Дороги. Часть первая. - Йэнна Кристиана

– Нормально. Иль, мы же на акции. Не в санатории. Чего ждать?

Он высадил Ильгет на углу больших улиц. Она забрала из машины свои вещи. Арнис на прощание задержал ее руку в своей.

– Иль... ты знаешь... я очень боюсь за тебя...

– Все будет хорошо, – тихо сказала Ильгет. И потом добавила – Я тоже боюсь за тебя. Тебе страшнее там...

Она зашагала в холодную, свистящую метелью городскую мглу.

Временами Ильгет заходила на биржу труда, перебирала предложения... предложения были, и в принципе, работу можно было найти, и неплохую. Но Ильгет все это нужно было лишь для конспирации. Она бродила по магазинам, как-то посидела в публичной библиотеке, раскопав интересную критику мурской эпохи. Но в основном старалась проводить время дома. Как ни странно, именно сейчас на нее вновь свалилось вдохновение, она начала настоящую поэму, и работала над ней ежедневно. Беда в том, что периодически ей не хватало лонгинских слов, и хотелось перейти на линкос. И вообще на линкосе почему-то рифмованная речь текла более свободно. Но это было уж слишком рискованно здесь...

Все больше ее мучила мысль о Пите. Жив ли он? Не случилось ли с ним чего? Да и просто – она соскучилась по мужу. Ей казалось, что многое плохое в их жизни происходило по ее, Ильгет, вине, и если бы они встретились снова, все пошло бы иначе. Может быть, люди, живущие теперь в их квартире, знают что-нибудь? Можно еще позвонить сестре Питы...

Но любые звонки были бы безумием.

Томская группа встретилась вновь. Ильгет, Ниро и Арнис съездили к оставленному в лесу ландеру и перегрузили часть оборудования, оставляемого для Ниро. Та должна была остаться в городе до весны, до окончательной акции, подготовить ее и завербовать возможно больше новых сторонников. Ильгет могла лишь с немым восхищением смотреть на эту сухонькую сильную пятидесятилетнюю женщину с широкой проседью в черных волосах – даже представить невозможно, каково это, жить вот так, резидентом, годами, постоянно испытывая страшную гнетущую тоску и тревогу, постоянно переживая атаки сагона... Ильгет вспоминала себя во время прошлой акции – тогда ей казалось, все это детская игра. Теоретически она была предупреждена о возможных последствиях. Она знала, что если попадется – ей не будет никакой пощады. Но такого страха тогда не было. Может быть, и Ниро... ну, конечно, она не так наивна, как Ильгет тогда. Но и вот этого ломающего, жуткого страха она не испытывает, не просыпается по ночам от кошмаров, не вздрагивает и не покрывается холодным потом от каждого неожиданного звука.

Ильгет чувствовала не то, что страх, а просто полную несовместимость с жизнью вот этого сознания – ее могут снова взять, и снова так же мучить. Второй раз она не выживет, такого не бывает, и первый-то раз – чудо невероятное. Но это даже и неважно. Ужасно сказать, но иногда Ильгет, особенно читая вечерние молитвы, признавалась себе честно: сейчас она готова на все, только бы избежать повторения того кошмАйре. Она через что угодно может переступить, через кого угодно... только бы не переживать снова эту боль. Она ужасалась себе, просила Господа о помощи, но помощи что-то не было видно... страх по-прежнему мучил ее.

Ильгет предстояло еще заложить мину в здании Комитета Народной Системы. Главного теперь органа управления в городе. Связаться с завербованной Ниро секретаршей Комитета Китани Ротта. Осмотреть здание и найти критическую точку разрушения несущих конструкций. И наконец заняться самой закладкой.

«Городской час» заканчивался очередным интервью с начальником местного АОС. Начальник что-то мямлил невнятно, Нела добивалась от него более-менее связных ответов. Наконец отпустила несчастного и, глядя в экран честными голубыми глазами, произнесла:

– – В конце концов, все эти действия террористов вызваны обыкновенной завистью. Бедные всегда завидовали богатым. Наша страна бурно развивается в последнее время. Но никого из нас это не удивляет – ведь все мы очень и очень много работаем. Только благодаря этому мы стали гораздо богаче. Да, нам помогли консультанты, но они могли бы помочь и другим странам... но есть нежелание работать, и при этом желание пользоваться всеми благами. И вот из этой зависти они совершают страшные злодеяния...

Ильгет усмехнулась. Нела еще что-то говорила ободряющее, вроде того, что у Оси Мирового Зла нет никаких шансов. Да ведь она это всерьез говорит... Она в это свято верит.

Господи, как же им мозги-то промыли...

