Дороги. Часть первая. - Йэнна Кристиана

С северной стороны еще ничего. Здесь выбранное Ильгет место скрывали плотные еловые посадки. Ниро вскарабкалась на близлежащую скалку, и, вооружившись следящей станцией, обозревала небо и окрестности. На предмет появления дэггера или иных нежелательных объектов. Ильгет привела Арниса к небольшой выбоине, где и планировалось установить первую мину.

– Распаковывай, – коротко сказал Арнис. Сам он достал ручной контактный аннигилятор, и через пару минут основательная дыра в земле, с очень ровными краями, была готова. Бойцы принялись за сборку взрывателя. Работали молча, быстро, то и дело поглядывая на мутное беззвездное небо за черными лапами ветвей.

– Иль, стойку! Спасибо.

– Арнис, подкрути вот здесь.. я не могу.

– Давай возьмемся, вместе, вот так. И переставим. Раз-два!

– Иль, все. Теперь маскируем.

Мину засыпали землей, снегом, заложили ветками.

– Хорошо бы еще снежок прошел.

– Небо вроде хмурится... может, и пойдет.

– Все, пойдем на вторую точку.

И снова однообразный марш через снежные рощи и перелески, впереди покачивается широкая спина Арниса. Молчание. Темнота. Ильгет украдкой взглянула на часы – уже за полночь. Повалил мелкой крупкой снежок, ветром выдуваемый прямо в лицо.

До утра бы вернуться... Это еще повезло, пока дэггеров нет.

– Вторая точка в поле, – виновато прошептала Ильгет, указывая намеченный участок. Арнис всмотрелся в снежную круговерть.

– Ничего. Иначе и невозможно. Все хорошо, Иль. Ниро?

– Да.

– Тебе придется вести наблюдение от края поля.

– Хорошо.

– Идем.

Ильгет пошла впереди – она должна была указать точку. Не ошибиться бы... да нет, как ошибиться, это единственный овраг на поле. Небольшой такой. И камень, его-то она должна увидеть.

Раньше, конечно, ошиблась бы. Но на Квирине она много занималась на местности.

Все, вроде бы, хорошо идет. Заложили одну мину, сейчас сделаем вторую. Ильгет осмелела и шагала, как на прогулке.

– Ложись! – просвистело в ушах. Ильгет повалилась на землю. Ниро предупредила вовремя.

Ильгет лежала, не замечая холода. Сердце бешено колотилось. Спокойно, спокойно... дэггеры могут заметить скорее, если ты в стрессе. Господи! Расстреляют сверху... сразу... Господи, только не это! А что, лучше, если они спустятся и возьмут нас живьем? Нам не справиться с дэггером, даже и с одним. И вряд ли там один. Нет, живьем, конечно, хуже, намного хуже, но... Ильгет остро ощущала полную свою беззащитность, казалось, спина – как нарисованная в тире мишень, вот сейчас пальнут, и сейчас страшнее этого ожидания не было ничего. Ильгет принялась молиться. Господи, спаси нас, помоги нам, вытащи нас отсюда, только бы выжить, Господи, я так боюсь, я не могу, я же не герой, спаси нас, пожалуйста, Господи! Может быть, дэггеры не патрулируют, а просто так куда-нибудь полетели. Нас сверху не видно на снегу, но они ж тепловое излучение ловят. Господи, только бы они нас не заметили...

– Отбой, – тот же свистящий шепот в ушах. Говорить надо очень коротко, это правильно, а лучше совсем не говорить. Арнис подполз к Ильгет.

– Дальше ползем. Вперед.

Ильгет задвигалась вперед по-пластунски. Арнис, конечно, прав. Ужас постепенно отпускал ее, оцепенение проходило. Нужно было двигаться, что-то делать, и это спасало. Наконец достигли овражка. Слезли вниз и занялись установкой.

– Тревога!

Приникли к земле, закрыв собой детали. Ильгет начала молиться про себя, и заметила, что это помогает, так или иначе, страх постепенно отступил. Может быть, молитва, как движение, просто разгоняла ужас. Может быть, помощь приходила свыше. Наконец Ниро дала отбой тревоги. Бойцы встали и снова принялись за сборку. Работать с Арнисом было очень легко. Получалось так, что большую часть работы он выполнял сам (да и тяжело это было, ворочать громоздкие детали, ввинчивать, устанавливать). Ильгет он давал конкретные и несложные указания, она быстро выполняла их. Какой там холод, пот заливал глаза. Наконец работа была окончена. Мину тщательно замаскировали, завалив еще для надежности большим плоским камнем.

– Все, наверх.

Возвращались другим путем. На этот раз решили пойти пешком, очень уж не хотелось ползти через огромное поле. Да и след чтобы не так бросался в глаза. К счастью, метель усилилась. Идти было трудновато, ветер перехватывал дыхание, бросал в лицо пригоршни колючих злых снежинок. Но зато к утру никаких следов не останется точно.

