Елизавета и Маргарет. Частная жизнь сестер Виндзор - Эндрю Мортон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако Ласселс и Черчилль придерживались другого мнения.
Глава 6
«Мой дорогой премьер-министр»
В одной из своих первых и, по мнению многих, спорных речей 23-летняя принцесса Елизавета, обращаясь к молодым женам, членам Союза матерей, в Центральном зале Вестминстера, осудила развод и приветствовала приверженность аудитории святости брака. Назвав разбитые семьи причиной сломанных детских судеб, Елизавета заявила: «Мы можем не сомневаться, что развод и разрыв семьи составляют одно из самых больших несчастий современного общества». Ее традиционалистское заявление подлило масла в полемику о драконовских законах о разводе. Принцессу осудили сторонники либерализации существующего законодательства. «Вред для детей может быть еще большим, чем при разводе, если дома оба родителя находятся в постоянном конфликте», – высказала свое мнение председатель комитета по реформе закона о браках1. Несмотря на критику, король и королева полностью поддерживали точку зрения дочери. Королевский советник писал: «Короля Георга и королеву Елизавету совершенно устраивали взгляды дочери на брак и семью, так как они их разделяли»2.
Три года спустя Елизавета стала главой государства, допускавшего развод только в чрезвычайных обстоятельствах. Елизавета также возглавляла церковь, которая категорически отрицала развод. Королева представляла собой живое олицетворение противоречия: официально она отрицала развод, но ей также не хотелось нести ответственность за отказ в помощи стремившейся к счастью сестре.
Близкая подруга Маргарет вспоминала, что королева «была решительно настроена против любого давления на принцессу Маргарет, которая, по ее мнению, должна была сама решить, что ей делать»3.
Таким образом, Елизавета не влияла ни на одну из сторон. Она знала, что Маргарет как истинной и убежденной христианке предстоит внутренняя борьба с религиозными последствиями брака с разведенным. Могла ли она решиться на гражданскую регистрацию вместо церковного венчания? Маргарет делилась сомнениями со своим близким другом преподобным Саймоном Фиппсом. Мягкий и добросердечный клирик хорошо знал принцессу по тому времени, когда его отец служил церемониймейстером при дворе умершего короля. С ним она посещала охотничий бал и другие торжества. В этот период ожидания и неопределенности ее друг, назначенный капелланом Тринити-колледжа в Кембридже, стал ее доверенным советчиком. Кроме того, она посещала группу по изучению Библии и еженедельные постконфирмационные занятия в приходе собора Святого Павла в Лондоне преподобного «Джока» Хендерсона.
Прагматичное решение королевы не вмешиваться и дать событиям развиваться своим чередом обеспечило хотя бы внешне видимость семейного единства. Во время Королевских скачек в Аскоте летом 1953 года сестры, обе в ярких косынках, весело неслись вдоль Королевской мили, пустив своих лошадей в бешеный галоп. К удивлению многих, Маргарет победила.
Лето в Балморале в том году было важным, так как в ноябре королева и принц Филипп должны были отправиться в давно откладывавшееся турне по Австралии и Новой Зеландии. Королевская пара оставляла детей на полгода, до следующего мая.
Однако отдых в тот год не принес никакой радости. Погода стояла отвратительная. Чарльз лежал в постели с ушной инфекцией, у его сестры держалась температура. Маргарет, в черной тоске по возлюбленному, пребывала не в духе и отказывалась принимать участие в шарадах и охотничьих застольях. По ее приглашению в течение двух недель северное уединение с ней разделял преподобный Фиппс.
В письме к Сасс Дуглас, написанном в Балморале в октябре 1953 года, Маргарет изливала свое негодование по поводу журналистов: «Благодарю тебя за поддержку в отношении мерзкого поведения прессы. Это было довольно тягостно, особенно после триумфальной коронации и потом, после поездки в Родезию. Надеюсь, что хоть ваши газеты, по крайней мере, утихомирились. Мне, конечно, неизвестные благожелатели прислали миллионы вырезок… проблема в том, что ни одна из них не забавна, а ведь для этого, собственно, они и пишутся!»
Принимая во внимание разговоры о разладе в семье, сестрам приходилось просчитывать каждый шаг, большой или маленький, на минном поле пристального внимания прессы к роману Маргарет с Таунсендом. В это лето, например, королева позаботилась о том, чтобы ее мужа назначили регентом в случае ее смерти в первые годы правления. Это меняло ранее установленный порядок, по которому Маргарет занимала позицию регента до совершеннолетия принца Чарльза, которому в то время исполнилось четыре года.
В секретном меморандуме для глав Содружества на встрече в Лондоне 19 июня королева дала понять, что этот шаг не означал разлада между ней и сестрой и что это ни в коей мере не свидетельствовало о понижении роли Маргарет. В меморандуме она писала: «Этот шаг королевы был поддержан другими членами королевской семьи, в особенности принцессой Маргарет»4. Однако среди правительственных министров существовали совершенно безосновательные опасения, что решение связано с личной жизнью принцессы Маргарет и, таким образом, даст новую пищу пересудам.
Похоже, решение королевы было холодно встречено премьер-министром. Он ясно намекал, что «совершенно сочувствует позиции членов парламента», которые не очень желали видеть Филиппа в этой важной должности5.
В ноябре, после очень неудачного лета, Маргарет, казалось, приободрилась. Сестры попрощались со слезами на глазах в Лондонском аэропорту, и Маргарет пообещала позаботиться о Чарльзе и Анне. Лишившись Елизаветы на такой длительный срок, Маргарет, по словам подруги, оказалась «совершенно потерянной и одинокой». Рядом не было близкого члена семьи, с которым она могла бы обсудить свои сердечные дела. С матерью она почти не разговаривала, поскольку та встала в обычную позу страуса и оказалась «совершенно далекой и недоступной»6. Чувство опустошения и заброшенности только усиливалось после разговоров с преподобным Фиппсом. Она находила утешение только в одном – через два года, 21 августа 1955-го, ей исполнится 25 лет и она получит возможность выйти замуж без согласия сестры. По крайней мере, согласно одному источнику, перед отъездом в Брюссель Таунсенд сделал предложение Маргарет. Биограф Энн Эдвардс, которая подружилась с Таунсендом, вспоминала: «Маргарет приняла предложение о браке, который мог состояться, как они надеялись, сразу после 21 августа 1955 года, по достижении ею 25-летия»7. В своих подробных мемуарах «Время и шанс» Таунсенд очень уклончив относительно времени и места своего предложения, он также не упоминает, дарил ли он ей кольцо или какой-либо другой предмет, указывавший на потенциальный союз. Он весьма сдержанно сообщает: «Брак на тот момент казался наименее возможным из решений; в любом случае перспектива стать членом королевской семьи казалась непостижимой моему уму. Ни принцесса, ни я понятия не имели, каким образом мы могли бы соединить наши жизни»8.
Хотел этого Таунсенд или нет, но он стал самым знаменитым военно-воздушным атташе в мире. Не было
