Летописи Ванильного некроманта. Том первый (СИ) - Тулинова Лена

— Что-то я не видела, чтобы ты очень уж нервничал и дрался, когда Мать тебя перевязывала, — буркнула Анда, немного уязвлённая тем, что ей, по словам Терхаллоу, досталась бы «не такая умная» птица. — Смешной ты человек.

И ушла, хмуря брови.

Мать Некромантов молча сделала раненому перевязку и тоже удалилась.

А Странник остался в комнате, потому что маленькая Грей всё вертелась возле Кхиллау, и та отвечала ей поистине материнской любовью. А раз остался Странник — то, под видом его вечной няньки, остался и Омегыч.

Терхаллоу долго делал вид, что его не заботит наблюдение за ним, но в конце концов не выдержал и сказал:

— О ты, что скрывает своё имя так же, как всадники Неба, не хочешь ли ты сказать, что подозреваешь меня в чём-то?

Омегыч утвердительно кивнул.

— Ты успел наговорить тут всем гадостей, — сказал он, — но это не главное. Ты мне не нравишься. Скажи толком, кто за тобой гнался?

— Это так важно? — с вызовом спросил Терхаллоу, тут же утрачивая разговорчивость.

— Если не признаешься, я добьюсь того, что тебя и твою птичку вышвырнуть отсюда… будете спать в лесу.

И немного подумав, чем бы пробрать этого беловолосого, Омегыч добавил:

— На голой земле!

Но Терхаллоу не ответил.

Свет из окон падал ещё слабый, сумрачный, того серого цвета, который предвещает пасмурный, скучный день.

Омегыч зевнул и сел, потирая поясницу. Давно он на твёрдом не спал, вот что. Отвык уже.

Ещё дольше не спал вполглаза, сторожко, чтобы не прозевать беду. Изнутри гулко стукнулся исчезающий камень. Но сдерживающий его медальон, пожалованный любезной Чайкой, уберёг от внезапного исчезновения. Хвала кораблю Матери Пиратов, разумному и предусмотрительному!

Все ещё спали в большой гостиной на первом этаже. Спала большая птица в два человеческих роста, положив голову на коврик у погасшего камина. Спала, уткнувшись птице под крыло, маленькая грифонша, спал в кресле, свернувшись клубочком, Нот Уиндвард. Он предусмотрительно утащил из своей комнаты подушку и два одеяла, одно из которых укрывало Омегыча — приблизительно наполовину, потому что мальчишка не догадался отдать ему то одеяло, что побольше.

Спал и Терхаллоу — на диване, весь забинтованный, спал, закинув руки за голову. Лицо его во сне было неспокойно, глаза подёргивались под плотно сомкнутыми веками. Омегыч поворочался, но сон уже не шёл к нему. Поэтому он потихоньку встал и побрёл к двери. Птица Кхиллау подняла голову и настороженно проследила за ним, но не издала ни звука.

В кухне царил полнейший порядок и было прохладно. Омегыч растопил плиту — ему, как огнемагу, такие вещи давались легко, — и принялся молоть кофе. Спустя пару минут в кухню вошла Мать Некромантов, безмятежная и чуть сонная, и Омегычу захотелось потихоньку исчезнуть, чтобы не мешать ей. Но она кивнула и пожелала ему доброго утра. После этого исчезать или уходить было бы уже невежливо.

— Что ты думаешь насчёт нашего гостя? — спросил он за чашкой кофе.

— Ты зря беспокоишься, — ответила Мать, — он не лжец и не преступник. Думаю, он разведчик.

— То есть? — удивился Омегыч.

— У него почти нет оружия. Бессвет и Анда не нашли при нём ни доспехов, ни ядов. Это не убийца и не воин. И тот, кто за ним гнался, не хотел его убить — только сшибить вниз. Впрочем, учитывая, что Терхаллоу рассказал о своих землях, оказаться внизу означает или гибель, или серьёзное увечье.

— Не допросить ли его? Мне не понравилось, что при всей болтливости он умалчивает что-то важное, — сказал Омегыч.

— Сынок, — сказала Мать Некромантов очень ласково и очень твёрдо, — если бы мы взялись тебя допрашивать, когда ты только-только появился здесь — тебе бы это понравилось? Мы приняли тебя как гостя. И даже как друга!

Омегыч невесело засмеялся. Их дружба не вполне задалась с самого начала: Мать была не в духе, а он слишком выпендривался. Однако она права — его приняли.

