Мой любимый враг - Елена Алексеевна Шолохова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– О! Вот! – воскликнув, указала я.
Они спешно покинули коридор, ненадолго выпав из поля наблюдения, но охранник быстро нашел их в записи с другой камеры. В общем, эти дуры сбросили мои вещи в каморке техничек.
– Давайте не будем расценивать эту выходку как кражу и обойдемся без привлечения полиции? Это розыгрыш. Гадкий, согласен. И они за это ответят. Но давайте сами с ними разберемся.
С Яна Марковича вмиг слетела вся спесь.
– Мне все равно, – пожала я плечами. – Лишь бы все было в целости.
К техничкам директор спустился вместе с нами. Всё оказалось там. Ничего, к счастью, не пропало. Правда, одежда измялась и попахивала половыми тряпками – сволочи сунули ее в ведро. Надеть ее было невозможно.
– Вот же… – процедил Ян Маркович, последнее слово неслышно произнеся одними губами. Ругательство, наверное. – Ты, Татьяна, не переживай. С ними завтра же разберемся по всей строгости. Тебе всё компенсируют. А сейчас мне действительно надо ехать в департамент. Уже опаздываю. Может, тебе такси вызвать? Я заплачу.
– Не надо, – ответил за меня Дима.
Директор кивнул и ушёл, мы тоже направились к гардеробной.
– Слушай… – обратилась я к Рощину.
– Если ты про костюм, – сказал он, будто прочел мои мысли, – оставь его себе. Даже не думай об этом. Лучше скажи, зачем они это сделали? Ты же вроде помирилась с классом?
– Это давняя история. Ну, если тебе интересно…
– Мне интересно.
Я смутилась, как ему рассказывать про Гольца?
– В общем, если в двух словах, то мы с Женькой были лучшими подругами, и нам обеим нравился один и тот же мальчик. Он позвал меня… погулять. Ну и Женька решила, что я ее предала и с тех пор всякие мелкие пакости придумывает.
– Случайно не тот мальчик, с которым я встретил вас на лестнице в первый день? В смысле, в мой первый день.
Я почувствовала, как краснею. Это же тогда я назвала Диму красивым и сексуальным и уверила Славку, что терпеть таких не могу.
– Тот, наверное, – пролепетала я. – А ты… слышал тогда наш разговор?
Он усмехнулся. Значит, слышал.
– Ты не подумай ничего такого. Я тогда просто так Славке это сказала. Это неправда то, что я сказала.
– То есть я урод и тебе такие, как я, нравятся? – засмеялся он.
– Да нет… ну… Ты не обиделся?
– На такую ерунду? – взметнул он брови. – Нет, конечно. А этот мальчик, он тебе до сих пор нравится?
– Нет. Совсем нет.
Мы вышли на школьный двор. Постояли минуту, словно растягивая время. Мне не хотелось идти домой, но сказать об этом Рощину я не могла. У меня на этот счет архаичные взгляды: инициативу должен проявлять мужчина. И он проявил, словно опять прочел мои мысли.
– Может, пойдем в сквере посидим немного? Или тебе надо домой?
В сквере было полно народу, так что нам досталась единственная свободная скамейка на отшибе. И то как только мы присели, к нам присоседилась еще одна парочка. И почти сразу они начали целоваться. Девушка еще сначала, для приличия, хихикала: «Ну что ты? Ну не здесь же…». Но парень был настойчив: «Не могу, соскучился ужасно».
Я старалась не обращать на них внимание, но это всё равно мешало. Разговор у нас опять не клеился. Паузы становились всё длиннее. И сразу ушла легкость. Словно их дурацкие поцелуи на нас действовали. Но, наверное, да, действовали. Я чувствовала, что и от Димы исходит напряжение. Причем такое, что, казалось, воздух вокруг него сейчас искрится начнет. А потом он вдруг протянул руку и коснулся моих пальцев. Чуть погладил, затем легонько сжал, посмотрел прямо в глаза и полушепотом произнес:
– Совсем холодные. Замерзла?
Только глаза его говорили совсем о другом. Он смотрел на меня как мужчина на женщину. И какой уж там «замерзла»? От одного его такого взгляда уже стало жарко. Лицо полыхало огнем. Я облизнула пересохшие губы, и тяжелый взгляд его опустился к губам. Рощин ничего больше не делал и не говорил – только держал мою руку и смотрел, но, боже, ничего откровеннее и чувственнее я в жизни не переживала.
А потом у меня заурчало в животе! Господи, так не вовремя, так громко, так… слов не могу подобрать, до чего мне стало неловко, даже стыдно.
– Это у меня или у тебя? – спросил он.
– У меня, – призналась я смущенно.
– Намек понял, – улыбнулся он.
– Что?
– Идем.
Мы поднялись, вышли из сквера. Он больше не держал меня за руку, и я поймала себя на мысли, что мне жаль. Взял бы снова, я ведь не против. Но тут он вообще сунул руки в карманы. Вздохнув, я последовала его примеру. Мы перебежали через дорогу, прошли пару кварталов и оказались перед входом в Стейк-хаус.
– Ой нет! – запаниковала я и от страха даже выпалила правду: – У меня нет денег.
– Ты же со мной, – удивился он совершенно искренне.
– Нет, я не могу. Мне неудобно.
Дима посмотрел на меня обескураженно.
– Это же всего лишь еда. Я, кстати, тоже есть хочу.
– Не могу я. К тому же я нелепо выгляжу. – Не вынимая рук из карманов, я слегка оттопырила его толстовку.
– Оверсайз сейчас в тренде, – улыбнулся он.
В общем, я уступила. Голод не тетка. Но когда оказалась в зале, к счастью, полупустом, когда заглянула в меню, которое нам услужливо подала девушка-официант, сразу пожалела, что согласилась.
