Германия в ХХ веке - Александр Ватлин

Вопреки всем запретам властей, из восточных областей страны продолжалось массовое бегство гражданского населения, подталкиваемого пропагандистскими кампаниями о «зверствах русских». Вместе с сотнями тысяч беженцев из разбомбленных городов они блокировали транспортные пути, делали невозможным нормальное функционирование карточной системы. Тем не менее нацистскому руководству удавалось сохранять свою власть над фронтом и тылом, на протяжении почти шести лет война оставалась главной гарантией его существования. Так и не воплотив на практике образ «истинного арийца», гитлеровский режим в полной мере эксплуатировал национальные качества, присущие реальным немцам – доверие к власти и верность долгу, рассудительность и способность находить оптимальный выход в экстремальной ситуации. Их не хватало для того, чтобы покончить с нацизмом, но было достаточно для продолжения самоубийственного сопротивления внешнему врагу. Потерявшие управление воинские части сражались на свой страх и риск, гражданское население проявляло чудеса изобретательности для того, чтобы обеспечить себе минимум жизненных благ. И тех, и других Геббельс сумел убедить в том, что поражение Германии равнозначно их собственной смерти. Бомбардировки и репрессии в тылу разрывали последние социальные связи, способные стать центрами кристаллизации организованного протеста. Последним выражением «благодарности» нацистского режима своему народу стал приказ Гитлера о «тактике выжженной земли» (19 марта 1945 г.), предписывавший воинским частям и гражданской администрации при отступлении уничтожать все, что только возможно.

В отличие от своего вождя некоторые представители его окружения предпочитали, уходя, не хлопать дверью, а напротив, оставить ее приоткрытой уж если не для облегчения судьбы Германии, то по крайней мере для личного спасения. Благодаря бессмертному телесериалу о Штирлице у нескольких поколений советских телезрителей сложилось впечатление, что переговоры нацистских эмиссаров зимой-весной 1945 г. велись под покровительством шефа СС Гиммлера. На самом деле его контакты были не более чем эпизодом в зондировании возможностей заключения сепаратного мира, нити которого вели к Риббентропу. Решающим аргументом немецкой дипломатии продолжала оставаться антибольшевистская карта. Так, посол в Ватикане Эрнст фон Вайцзекер изложил во время аудиенции 1 марта папе Пию ХII следующую альтернативу: «западные союзники осознают коммунистическую угрозу и прекратят свои военные операции на суше и в воздухе против Германии, чтобы немцы смогли прогнать русских, а затем подпишут почетный мир, способный предотвратить третью мировую войну, или Германия бросится в объятья коммунизма и нанесет тем самым непоправимый ущерб Англии и Соединенным Штатам». Не питая особый иллюзий в отношении послевоенной политики Сталина, лидеры Запада помнили и о печальных итогах собственной политики «умиротворения» Гитлера. Хотя накануне решающей победы никто не стал бы связывать себя обязательствами по отношению к нацистскому режиму, его лидеры до последнего дня сохраняли надежду на раскол антигитлеровской коалиции. Смерть Рузвельта 12 апреля 1945 г. вызвала настоящий приступ эйфории у Гитлера, увидевшего в ней «руку небес». Но это была только галлюцинация умирающего.

В тот момент, когда сфера его безраздельного господства ограничивалась несколькими сотнями метров вокруг выхода из подземного бункера рейхсканцелярии, фюрер продиктовал свое политическое завещание. Этот документ явился результатом последнего приступа демагогии, когда-то так очаровывавшей немцев. Теперь именно они оказались виноватыми в том, что воссозданная Гитлером германская империя рухнула под напором «народов Востока». Уходя в физическое небытие, фюрер почти дословно повторил обвинения в адрес мирового еврейства, с которыми он вышел на политическую арену в 1919 г. В своем завещании Гитлер исключил Геринга и Гиммлера из НСДАП и назначил своим преемником адмирала Карла Деница. На следующий день, 30 апреля, он покончил жизнь самоубийством. За Гитлером последовали Геббельс и еще несколько человек. Для тех, кто оставался верным режиму в его последние минуты, темные подвалы рейхсканцелярии напоминали погребение заживо.

