Вороний народ - Марк Стэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фэй потеряла вороний народ из виду.
– Папа! – кричала она снова и снова. – Папа, я иду!
– Папа! Папа! – насмешливо отвечали ей незримые представители вороньего народа, а следом раздавался смех, напоминавший кудахтанье. Рядом хрустнула ветка, и Фэй отшатнулась, потеряв равновесие и споткнувшись о корень. По инерции она шлепнулась на землю, но быстро поднялась. Она не оставляла следов, и отблески амбарного кострища терялись за гущей деревьев. Тропинки здесь не было, а полог над головой сомкнулся так плотно, что вокруг падал лишь рассеянный свет.
– Папа!
Снова послышались насмешливые голоса.
– Папа! Папа! – Слова рикошетом отскакивали от стволов деревьев вокруг Фэй. Она не видела никаких следов отца или Берти, и не представляла, как найти обратный путь домой. Паника начала царапать ее своими цепкими когтями, и Фэй побежала. Направление не имело значения. Она бежала и бежала, устремляясь за отцом.
– Я иду, папа, я иду.
Окружавший деревню лес бывал неумолим к тем, кто не знал нужного направления. Мелкие существа ориентировались на нюх, птицы летали над его пологом, но когда терялись люди, они просто выбирали направление и шли в ту сторону. Потом меняли свое решение, поворачивали назад, выбирали другое направление, следовали ему, затем передумывали снова, снова и снова и либо оказывались там, откуда начали, либо приходили в незнакомое место, недоумевая, как они туда попали. Иногда выхода не было. Не один человек погиб под ледяным дождем и снегом, заблудившись в лабиринте леса. Их находили позже, во время оттепели. В летнюю жару некоторые увядали от недостатка воды днем и становились пиршеством для хищников ночью.
Эта потерянная и одинокая девочка, петляя, уходила все глубже и глубже в лес, не желая останавливаться. Но лес знал, что за ней кто-то присматривает. Кто-то всегда за ней присматривал.
Фэй не паниковала. Определенно нет. Она, Фэй Брайт, не паниковала.
Никогда.
Ни разу.
Прошло некоторое время с тех пор, как она в последний раз слышала крики своего отца или насмешки вороньего народа, но она следовала за их эхом, никуда не сворачивая. Она собиралась придерживаться курса, пока не отыщет их. А если дойдет до опушки леса, то вернется назад тем же путем, которым пришла, выискивая новые подсказки. Она не сдастся. Не оставит отца. Не сейчас. Никогда.
– Чтоб мне провалиться, – во рту у нее пересохло, а в голове неустанно стучало.
Ручей, вытекающий из реки Вод, должен был находиться где-то неподалеку – она слышала его журчание, – но Фэй не хотела рисковать, сворачивая с дороги, и потому продолжала путь с пересохшим горлом. Она перешла на бег трусцой, который обернулся не более чем ходьбой с повисшими руками и тяжелой поступью. Из головы боль переместилась в область глаз, мысли путались, сердце грозило выскочить из груди. Губы Фэй были сухими и шелушились, она хрипела, делая очередной шаг. Ей следовало остановиться.
Фэй больше не слышала ручья.
Она могла бы вернуться и попытаться найти его. Или продолжить путь. Ноги изнывали от боли, легкие горели. Она не замечала этого, когда бежала, но теперь, остановившись, почувствовала тяжесть в конечностях. Фэй вновь попыталась бежать, но тело протестовало. Оно хотело покоя. Ему требовалась вода.
Она вспомнила свой последний разговор с отцом. Перед пожаром, в пабе. Он злился на нее. Нет, не злился. Разочаровался в ней. Она обещала держать голову на плечах, а сама носилась с ведьмой в поисках подсказок о странных человекоподобных пугалах.
– Ох, папа, прости меня. Я… Я приду, я обещаю, обещаю, я…
Фэй наклонилась, уперев руки в бедра. Она могла бы немного посидеть. Просто чтобы перевести дух.
Плюхнувшись на попу, она заметила на земле несколько ярко-красных вишенок, брошенных какой-то белкой, спешившей домой. Фэй схватила их и принялась жевать; вкус струился по языку, но этого было недостаточно. Ей требовалась вода. Много воды.
И отдых. Просто небольшой перерыв. Она могла бы…
Могла бы…
Могла бы…
Могла бы лечь среди липких листьев платана и поспать…
Всего лишь…
Недолго…
Мысли Фэй блуждали во тьме. Они перенесли ее в прошлое лето, до войны, когда все наслаждались беззаботной жизнью. Воспоминания возникали и исчезали в мгновение ока. Потягивание пинты в «Зеленом Человеке». Поедание клубники со сливками. Помощь в сборе хмеля. Потом, после лета, все слушали мистера Чемберлена по радио. Развернулась война, эвакуированные дети с маленькими картонными чемоданчиками и противогазами сбились в группы; теперь всем раздали форму, и многие юноши покинули деревню, чтобы сражаться. Хотя в остальном мало что изменилось. Фэй помогала собирать урожай кабачков на участке Эрни Тича. Он угощал ее мутным лимонадом, резким и освежающим на вкус. Они вместе взвешивали и измеряли тыквы для праздника урожая. Эрни вырезал глаза и улыбку на одной из них и водрузил ее в качестве головы на свое пугало.
Фэй резко проснулась. Она была уверена, что закрыла глаза всего на мгновение, но почему-то деревья заполнились пением птиц.
У пугала Эрни Тича вместо головы была тыква.
У многих пугал вместо голов были тыквы. Это ничего не значило, но Фэй вспомнила, что пыльный смокинг и потертый цилиндр ужасно напоминали наряд того, кто только что похитил ее отца.
Сойки кричали на нее, сороки и вороны каркали со своих веток. Птицы настойчиво требовали, чтобы Фэй встала.
– Хорошо, хорошо, я не остановлюсь, не сдамся. – Она с трудом поднялась на четвереньки. – Да, да, я…
На каждой ветви каждого дерева восседала птица.
И каждая из них смотрела прямо на Фэй. Они пели в унисон. Она почувствовала покалывание на затылке. Воздух был заряжен, словно вот-вот разразится гроза.
– Привет, – сказала Фэй, поднимаясь на ноги.
Птицы замолчали.
– Вы должны были помочь. Вы должны были потушить огонь.
Некоторые птицы виновато перепрыгивали с места на место.
– Вот именно, – заметила Фэй. – Но вы поможете мне найти моего отца, чтобы искупить свою вину.
Возобновилась птичья трель, шум щебета и чириканья.
– Да, да, ладно, угомонитесь.
Птицы, как одна, снова затихли.
– Вы особенные, да? Сбежали из цирка?
Все птицы разом поднялись в воздух и полетели дальше вдоль тропы, а затем уселись на новых деревьях, ожидая Фэй.
– Значит, мне просто следовать за вами, да? – Птицы молчали. – Только дайте мне отдышаться.
Они снова принялись раздраженно и нетерпеливо щебетать.
– Ладно, хорошо, да, придержите коней. –
