Лорды Белого замка - Элизабет Чедвик

– Надо было его откусить!

– Я хотела, но он слишком быстро убрал язык.

Мод встревоженно посмотрела на Теобальда, к которому они приближались, и уточнила:

– А… все мужчины так делают?

– Не так, как Иоанн, – дипломатично ответила Хависа. – И не волнуйся, твой муж не распутник и не грубиян.

Мод сглотнула. Бедняжку все еще мутило, но ей удалось выдавить из себя слабую улыбку, предназначенную Теобальду. Когда он улыбнулся в ответ и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, она держала их закрытыми и лишь слегка вздрогнула.

Гонец прибыл поздно вечером, как раз когда новобрачных вот-вот должны были препроводить из зала в спальню. Женщины собрались вокруг Мод, а мужчины окружили Теобальда. Грубые шуточки и советы слетали с развязавшихся от вина языков, по большей части – с мужских.

– Не обращай внимания, – сказала Хависа на ухо Мод. – Это просто пьяные идиоты, и они скоро уйдут.

– Но только после того, как я предстану перед ними обнаженной, – прошептала Мод.

Согласно церемонии, ее и Теобальда должны были раздеть, чтобы все могли убедиться, что ни у жениха, ни у невесты нет никаких физических изъянов – причин отказаться от брака. От мысли о том, что придется стоять голой и беззащитной под хищным взглядом принца Иоанна, бедняжку бросало в дрожь.

– Мы с твоей бабушкой позаботимся, чтобы эта часть церемонии прошла как можно быстрее, – легонько похлопала ее по плечу Хависа. – Да и Теобальд, я думаю, тоже. Он не любит публичности.

Ага, в отличие от принца Иоанна, который наверняка станет глазеть на нее с удовольствием. Мод неохотно двинулась к винтовой лестнице. И только она поставила ногу на первую ступеньку, как в зал вошел гонец в сопровождении одного из оруженосцев Иоанна. Сапоги и край плаща у путника были припорошены пылью, а под глазами от усталости залегли черные тени.

Мужчины разом остановились и примолкли. Теобальд выбрался из круга гостей и подозвал гонца. Наверняка весть, которую он привез, очень важна, раз ее доставили в ночное время, причем человек этот явно скакал до Ланкастера во весь опор.

– У меня письмо для принца Иоанна. – Гонец преклонил колено у ног Теобальда – не столько с почтением, сколько от изнеможения.

Нахмурившись, Иоанн протянул руку к запечатанному пакету, который гонец вытащил из сумки.

– Нет, останься, – приказал он Теобальду, когда тот собрался уйти. – Ты можешь мне понадобиться.

– Сир. – Теобальд склонил голову и дал женщинам знак идти в спальню новобрачных.

Причесав волосы, так что они начали сиять, как серебряное зеркало, обернув вокруг обнаженного тела теплый, подбитый мехом плащ, Мод ждала мужа и следила, как на острие подсвечника догорает свеча. Она больше не боялась. Девушка ощущала лишь какое-то странное оцепенение, что отчасти объяснялось тем, что леди Фицуорин щедро напоила ее вином с пряностями. Веки Мод были тяжелыми, она отчаянно сопротивлялась сну. Подавив зевок, девушка глянула через плечо на просторную кровать. Покрывало было откинуто, призывно демонстрируя хрустящую льняную простыню. Если бы только можно было сейчас лечь и заснуть… Но никто ей этого не позволит.

Звук мужских голосов, эхом отдававшийся по лестнице, вывел Мод из оцепенения, пронзив ее сердце стремительной и острой стрелой беспокойства. Приглашенные женщины, которые все это время праздно болтали и ели пирожки с инжиром, отряхнули с платьев крошки, допили из бокалов вино и с готовностью встали.

Все еще полностью одетого, жениха ввели в комнату. Мод с облегчением увидела, что принца Иоанна и рыцарей из его свиты здесь нет. Лицо Теобальда посерело от усталости, и морщинки, разбегавшиеся от уголков глаз, уже не освещала улыбка. Его спутники тоже попритихли, хотя это и не остановило шутника Уильяма Райнфреда, который ткнул жениха локтем и предложил пятьсот марок серебром, чтобы занять его место.

– Я не соглашусь даже за все богатства Англии, – сказал Теобальд и нежно посмотрел на Мод.

Мужчины начали снимать с него одежды.

– Эх, Райнфред, жаль, что ты не пришел ко мне с таким предложением раньше, – засмеялся отец Мод. – За столь внушительную сумму я бы охотно отдал тебе дочь!

А ведь и впрямь отдал бы, подумала Мод. Она почувствовала, что взгляды всех мужчин устремлены на нее: ни дать ни взять торговцы лошадьми, оценивающие на базаре стать молодой породистой кобылы. Похотливое любопытство, зажегшееся в их глазах, когда женщины расстегнули тяжелый плащ и подняли его с плеч девушки, наполнило сердце бедняжки стыдом и страхом. Она не могла спрятаться даже за покровом своих волос: бабушка собрала их и подняла, желая продемонстрировать, что под тяжелой шелковой копной не скрывается никакого изъяна.

– Видите, – гордо сказал отец, – ни единого пятнышка!

– Я удовлетворен, – чуть сдавленным голосом произнес Теобальд и подал знак Матильде де Шоз. – Пусть наденет плащ.

Мод бросила на него благодарный взгляд и поспешила воспользоваться предложением.

– А вы, миледи? – спросил священник, присутствовавший в спальне, чтобы благословить новобрачных на супружеском ложе. – Вы довольны?

Принимая во внимание возраст, нельзя было сказать, что Теобальд не имел совсем никаких недостатков, но все они были мелкими и не могли послужить препятствием для брака. Его тело, пусть уже и не такое стройное, как у юноши, было крепким, а руки – мускулистыми и гладкими. Зубы у новобрачного были здоровые, да и волосы, хоть уже и щедро припорошенные сединой, оставались по-прежнему густыми.

– Да довольна она, довольна, – сказал ле Вавасур, нетерпеливо махнув рукой.

Мод вздернула подбородок, решив ответить сама. Под надежной защитой наброшенного на плечи плаща девушка чувствовала себя храброй. Быстро окинув глазами нагое тело Теобальда, она остановила взгляд на его лице:

– Довольна.

Священник попросил новобрачных встать бок о бок и окропил святой водой из маленькой кропильницы. Он произнес на латыни слова благословения, прося Бога, чтобы брак этот оказался долгим, счастливым и плодовитым. После чего отправил Теобальда и Мод в постель, где снова окропил супругов святой водой и благословил само ложе.

– Помни о своем долге, дочь моя, – сказал ле Вавасур, на прощание целуя Мод в щеку.

– Да, папа.

Ответ прозвучал холодно и неестественно. Отец всегда был для нее чужим, и сейчас Мод почувствовала это, как никогда.

– Благослови тебя Бог, дитя. – Бабушка крепко обняла Мод, и глаза ее сверкнули капелькой влаги, словно она прощалась с внучкой навсегда.

А может, и правда навсегда, подумала Мод. Между сегодняшним вечером и завтрашним утром лежало бурное море неизведанных переживаний, и когда она переплывет это море, возврата уже не будет. Либо она узнает то, что познали ее бабушка и ее несчастная мать, либо приобретет знание, которое заставляло Хавису Фицуорин улыбаться и сжимать ей руку.