Наемник: Грань возможного - Андрей Ливадный

Адмирал откашлялся.

– Почему личный состав эскадры сформирован из офицеров Флота Колоний и Земного Альянса? Ответ прост. Мы не враги. Война завершилась, но пятнадцать лет хаоса, взаимной ненависти породили новые противоречия, теперь уже между свободными мирами, населенными выходцами с Земли и потомками колонистов. Мы своим примером должны показать, что период разобщенности преодолен. Ненависть, в пламени которой погибли целые поколения, не породила ничего, кроме новых бед и проблем.

Адмирал вновь обвел пристальным взглядом лица собравшихся офицеров.

– Сегодня эскадра покинет орбиту Кьюига. Нам предстоит углубиться в секторы Периферии. Первый дальний боевой поход по определению станет тяжелым испытанием для каждого. Подчеркиваю – боевой поход, а не разведывательная или картографическая миссия. От каждого из присутствующих я потребую полной самоотдачи, и это не дежурная фраза. Поэтому я отказался от использования современных коммуникационных средств, собрав вас тут. Обернитесь, посмотрите в глаза друг другу, взгляните, как вы выбрали себе места в зале, как четко делит бывших врагов обыкновенная дорожка между рядами кресел.

Шайгалов выдержал паузу и продолжил:

– Пусть каждый подумает сейчас, измерит глубину укоренившихся в сознании фобий и сделает честный, окончательный выбор, ибо как только эскадра покинет орбиты Кьюига, пути назад не будет, а любые взаимные выпады и претензии в условиях боевого похода я расценю как неповиновение, саботаж, со всеми вытекающими для виновных последствиями!

В наступившей тишине полтора десятка человек поодиночке и небольшими группами встали, покинув зал.

– Это честный, достойный понимания поступок, – произнес адмирал. – Появившиеся сейчас вакантные должности будут замещены в течение ближайшего часа. Я своим приказом назначу новых офицеров. Все свободны, кроме командора Дымова.

– Присаживайся, Глеб. – Шайгалов жестом прервал попытку Дымова отрапортовать по форме.

– Слышал о твоих успехах. – Иван Дмитриевич сел в кресло напротив.

– Не думаю, чтобы к вам поступали лестные отзывы, – усмехнулся Дымов. – Скорее рапорты, поданные через мою голову?

– Да, такого добра хватает, – кивнул адмирал. – Но я не затем приказал тебе задержаться. Хочу узнать твое мнение о боеготовности эскадры.

Дымов понятия не имел, почему адмирал задает вопрос именно ему, но ответил честно:

– Последние маневры по отработке боевой слаженности показали низкий уровень взаимодействия между отдельными кораблями. У меня создалось впечатление, что каждый командир стремится выделиться, в одиночку справиться с заданием. В общей картине учебного боя, при перестроениях, в маневрировании, такой дух соревнования выглядит неуместно, а в реальном бою будет иметь роковые последствия.

Шайгалов проницательно посмотрел на Дымова, затем кивнул:

– Верно подметил. К сожалению.

– Иван Дмитриевич, я не склонен критиковать или ставить под сомнение действия командиров кораблей. Каждый из них опытный капитан.

– Знаю. – Шайгалов продолжал думать о чем-то тяжелом, крайне неприятном. – Вот что, Глеб. Давай поговорим начистоту. Тебя в эскадре тихо ненавидят. И за несомненные успехи, и за твое прошлое. Не перебивай. Ты только что сам видел, как офицеры покидали посты накануне боевого похода. Это о многом говорит. Я присматривался к тебе, следил за успехами экипажа «Артемиды», коллекционировал рапорты, не скрою – перенимал опыт. Думал, как переломить ситуацию, привить другим командирам кораблей то новое и, несомненно, рациональное, что ты демонстрировал на протяжении двух месяцев. Но не успел.

Адмирал налил себе и Глебу воды.

– Случилось непредвиденное. – Он сделал несколько глотков, поставил бокал на столик. – Эскадра адмирала Рокотова вышла в первое автономное патрулирование и… – он сделал паузу, – исчезла.

Глеб слушал молча и напряженно.

– Я знаком с историей твоей жизни. Лично Вербицкий рекомендовал тебя на должность командира фрегата. Полковник Решетов обещал, что ты окажешься на острие событий, ведь так?

Глеб кивнул.

– Не стану ничего утаивать. Командование считает, что к исчезновению Кассианской эскадры причастны искусственные интеллекты с Роуга. Я согласен с таким выводом.

– Нашли их планету базирования? – Дымов чуть подался вперед, черты его лица мгновенно заострились от внезапного внутреннего напряжения.

