Убийство в Кантоне - Robert van Gulik

— Разумеется, — протянул наместник.

— Я хорошо понимаю, сколь щекотливо ваше положение, — мягко заметил судья. — Я прекрасно помню все случаи, когда высокопоставленные чиновники из столицы посещали округ или уезд, сам я тогда был лишь начальником суда. Но тут ничего не поделаешь — это неотъемлемая часть вашей системы управления.

Наместник с благодарностью посмотрел на судью.

— Вы не могли бы открыть мне, почему усадьба господина Ляна окружена охраной? — спросил он.

— Мне стало известно, что грабители танка готовят набег на его дом. Я поехал туда предупредить господина Ляна, но обнаружил, что он столкнулся с одним из злоумышленников, и это потрясение стало для него гибельным. В данный момент мои люди ищут грабителей. Это дело необходимо вести с крайней осторожностью, ибо господин Лян был видным лицом и, если в городе прослышат, что в смерти стали повинны танка, это может вызвать большие волнения. Передайте это расследование моим помощникам. — Он сделал глоток чаю. — А что касается вопроса с арабами, то я принял надлежащие меры для поимки Мансура, главы заговора. После того как он будет пойман и усажен под замок, всякое усиление охраны порядка можно отменить. Я намерен внести Великому совету предложение об особых правилах поселения варваров, с каковыми я ознакомил вас вчера вечером. Таким образом, впредь они не смогут чинить нам беспокойство.

— Ясно, — пробормотал наместник и немного погодя робко добавил: — Я надеюсь, что все случившиеся здесь з-э… беспорядки не будут расцениваться как свидетельство бездарности здешних чиновников, господин. Если у столичных властей сложится впечатление, будто я… не радею о своих обязанностях, это… — Он метнул на гостя встревоженный взгляд.

Но судья Ди сделал вид, будто не уловил намека.

— Во время моего расследования возникли некоторые факты, не связанные с ним напрямую и тем не менее очень важные, — тихо проговорил он. — Во-первых, смерть госпожи Пао. Расследованием занят градоправитель, и я предпочитаю, чтобы в этом вопросе вы полностью положились на него. Во-вторых, мне стало известно о другом ужасном несчастье, случившемся много лет назад. Речь идет о некоей молодой персиянке, что свела счеты с жизнью. — Ди бросил мимолетный взгляд на хозяина кабинета. Лицо наместника вдруг помертвело. — Вчера утром, когда мы встретились в садовой беседке, — продолжал судья, — вью проявили горячее желание изъять из моих рук расследование дел персидской общины. Поскольку вы явно с особым вниманием изучали их проблемы, то, полагаю, сумеете сообщить мне подробности этой трагедии.

Наместник отвернулся и сквозь распахнутое окно неподвижно уставился на зеленые крыши дворца. Судья Ди взял белую розу и вдохнул ее нежный аромат.

— Это произошло много лет назад, — натянуто выдавил наместник, — когда меня направили сюда на должность младшего советника суда. Мое первое назначение… Я был молод и восприимчив, и неведомые дотоле нравы и обычаи чужеземцев пробудили мое любопытство. Я зачастил в дом одного персидского торговца, где и познакомился с его дочерью. Мы всем сердцем полюбили друг друга. Моя подруга была утонченной и красивой девушкой, но я проглядел, как она возбудима и порывиста. — Обернувшись, наместник открыто посмотрел судье в глаза. — Я так сильно любил ее, что решил оставить службу и жениться. Но как-то раз она дала мне понять, что не может встречаться со мной. И я, глупый юнец, вообразил, будто моя любимая решила таким образом порвать со мной. В отчаянии я стал бегать к певичкам. А потом, несколько месяцев спустя, я получил от нее записку с просьбой Прийти к Цветочной пагоде. Я застал ее в чайном домике одну. — Наместник опустив глаза, неподвижно смотрел юта до боли стиснутые руки. — На ней было длинное парчовое платье, тончайшая шелковая шаль окутывала прелестную головку. Я хотел заговорить, но она тотчас попросила проводить ее в пагоду. В молчании мы поднимались по ступеням все выше и выше, пока не оказались на узкой площадке самого верхнего яруса, девятого. Моя любимая встала у ограды. Лучи заходящего солнца разбрасывали красноватые блики по морю крыш далеко внизу. Не глядя в мою сторону, каким-то безжизненным, отрешенным голосом она сказала, что родила от меня двух девочек-близняшек, но, поскольку я ее бросил, сразу утопила. Пока я стоял как громом пораженный, она шагнула через ограду… А я… я…

Наместник и так говорил с видимым трудом, но теперь голос сорвался и несчастный закрыл лицо руками. Судья Ди едва разобрал последние слова:

— Я этого не хотел. Небо мне в том свидетель! А она… Мы просто… просто были слишком молоды… слишком молоды…

Судья ждал, пока Вэн совладает с собой. Медленно повернув розу в руке, он наблюдал, как белые лепестки один за другим осыпаются на черную, поблескивающую лаком поверхность стола. Наконец наместник поднял голову, и Ди вернул цветок в вазу.