— Другое дело — Странник. Моё чутьё сразу толкнуло изнутри: он опасен. Ну так он опасен даже сейчас, в облике пятилетнего сорванца. Он, бывает, врёт и ворует, хотя никто его не принуждает к этому. Но ведь и ты можешь быть опасен, мой хороший?

Омегыч в задумчивости зажёг на кончике пальца огонёк и подул на него.

— Для тех, кто попытается причинить тебе зло — я опасен. Пожалуй, хуже, чем я, врага им не найти. Ты зря не лишила меня памяти… мама.

— Что до Терхаллоу, чутьё говорит мне, что он скорее нуждается в уходе и защите, чем в лишних подозрениях. Он умалчивает совсем не то, о чём ты думаешь.

— Вы о чём тут? — спросил от входа Терхаллоу.

Он стоял у порога кухни, держась за дверные косяки. Маленького роста, тонкокостный, бледный до прозрачности. Белые волосы напоминали встрёпанные, встопорщенные перья. Но он не был так уж слаб и безопасен. Что бы ни говорила Мать Некромантов, Терхаллоу являлся здесь чужаком и олицетворял собой неприятности.

* * *

— Пойдём, что ли, домой, — сказал Первый Некромант.

Услышав слово «домой», пёс Ватсон, дремавший на траве, вскинулся и радостно залаял.

Теренций похлопал дом по стене, как друга по плечу, и сказал:

— Я останусь. Мы же не замёрзли в прошлую ночь?

— Не замёрзли, — гордясь своей и сыновней работой, подтвердил Первый. — Но я прямо отсюда чую, что из дома пахнет пирожками с луком и яйцами. А может, и ещё какими-то. Но этими уж точно!

Теренций не особо жаловал пирожки с луком и яйцами, до которых отец был большой охотник. Но он понимал, что домой всё-таки надо будет сходить, и не раз: перетащить кое-какие вещи, пополнить запасы заварки, соли, сахара, крупы и прочего-всякого-разного.

Ещё пару недель назад он думал, что будет жить самостоятельно, в том числе и еду станет добывать сам. Но теперь сообразил, что без некоторых вещей, которые трудно достать в природе, у него ничего не выйдет. Вот где зимой в лесу искать чай, кофе, соль и сахар?! А какао? Как можно жить без какао? Но тогда ещё и сгущёнка нужна, и ваниль, и маленькие зефирки… Ванильный Некромант сразу же стал мысленно перечислять всё то, что так необходимо запасти.

И они пошли по извилистой тропке, подкидывая ногами кучи высохших, дивно пахнущих листьев, пошли мимо тронутой инеем кладбищенской ограды и тихой рощи, отдающей ветру последние листочки. У перекрёстка Первый Некромант приостановился и огляделся.

— Что-то не так? — спросил Теренций.

Первый принюхался.

— Чуешь?

— Запах пирожков? Да не особо…

— Нет. Пахнет кровью, болью и страданием. А я жуть как не люблю это самое, когда оно не на работе.

— А на работе любил?

— Ну… работа — она и есть работа. Там всё было по-другому. А тут притворяться не надо… да и думать о заработках тоже. Стой, погоди, не сходи с тропы!

Но Ванильный Некромант уже бежал вниз по склону, и Ватсон нёсся впереди, принюхиваясь и порой громко взлаивая.

— Па! Тут какая-то девчонка! — крикнул Теренций из ежевично-крапивной гущи. — У неё кровь на голове, но она жива!

— Не…

Первый Некромант сгустился возле сына, когда тот уже тащил к тропе девушку очень маленького роста и очень хрупкую, с длинными чёрными волосами. Она была одета в узкие брюки, как для верховой езды, в плотную длинную тунику и поверх — в тонкую кольчужку. Через плечо у девчонки болтался колчан с луком и стрелами, увязанный плотно, чтоб ничего не рассыпалось. Как если бы беда застигла эту кроху в пути. Только где ж её конь?

— Хотел сказать — не трогай, — растерянно сказал Первый. — Ох ты ж…

— До нашего дома ближе, — Теренций повернул обратно, но Первый не двинулся с места.

— Погоди ты, торопыга. Давай лучше перенесёмся порталом в большой дом. Мать ей уж точно поможет!

— Не-не-не, я, кажется, знаю, что ей надо в первую очередь! У меня там парочка отличных заживляющих и тонизирующих составов! Даже Омегыч их одобрил! А из домика уже телепортируемся к маме!

И он перенёс миниатюрную девушку в свой домик — отец только и успел, что переместиться клубом чёрного дыма следом за сыном.