Долго шли назад, через рощи, к оставленной в трех километрах машине. Ильгет показалось, что уже и светать начало. Хотя этого быть не могло, часы еще и трех ночи не показывали. Свет исходил от свежевыпавшего сияющего в ночи чистого снега.

Ильгет думала, что раньше бы она ни за что не выдержала такого марш-броска, с тяжелыми рюкзаками, тяжелой работы, да еще похода обратно. И уж тем более – после всего происшедшего. Невозможно поверить, что всего полгода назад для нее несколько шагов сделать казалось невероятным. Удивительная все же у них система тренировок. Ну если еще учитывать, что каждый раз она принимала стимулятор...

Бойцы сняли комбинезоны и молча погрузились в машину. Арнис вывел «Пантеру» на шоссе. Предстоял еще обратный путь, возможные проверки на дорогах. Версия на этот счет была заготовлена – Арнис встречал родственниц с аэродрома (известно даже, с какого рейса), и фальшивый багаж лежал в машине. «Пантера» еле пробивала слабым светом фар кружащуюся метель впереди. Ильгет только сейчас начала ощущать усталость – смертельную, свинцовую, до этого страх и возбуждение как-то поддерживали ее. Она сидела полностью расслабившись, глядя в мельтешение снежинок. Ничего больше не случится... Ничего. Что это – расслабленность и усталость подсказывает или же интуиция? Но в общем-то, и логические основания есть – какой же патрульный потащится в такую метель на улицу? Арнис вдруг включил музыку.

Конечно, ярнийскую. «Эльф», любимая группа Ильгет. Они пели на стихи поэтов мурской эпохи, иногда – на свои собственные. В тесноватом салоне машины зазвучал высокий, словно на пределе звона, женский голос.

Этой ночью город распят на крестах дорог. (8) Этой ночью время застыло, как кровь, и даже бетон продрог. Что за холод – адский – январский; метель – как плеть. В такую ночь плохо родиться – и умереть. Может, горсть димедрола меня успокоит? От бессонниц свинцовы веки – душа легка. Голос в трубке сказал: «Я буду ждать звонка,» – Я промолчала: «Не стоит.» И к чему эта боль, к чему эта грусть? Твоя жизнь – рок-н-ролл, моя – блюз.

Этой ночью город распят на крестах дорог... Ильгет смотрела на бледные сильные пальцы Арниса, чуть касающиеся руля, рычага передач. Нам удалось. У нас все получилось. Осталось только ждать победного дня, когда придет сигнал «Коллапсар». Если мне, конечно, не придется забыть и это слово, и Арниса, и место, где лежат пульты управления, еще раньше.

– Что-то в последнее время совсем «Эльфов» не слышно, – подала голос Ниро, – мне они так нравились.

– Так кому сейчас нужна поэзия, – отозвалась Ильгет, – везде одна попса. Знаешь, такая бодренькая, соответствующая нынешнему ритму жизни.

Это ночь предателей, ночь сомнамбул, убийств и измен. В эту ночь игла вокзального шпиля нашла тепло моих вен. Я сто раз смотрела в твои глаза – но не помню их цвет. Ты горел – я мотыльком летела на свет.

– Иль, – Арнис слегка повернул к ней бледное в полутьме лицо, – Ну как жизнь?

– Да ничего, все нормально. Подругу вот по телевизору видела.

– Серьезно? Это Нелу?

– Да. Она ведет передачу «Городской час».

Арнис хмыкнул.

– Поменьше появляйся на улицах, – сказал он, – телевизионщики где угодно могут ездить.

– Ну что ты... Она не узнает меня.

Ильгет подумала, что и черные точки на лице сильно меняют ее. Этого Нела не видела. А вообще знает ли она о судьбе Ильгет? Наверняка знает. Наверняка звонила, ей сообщили... как, интересно, она отреагировала на то, что лучшая подруга связалась с какими-то террористами? Скорее всего, ей сказали, что Ильгет умерла. Они ведь перезванивались раньше время от времени, не может быть, чтобы Нела ни разу ей не звонила с тех пор.

Это участь всех тех, кто слишком сильно влюблен. Ты шагаешь по жизни легко – я бреду в бреду. Через год или два из этих улиц уйдут Тени наших имен. Ты, наверно, забудешь меня; я, наверно, сопьюсь, Ведь твоя жизнь – рок-н-ролл, а моя – блюз...

Мысли ее приняли другое направление. Половина – эммендары, врезалось в память. А ведь он живет среди охранников.

– А ты как, Арн? Тебе не тяжело там?

Он бросил на нее мгновенный взгляд, оторвавшись от дороги, и было в этом взгляде что-то вроде нежности, и что-то вроде благодарности.

– Нормально. Иль, мы же на акции. Не в санатории. Чего ждать?

Он высадил Ильгет на углу больших улиц. Она забрала из машины свои вещи. Арнис на прощание задержал ее руку в своей.