На экране уже шли общелонгинские новости. Ильгет вышла на кухню, выключила закипевший чайник. Вернулась назад... застыла.

– То есть вы не можете стопроцентно утверждать, что этот человек является квиринским агентом? – спрашивал визгливый голос журналистки.

И на экране – лицо Анри. Серое, смертельно уставшее, и будто тень смерти на нем. Впрочем, увидеть это может только человек, хорошо знающий Анри.

Андорин Люцис.

– Я могу утверждать только одно, этот человек пытался совершить террористический акт против нашего государства, – отвечал на экране служащий в черной пилотке. Казалось, в его глазах не было зрачков, смотрел он не прямо в экран, а словно внутрь себя. Анри повели куда-то. Ильгет впилась взглядом, провожая там, в глубине экрана, сгорбленную высокую фигуру, с руками, скованными за спиной.

Она схватилась за спинку стула и так замерла. Там уже рассказывали о чем-то другом... о новом аэродроме в Столице. Нет! Только не это...

И уже не помочь ничем. Она не может помочь. Никак. Глаза наполнялись слезами... Андорин!

Так восславим дар смерти

Бессмертной душой,

Это предохранитель на нашей природе

От смертных грехов...

Это война. Чего ты ждала? Это война. Ненавижу. Сагонов -ненавижу. Она давно уже заметила, что ненависть помогает преодолеть вот такие слезы. Убью, подумала она. Только сигнала дождаться. Всех поубиваю. Эммендары проклятые. Сотня таких, как вы, не стоит одного Анри.

К ночи Ильгет смогла немного успокоиться. Ничего больше не оставалось – идти и закладывать мину.

Лазерный нож, аннигилятор, рюкзак – на этот раз заряд поменьше, но унести можно только на спине. К счастью, в городе пока не комендантский час. Ильгет старалась пробираться дворами. Карту Томы она знала довольно хорошо.

Тоска и ужас немного прошли. Просто стало не до того. Только иногда прокалывало – что с Андорином? Он не умрет легко. Лучше не думать об этом, помочь все равно нельзя – ничем.

Анри...

Около половины первого Ильгет увидела на остановке невысокую темную фигурку. Подошла. Лицо Китани под меховым капюшоном казалось совершенно белым.

– Пойдем, – тихо сказала девушка. Ильгет двинулась за ней.

Участие Китани необходимо потому, что ночью в Комитет иначе не зайти. Нужен человек, работающий там. Впускающая система открывает дверь лишь после проверки кода ДНК. К счастью, как выяснили, входящих она не фиксирует, так что Китани могла привести с собой кого угодно.

Добрались до высокого, темного в ночи старинного здания Комитета. Китани приложила ладонь к сканирующему устройству. Ильгет активировала на браслете искажающее поле – для видеокамер. Несколько секунд – и двери расползлись перед ними. Стиснув зубы, Ильгет шагнула внутрь.

Сейчас как завоют сирены...

Нет, ничего. Тихо и темно в здании. Поднялись на второй этаж.

– Ты ждешь в коридоре, – сказала Ильгет, – в случае чего ко мне, будем спасаться.

– А как? – прошептала Китани.

– В окно.

Ильгет вошла в мужской туалет. Критическая точка оказалась у самой стены. Ильгет наметила ее еще вчера днем. Удобно. Здесь и нужно закладывать мину. Ильгет сбросила рюкзак, встала на колени и начала аккуратно работать.

Лазерным ножом она вырезала четыре крупных плитки. Вставила в щель раструб аннигилятора и стала уничтожать клей и бетон под плитками. Аккуратно вынула сам кафель. В образовавшуюся яму уложила взрыватель, тщательно собрав его.

Спокойно, главное – спокойствие.

Самое сложное – уложить плитки, чтобы они не шатались. Ильгет набивала в пустые места припасенные мешочки с песком. И теперь восстановить швы, да так, чтобы было совершенно незаметно, что плиты вынимали. Ильгет быстро промазала стыки клеем, потом покрыла обычной серой краской, точно имитирующей цвет окружающих швов.

Надо обязательно зайти завтра и посмотреть днем. В мужской туалет, правда... ничего, она может обознаться, зайти случайно. В прошлый раз в коридоре не было никого.

Ильгет спала плохо в эту ночь. Ее тошнило. То ли от пережитого стресса, хоть она и выпила после возвращения чаю с мягкими каплями эссены, то ли все-таки от тяжелых мыслей об Андорине. Погибшем. Не стоит себя обманывать: то, что случилось в прошлый раз с ней самой, то, что она выжила – редчайшее исключение. Не стоит надеяться на спасение Анри. А о том, что сейчас с ним происходит, лучше совсем не думать. Иначе и вовсе не уснешь до утра.