуть.

В полной тишине, реальными остались только небеса и снег. Дома вокруг, цветы, кровь, сама площадь, и статуя митры, живые и мертвые люди. Все вокруг всего лишь текст. Стороны не видели друг друга полностью, они понимали смысл того что видят, но не видели того что было написано. Версуман вторгся в жизнь целиком, но лишь на краткий миг, доли секунды, запечатлевшиеся полным отсутствием реальности вокруг.

Хван Самнанг прочитал реальность, но не в Версумане. Хван Самнанг прочитал реальность в сознании людей, в их сердцах, заставив Версуман скользнуть вслед за его мыслями, и отворить некие Врата, которые ощущались забытыми.

Деревья с фиолетовыми листьями, будто разом вздохнули, и радиовышка вдалеке покрылась лёгкой рябью.

За этими Вратами он обнаружил кошмарные видения прошлого. За секунду перед его глазами пронеслась вся летопись его рода, его языка, или вернее языков. Рыцарю Митры открылось, что порочные братья Коччи Хабчан и Тумёган Годжон составляли единое целое многие тысячи лет, покуда предки Хван Самнанга не овладели, неизвестно откуда зародившимся запретным Словом. И это слово было – Митра…

Под васильковым небом Хван Самнанг стоял с мечом, сотканным из мыслей, и его мысли в мече были покрыты кровью. Многие из рыцарей лежали перед Хван Самнангом изрезанные и изрубленные. Хван Самнанг не понимал только прошлое он видит или настоящее.

Люди стояли с оружием наготове, но в абсолютной тишине. Многие ошарашенно хватались за голову и тряслись в лихорадочной дрожи. Их пылали яркими огнями. Дрожащая Свай Тиен медленно подошла к Хван Самнангу. Её люминесцентно бордовые глаза сейчас пылали таким же темным пламенем.

Древний благоговейно снял маску. Другие рыцари-с-зашитыми ртами, те из них, что не были мертвы или слишком ранены, отступили к Древнему.

Радиовышка с ужасным эхом издала металлический скрежет, но никто не обратил на это внимание.

Когда было произнесено Слово, многое стало будто бы очевидным. Словно пьяница, протрезвев, осознал смехотворность своего поведения накануне.

Все бытие, и все люди замерли в ожидании ответа Хван Самнанга. Даже васильковые небеса вслушивались в тишину на площади, готовые в любой момент обрушится на Хван Самнанга если он скажет хотябы слово лжи. Жуткое навершие антенны радиовышки теперь походило на злобно прищурившийся глаз.

– Мы – Митра. Опаснейшая болезнь на теле бытия – сказал Хван Самнанг. – И никакого Замысла в этом нет.

Волна непонимания прокатилась по толпе. Древний о чем-то сам себе нервно покивал, и поднял руку, вверх призывая площадь к тишине.

– Объяснись рыцарь.

Хван Самнанг усадил дрожащую Свай Тиен на землю, и сел сам, призывая всех остальных сделать тоже-самое. Все еще шокированные внезапным изменением реальности и своей собственной памяти, митраиты и людоеды послушно сели на землю, поодаль друг от друга, держа оружие под рукой. В этом действе был какой-то сакральный момент, несмотря на отсутствие слов, реальность реагировала на происходящее. Радиовышка издала требовательный вопль-скрежет отдававший металлическим вкусом крови, но её никто не услышал.

– Сейчас я начну свой рассказ… – Стоявший на площади Хван Самнанг походил на пророков древности, и с благодарностью принимал сейчас эту роль и новые знания, надеясь таким образом осуществить свой Замысел.

…Когда-то мы не были Митрой. Мы были единым народом под названием Дэвагоджи. И мы равно говорили двумя языками языком разума – коччи хабчаном, и языком ярости – тумёган годжоном. Те, что говорили на коччи хабчане, были лидерами нашего рода, их назвали Одинокие Князья. Слова их тогда не искажали реальность полями цветов. Одинокие Князья были одним цветком альстромерии в изменчивом версумане, и их Единство приносило покой и Порядок. В этом была их Идея. Своим Единством они обеспечивали Порядок, в результате чего – возникал Закон.

Когда в Порядке нуждались большие территории, или Одинокий Князь нуждался в воителях, он призывал с невидимых васильковых небес неистовых бойцов говоривших на языке ярости. Люди Тумёган Годжон повергали врагов и числом и умением, поедая сердца, вырывая кости, и языки, запирая, таким образом, Хаос внутри себя во имя Выживания всей Империи.

К слову, помимо народа Дэвагоджи, существовали еще три, составлявшие единую Империю. Это народы Савитар, Акаибратэ, и Тэджанджани.

Солнцеликие Савитар правили всеми землями. Они были непогрешимы, их сердца и языки призывали свет на земли Империи, и благодаря этому версуман и слова других языков не разрушали реальность вокруг. Символы Савитара служили гарантом существования всех земель и народов