— Должно быть, эта женщина безумно любила вас, иначе не воспылала бы столь страстным желанием причинить вам боль. Поэтому она совершила самоубийство и солгала, будто утопила ваших дочерей. — Видя, что собеседник едва не подпрыгнул от удивления, судья Ди успокаивающе вскинул руку. — Да, это была ложь. Она отдала близняшек торговцу, подданному Поднебесной. А после того, как он разорился, девочек взял на воспитание господин, в чьих жилах течет не только ханьская, но и персидская кровь. Он заботился о девочках как добрый отец, и теперь из них вышли, насколько я знаю, очаровательные молодые девицы.

— Где они? Кто этот человек? — воскликнул наместник.

— Это мореход Ни, я однажды упоминал вам о нем. Он интересуется тайнами бытия, не лишен причуд, но обладает твердыми устоями, должен признать. Несмотря на то что его уверили, будто вы соблазнили и бросили молодую персиянку, Ни хранил молчание, полагая излишним и вредным бередить эту старую трагедию, и в первую очередь — для двойняшек. Загляните к ним как-нибудь, возможно тайком. К настоящему времени, если мои сведения точны, мореход, по сути дела, стал вашим зятем. — Судья поднялся и расправил полы своего халата. — Я забуду все, о чем вы мне тут говорили.

Когда наместник, слишком растроганный, чтобы подобрать слова, провожал гостя, судья Ди как бы между прочим заметил:

— До того как я упомянул о деле персидской госпожи, вы дали мне понять, что вас беспокоит гнев столичных властей. Так вот, я считаю своим долгом уведомить Великий совет, что нахожу вас превосходным правителем высочайших достоинств. — И, отмахнувшись от возражении смущенного похвалами наместника, он подвел итог: — Мне приказано без промедления ехать в столицу, так что пополудни я покидаю Кантон. Буду вам весьма признателен, если вы позаботитесь подготовить конвое сопровождение. Премного благодарен за ваше гостеприимство! Прощайте!

Глава 24

Судья Ди поел у себя в трапезной вместе с Чао Таем и Тао Ганем. Помощники его арестовали в усадьбе Ляна двух танка, трех ханьских головорезов и одного арабского убийцу. Все шестеро были доставлены в тюрьму судебной управы.

Во время трапезы судья Ди нарисовал друзьям полную картину происшедшего, опустив лишь последнюю беседу с наместником, и он представил официальную версию дела об убийстве цензора.

— Итак, задача, которую цензор поставил перед собой, окончательно разрешена, хоть это и стоило ему жизни. Главный евнух получит по заслугам, а его сторонники потерпят крах. Наследник престола не будет низвергнут с законного места, а присные императрицы отступят в тень, во всяком случае, на время.

Судья погрузился в молчание. Он вспомнил императрицу — прекрасную, деятельную, ярко одаренную женщину, но совершенно безжалостную, подверженную страстям, снедаемую честолюбивыми замыслами для себя и своей родни. В этом столкновении он косвенно сражался против нее и победил. Внезапно судью охватило мрачное предчувствие других, более открытых схваток, и он словно воочию увидел грядущее кровопролитие, бесконечные потоки крови… Ди поежился, как будто ощутив пронизывающий холод Духа Смерти.

Чао Тай с тревогой поглядел на угрюмое лицо судьи. Под глазами его залегли темные круги, на впалых щеках еще глубже обозначились морщины. Усилием воли он взял себя в руки.

— Расследование убийства цензора может стать моим последним уголовным делом, — медленно проговорил он. — Отныне я, вероятно, всецело посвящу свои труды делам государственным. И если у какого-то из них обнаружится противозаконный душок, передам его дознавателям. То, что Лян Фу сказал о моих привычках вести дело, близко к истине. Это заставило меня осознать, что деятельность моя в раскрытии преступлений исчерпала себя. Подход мой стал слишком многим известен, и хитроумному преступнику ничего не стоит использовать это в своих целях. Но такой образ действий — часть меня самого, а я слишком стар, чтобы меняться. Более молодые и знающие люди продолжат дело с той точки, где я остановился. После полудня, когда только спадет самый сильный зной, конный отряд проводит меня в столицу. А вы оба последуете за мной, когда управитесь с тем немногим, что еще надо подчистить в связи с делом цензора. Вам следует строжайшим образом придерживаться официальной версии и проследить, чтобы ничего из действительно происшедшего в Кантоне не выплыло наружу. О Мансуре нечего беспокоиться — негодяй улизнул на одном из арабских кораблей, но на его поимку в устье реки уже посланы быстроходные военные джонки. Этого араба надлежит предать тайной казни, ибо ему известны государственные секреты и они никоим образом не должны достигнуть ушей халифа.