Кривая империя. Книга 3 - Сергей Кравченко

Однако, не будем отвлекаться. В декабре 1747 года Елизавета собралась воевать. На помощь «морским державам» был отправлен 30-тысячный корпус, в стране стали пересчитывать и подтягивать финансовые ресурсы, набирать рекрутов.

Был добит последний герой былых времен — Лесток, много о себе понимавший и грубо нарушавший правило Топоркова. Лестока арестовали за связь с прусскими и шведскими агентами, получаемый от них «пенсион», интриги против союзников России. Бестужев воссиял, российская дипломатия теперь стала воистину русской. И чуть было не начался имперский период правления Елизаветы. Но повоевать не удалось. В Европе все до поры перемирились.

Неожиданный мир резко поворотил оглоблю царской кареты и, вместо военной, породил просветительскую эпоху, столь редкую и странную на Руси. Все началось во Франции. Там много писали и печатали, появилась светская литература, книга попала в массы. В Европе вошло в моду читать, обсуждать литературные похождения могучих кавалеров и азартных дам. Немцы крепились, но недолго. Французская литература хлынула в Германию, там стали изучать интересный язык, немецкие шрифтштеллеры тоже застрочили неустанно. Историк, извиняясь, заметил, что России эти вольности были не в указ, в самодержавной стране многое «зависело от характера царствующего лица». Так что вольнодумные безобразия проникли к нам не из просветительского куража Петра, а в силу безделия его незамужней дочери. Очередное правление женское смягчило нравы, и петровские установления, бережно подтверждаемые наследницей преобразователя, обрели человеческое лицо. За ношение бороды взыскивали не слишком строго, смертные казни в исполнение не приводились, следственные истязания уменьшились, мужикам и бабам запретили вместе в баньке париться, так что прогресс нравственности был налицо. В январе 1745 года в прессе объявили об открытии на Морской в Питере кукольного театра, причем наши постановщики сразу дерзнули на сериал. Комедийная программа с куклами выходила по понедельникам, средам и пятницам и имела сквозной сюжет. Летом в Москве и Петербурге открылись театры «немецкой комедии», также гнавшие мыло с продолжением.

Среди сомнительных культурных достижений елисаветинской эпохи Историк выставляет деятельность «первого русского сыщика» Ваньки Каина. Каин был крепостным и вором с детства. Сошелся с рецидивистами, обокрал хозяина, сбежал на волю. Переодевшись в ворованную рясу, пробрался под Каменный мост, где в те годы обретался крупный воровской клубок. Наутро воришку повязали, вернули хозяину, посадили на одну цепь с дворовым медведем, не кормили и периодически секли. Каин закричал «государево слово и дело» проходившему патрулю и наврал с три короба на строгого хозяина. Возникло следствие, действительно сшилось дело, и Ваньку в благодарность за донос выпустили под мост. Каин стал совершенствоваться в воровстве, шуровал в Москве, обирал армянских купцов на Макарьевской ярмарке под Нижним, был принят в большую шайку атамана Зори. Бандиты ограбили винный завод, захватили корабль, заняли село — отдохнуть. Для пребывания на Москве в цивилизованном, «смирном образе» бандиты послали Каина поискать там квартиру. Но Иван по дороге ссучился. Что уж ему пришло в голову, неизвестно, но он явился в Сыскной приказ и подал повинную в своих прежних делах. В повинной предлагалось схватить товарищей Ивана — 32 человека по списку. Каин получил конвой из 14 солдат и подьячего, и в одну ночь похватал доверчивых подельников. Ванька приобрел официальный статус — «доноситель Иван Каин» и за два года сдал 298 воров.

Так Ваня стал культурным человеком, видным, хоть и тайным общественным деятелем. Захотелось ему дом завести, семью, хозяйство. Присмотрел он себе вдовушку. Сделал ей формальное предложение. Но честная вдова уперлась. Западло ей было за ссученного выходить, совестно перед честными соседями — карманниками и проститутками. Тогда Ваня уговорил ее по-своему. Настучал он на вдову по мелкому делу, арестовал ее, сам же взял на поруки и отконвоировал под венец. Теперь у Вани был дом — полная чаша. Наполнялся сей сосуд по схеме ментовского рэкета. Ваня сколотил собственную команду, наезжал на мелкие банды, запугивал братишек Сыскным приказом, получал наличность. Параллельно наладил сбыт фальшивых денег, похищение людей (богатых раскольников), закупил обещание сенаторов «в дела сыска не вступаться». Попался Ваня на ерунде — выбил из родственников похищенной девки 20 рублей. Но пострадавшие оказались не раскольниками, набрались смелости пожаловаться на Ваньку, и не в Сыскной приказ, не в Сенат, а в Тайную контору. Это ведомство из врожденной ревности к МВД сразу поставило Ивана под плеть, потом прописало ему нещадный кнут и ссылку. Товарищи-сыскари Ваньку от кнута и ссылки отбили, взяли под присмотр для «крепкого старания в сыске разбойников». Иван вернулся к привычному промыслу, но в 1749 году опять обидел солдатскую дочь, и донос попал к генерал-полицмейстеру Татищеву, распоряжавшемуся в Москве по случаю приезда императрицы. Желая подчеркнуть свое усердие, Татищев рассказал Елизавете, какого крупного мафиоза он поймал, какие толстые нити тянутся от провокатора к сенаторам и секретарям. Так что, Ванька угодил-таки под кнут и на каторгу.