2 мая 1945 г. битва за Берлин, стоившая жизни 300 тыс. советских солдат и офицеров, была закончена. В тот же день вступила в силу капитуляция германских войск в Италии. Последняя весна мировой войны стала первой весной европейского мира. Продолжись боевые действия еще пару месяцев, и над крупнейшими городами Германии могли бы подняться зонтики ядерных взрывов. Державы антигитлеровской коалиции отказывались иметь дело с политическими наследниками нацизма, поэтому акт о капитуляции германской армии, подписанный 7 мая в Реймсе, а 8-го в Берлине, был скреплен подписями только военных. 23 мая был арестован адмирал Дениц, правительство которого занималось переправкой частей вермахта на запад, чтобы те смогли избежать советского плена. Наконец, 5 июня 1945 г. союзники официально объявили о переходе всей полноты власти на территории поверженной Германии в руки своих военных администраций.

Итоги второй мировой войны известны – около 70 млн погибших, из них 6,5 млн. немцев. Материальные потери по подсчетам специалистов превышали фантастическую сумму в 4 триллиона долларов. В отличие от своей предшественницы вторая мировая война велась не за новые территории и не за внешнеполитическое влияние. Речь шла о жизни и смерти европейской цивилизации, которой угрожала бесчеловечная политика нацистского режима. На сей раз окончание боевых действий означало не просто дискредитацию германского государства, но его полное уничтожение. Стрелки часов истории для немцев остановились, и вряд ли кто-то из выживших в руинах германских городов взялся бы предугадать, кто запустит их вновь.

Глава 4 Германия после Гитлера. Предыстория ФРГ

Один из самых известных биографов Гитлера Иоахим Фест приводит следующее высказывание своего героя, датированное 1938 годом: «Немецкий народ пережил войны с римлянами… Немецкий народ пережил Тридцатилетнюю войну. Немецкий народ пережил наполеоновские войны, он пережил даже мировую войну, даже революцию – он переживет и меня!». В завещании, написанном за несколько дней до самоубийства, запертый в своем подземном бункере диктатор, напротив, не оставлял немцам никакой надежды на дальнейшее существование. В мае сорок пятого казалось, что это загробное пророчество почти сбылось. Наследство «третьего рейха», просуществовавшего едва ли сотую долю из обещанной тысячи лет, измерялось только смертью и разрушением. Безвозвратные потери военнослужащих вермахта превышали 4 млн. человек, из них почти половину составляли пропавшие без вести, прежде всего на восточном фронте. Около 500 тыс. человек гражданского населения стали жертвами бомбардировок союзнической авиации и боевых действий. Еще 200 тыс. немцев в годы войны погибли в нацистских концлагерях и тюрьмах. Эти страшные цифры составляли лишь незначительную часть тех человеческих жертв, которые понесли в годы второй мировой войны народы, подвергшиеся германской агрессии.

Частью национальной трагедии был нескончаемый поток беженцев (Flüchtlinge), покидавших насиженные места в страхе перед наступавшей Красной Армией, а также вынужденных переселенцев (Vertriebene) с территорий, отошедших Советскому Союзу и Польше, а также из Судетской области Чехословакии. Из 12 млн немцев, попавших в послевоенную статистику по этим категориям, порядка 5 млн. бежали из восточных областей под давлением приближавшейся линии фронта, именно они составили львиную долю 2 млн погибших и пропавших без вести в ходе последнего в европейской истории переселения народов. Детям, женщинам и старикам пришлось расплачиваться за преступления режима, которому они оказались безразличны.

Разрушений такого масштаба, как в 1945 г., Германия не знала со времен Тридцатилетней войны. Города лежали в руинах, промышленного производства больше не существовало. Особенно чувствительной для населения была потеря железнодорожной инфраструктуры, являвшейся когда-то гордостью Германии. Грузовики и подводы на улицах заменили тачки и детские коляски. Нескончаемые потоки людей перебирались со скарбом по шатким мосткам, заменившим разбомбленные мосты через Рейн и Эльбу. Первым послевоенным летом те немцы, кому удалось пережить самое страшное, не испытывали ни радости, ни облегчения. Их жизнь определялась стремлением поскорее добыть еду, найти сносное жилье, разыскать разбросанных войной близких. Вновь возделывались огородики в палисадниках городских квартир, разбирались завалы битого кирпича на улицах, откапывались кровати, кастрюли и другой нехитрый скарб. В ежедневных заботах люди гнали от себя мысли о прошлом и будущем, чувство вины за произошедшее, страх обреченности на милость победителя.