– Нет. Но найдем. Экипаж твоего фрегата наиболее подготовлен для выполнения автономных заданий. Мне необходимы твой опыт, твоя решимость. Мы начинаем очень рискованный поиск, и для разведки наиболее опасных точек маршрута фрегат, по моему убеждению, – оптимальная боевая единица.

– Согласен, – кивнул Дымов.

– Я не исключаю, что в любой точке маршрута твой корабль, двигаясь впереди эскадры, может столкнуться с вражеским флотом, и потому готов выслушать любые предложения или требования. Ты уже достаточно освоился и лучше меня представляешь, что именно поможет «Артемиде» при возникновении критической ситуации.

Глеб на минуту задумался, затем спросил:

– Сколько у меня времени на подготовку?

– Пять часов.

– Достаточно. Задача фрегата?

– Поиск эскадры Рокотова. Не исключено, что в процессе поиска ты обнаружишь и планету базирования колониальных искусственных интеллектов. Основная задача фрегата – не дать им уйти или передислоцировать Кассианскую эскадру до подхода основных сил.

Колючий взгляд Глеба потемнел. Адмирал, глядя на него, как будто смотрел в зеркало. Когда-то на одной из планет скопления Ширана он так же принимал вызов судьбы, понимая, что пойдет до конца, потому и не сомневался в кандидатуре Дымова.

– Вероятно, «Артемиде» придется вступить в бой со штурмовыми крейсерами класса «Шквал», – произнес Глеб. – По любым раскладам неравенство сил огромное. Фрегат нужно доукомплектовать.

– Продолжай.

– К пилонам «Артемиды» необходимо пристыковать две тяжелые артиллерийские платформы. К модулям транспортировки – три технических носителя с заряженными гиперприводами. Все тяжелые пусковые комплексы оснастить двойным боекомплектом ракет класса «Пиранья», с функцией самостоятельного поиска целей каждой боеголовкой после разделения кассет, также необходимы дополнительные фантом-генераторы, способные имитировать сигнатуры тяжелых кораблей класса «Крейсер».

Шайгалов согласно кивнул.

– Решено. Что еще?

– Вероятно, «Артемида» выдержит пять, максимум десять минут схватки. Далее – либо экстренный прыжок, либо гибель фрегата. – Дымов смотрел правде в глаза. – К резервным стыковочным узлам прошу подключить сотовые пусковые модули с индивидуальными спасательными капсулами для экипажа. Это все. При получении критических повреждений я прикажу личному составу покинуть корабль, отстрелю артиллерийские платформы и с помощью гипердвигателей технических носителей инициирую прыжок. Как минимум один из «Шквалов» последует за «Артемидой» и будет уничтожен в точке всплытия подрывом силовой установки фрегата.

Шайгалов несколько секунд смотрел на него, затем с усилием кивнул:

– Разумно. Десяти минут будет достаточно, чтобы основные силы эскадры совершили прыжок и вступили в бой. Мы подберем вас, не сомневайся.

– Бой покажет. Я могу идти?

– Глеб, есть еще один момент, о котором тебе необходимо знать.

Дымов вопросительно вскинул взгляд:

– Ника исчезла.

Глеб побледнел.

– Когда и как?

– Мы не знаем. Не более суток назад. Айла ничего не может объяснить. Ядро системы на месте, но нейромодули пусты. У меня только один вопрос. Айла сказала, что Ника тяжело переживала возвращение к кибернетической форме существования…

– Она не могла покончить с собой. – Глеб был настолько ошеломлен, что позволил себе перебить адмирала. – Попытку суицида я исключаю.

– Уверен?

– Да. Я знаю Нику и предполагаю только один вариант – искусственные интеллекты добрались до нее.

– Зачем им она?

– Дейвид думает, что Нике известны координаты баз Внешнего Кольца и боевые коды расконсервации.

– Это так?

– Нет. Она действительно нашла станцию связи, но уничтожила базы данных, не копируя их. Такова была ситуация. Теперь я могу идти? – Лицо Глеба выглядело окаменевшим.

– Иди. Готовься.

Глава 7

Тех, кто прошел Галактическую войну или сумел выжить в условиях послевоенной Периферии, неспособна сломить даже сила неодолимых обстоятельств.

Планета Фобос. «Райский остров»…

Волны лениво набегали на пляж, шуршали мелкими ракушками, перекатывая их в пенных полосах, касались ног, бессильно отступали и снова накатывались в бесконечном шуме прибоя.

Райский остров…

Два слова звучали в мыслях, поворачиваясь то одной, то другой стороной проблемы, меняли эмоциональную окраску и смысл.