Дело просвещения не ограничивалось доносительскими сочинениями, Московская Славяно-латинская Академия тоже старалась вовсю. Ее научная работа уже тогда приносила прямую выгоду народному хозяйству. Академики смело ставили новые задачи, проводили исследования, внедряли научные результаты в повседневную практику. Даже краткий перечень тогдашних научных проблем показывает, что наша нынешняя наука не на пустом месте родилась и окрепла. Вот эти темы:

Гуманитарный профиль:

Где сотворены ангелы?

Могут ли они приводить в движение себя и другие тела?

Как они мыслят и понимают — посредством различения (анализ — С.К.), соединения (синтез — С.К.) или как-либо иначе?

Как они сообщают друг другу свои мысли?

Какое место (объем — С.К.) может занимать ангел?

В чем сущность света славы в жизни будущей?

Юридический профиль:

О договорах с дьяволом.

Естественно-научный профиль:

Об умении колдунов переставлять местами целые поля (агротехника и геодезия — С.К.).

О невидимках (оптика — С.К.).

Определение числа небес.

Жидкая природа неба.

О расстоянии от неба до земли.

Эстетика и культурология:

Отчего у стариков выпадают волосы, а у женщин не растет борода?

Имелись ли шипы у райской розы?

Ну, и арифметикой немного занимались. А то как посчитаешь число ангелов? В 1742 году, чтобы все это правильно изобразить, была основана Академия художеств.

Тут на Руси возникла гигантская фигура Михайлы Ломоносова. А какой она еще могла быть, когда никаких русских, кроме малопонятного поэта Тредиаковского, в науке не было, и в Академии заседали одни немцы под председательством Шумахера? И вот русское Чувство всеми своими оттенками пало на былинного героя. Историк пристально вглядывался в портрет «отца русской науки и литературы», и вот как он его срисовал — невольно, конечно, ибо был наш Историк вполне способен и сам сочинить что-нибудь былинное. Откуда срисовал, вы сейчас без труда поймете.

Когда родился сей научный богатырь? — неизвестно. Существует две версии рождения Ломоносова. По версии Историка, никто ничего действительно не знает, в том числе, сам пациент. Ибо в детстве математических знаний и умений не имел, а в мир явился столь неопределенных пропорций, что неясно было, то ли он дитя-акселерат, то ли безбородый инфантил. Вторая версия была привезена моим товарищем из Ленинской библиотеки, где среди диссертационных тем типа «Раздаивание козла до нормальной молочной продуктивности» он раскопал и такую (приблизительно): «М.В. Ломоносов — внебрачный сын Петра Великого». Итак, первый мотив понятен? У великого сына человеческого — таинственный, но великий, почти нечеловеческий папаша.

Откуда он к нам пожаловал? Из пустыни, конечно, где его возмущенный глас вопил бесполезно. Пустыня была не южной, а северной. Море ее омывало тоже мертвое, но не от соли, а от холода. Здесь, у воды, наш юный рыболов ждал Зовущего. И дождался: «Иди за мной, время наступило!», — так Историк интерпретирует перемену обстановки, вызванную в Беломорье буйным кораблестроительством Петра и пробуждающую народ израильский, пардон, — российский к хождению по водам, волшебному лову рыбы, отвлечению от пагубного превращения воды в вино. Отец героя — простой холмогорский рыбак легко сопоставим с простым назаретским плотником, сквозь пальцы созерцающим «духовные» упражнения жены. Жена эта, — имя ее неизвестно, подвиг ее — бессмертен, — действительно «происходит из духовного сословия». Она рано приобщила сына к грамоте и математике Магницкого (а как же собственный возраст? — чего ж его было не подсчитать на рыбьих косточках?). В такой теплой семейной обстановке Миша и рад был остаться, но мать умирает, и сценарий — навязшая в зубах тысячелетняя фабула — гонит его из дома, заставляет бомжить, пробираться в древнюю столицу, чтобы проповедовать в храме фарисеям и книжникам. Да и попереть потом этих шухермахеров из храма науки — пресветлой Академии.