Все ведьмы делают это! (Другая редакция) - Надежда Первухина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пожалуйста, не забудьте купить Вике еще бананов.
Тут сон окончательно портился. Потому что в него (то есть в сон) врывался сиренево-серебристый дракон и, полыхая как взорванная бензозаправка, принимался вопить:
– Изменник коварный! Я отдала тебе лучшие свои бананы, тьфу, то есть годы! Да я тебя знаешь во что превращу?! В унитаз общественного туалета на Курском вокзале! И быть тебе унитазом до конца дней своих! И пусть твой сливной бачок постоянно ломается!
Понятно, что после подобных сновидений человек просыпается в холодном поту и судорожно пересчитывает свои конечности. И романтические мысли не посещают его голову примерно несколько часов.
Но когда приходила Инари, все страхи и сомнения казались Авдею смешными. Главным становилось то, что он мог коснуться узкой нежной ладони, слушать голос, любоваться посадкой головы и плавной линией бедра… Благо еще то, что Татьяна Алексеевна тоже как бы ослепла в своей очарованности прекрасной японкой и не замечала явных симптомов влюбленности своего непутевого зятя. А то Авдею кошмарные сны точно показались бы явью.
Более того. Татьяна Алексеевна отнюдь не препятствовала весьма частым совместным прогулкам Инари и Авдея то в Третьяковку, то на Воробьевы горы, безропотно оставаясь дежурить с Машкой и Дашкой. А влюбленный и оттого полный вдохновения писатель отправлялся со своей пассией на дачу в Переделкино – любоваться снегом.
Снега для начала зимы действительно выпало много. Авдей и Инари бродили по узким тропинкам сонного парка, любовались деревьями, похожими на девочек-католичек, одетых к конфирмации…
– В Японии, – говорила Инари, – есть праздник снега. Мы очень любим это время. Тоже уезжаем в парки или в дальние горные монастыри, где снег лежит, как нетронутое полотно… Там прекрасно!
– Я не позволю вам уйти в монастырь, Инари, – улыбался Авдей. – На кого вы меня оставляете?
Инари смотрела на него с непониманием. А потом – с пониманием и испугом в темных глазах.
– Не следует этого говорить, Аудэу-сан…
– Почему? – Дыхание Авдея смешивалось с дыханием Инари.
– Вы женатый человек. У вас есть дети.
– Да. И что из этого, если я люблю вас?
– Аудэу-сан…
Хлопья снега падают на целующихся мужчину и женщину. Тишина стыдливо обходит их стороной.
– О Аматэрасу! Я чувствую себя преступницей…
– Скорее, это я преступник. Инари, сокровище мое, ну перестань плакать.
– Ах, Аудэу! Ведь я стала сестрой Вики! Мы принесли друг другу обещания вечной дружбы. А я предала ее, посягнув на того, чье сердце должно принадлежать только ей одной! Будь на моем месте даже дешевая гейша из веселого квартала, и то не сотворила бы того, что сотворила я!
– У нашего преступления есть смягчающие обстоятельства. Мы полюбили друг друга.
Авдей вновь целует мокрое от слез и снега лицо Инари, но та вырывается из его объятий и отходит, отрицательно качая головой.
– Нет. Прошу вас, Аудэу-сан, выслушайте меня! Вы полюбили меня не по своей воле!
– Что за чепуха, Инари…
– Это правда. Неужели вы забыли, что я – тоже дракон, как и ваша супруга?
– А это что-то означает?
– Да. Дело в том, что природные драконы имеют свойство возбуждать любовь к себе, очаровывать людей. И я очаровала вас, потому что…
– Что?
– Полюбила. Я увидела вас давно, случайно… Вы выступали по телевидению в каком-то шоу, и я… Ваш образ будто нарисовали тушью в глубине моего сердца. Потом я встретилась с русскими драконами, а потом познакомилась с Викой. Но поверьте, сначала я не знала, что Вика – ваша жена! Лишь когда мы обменялись душами…
– Что?!
– Это сложный обряд у природных драконов, при котором решившие породниться узнают все о жизни и мыслях друг друга. Так я узнала, что мой возлюбленный уже несвободен и принадлежит моей подруге.
– А что о тебе узнала Вика?
– Что я страдаю от неразделенной любви, – слабо улыбнулась Инари. – К некоему неизвестному.
– Инари, милая… Моя любовь к тебе…
– Молчите, умоляю вас! Это были только чары. И еще… – Инари решительно пошла по тропинке прочь из леса; лицо ее светилось неестественной бледностью. – Это моя вина в том, что вас не узнаёт Вика. Помните тот раз, когда вы пришли с господином магом и господин маг превратился в змея? Я солгала Вике, что господин маг – ее супруг, поэтому она так и обрадовалась ему…
– Боже мой… Но почему она потеряла сознание, когда увидела меня?
– Простите, Аудэу…
– Говорите же!
– Я сказала ей, что вы зубной врач, пришедший ее осмотреть. Я же знаю, что Вика смертельно боится стоматологов.
Авдей чуть в сугроб не сел.
– Теперь понятно, – после тяжелого молчания сказал он, – почему Вика всегда встречает меня таким ревом…
Инари опустила глаза.
– Простите меня, – прошептала она. – Это все из-за любви к вам. Мне хотелось, чтобы вы подольше побыли со мной. Я преступница. Вы вправе меня презирать.
Авдей неловко обнял Инари:
– Успокойся. Пожалуйста. Что ж теперь делать…
Инари только вздохнула.
Они встречались почти каждый день. Авдей говорил теще, что едет снова навестить Вику, а сам, чувствуя себя полным негодяем, покупал букет белых камелий и шел на свидание с Инари. Японка встречала его в своей маленькой квартирке, снятой для нее корпорацией «Новый путь». Инари улыбалась, устраивала чайную церемонию, но за ее грациозностью, улыбкой и нежной речью угадывалась печаль.
– Нет, нет, Аудэу, – качала она головой, когда Авдей, изнемогая от страсти, принимался развязывать пояс ее кимоно. – Я не позволю вам этого.
– Но почему?!
– Как я посмотрю в глаза вашей жене? Нет. Все что угодно, но только не это…
Авдей отступал перед такой твердостью. Иногда японка представлялась ему изысканно-недоступной и холодной, как вода из горного родника. О Вике он никогда не думал подобным образом. Вика была огненной женщиной. Во всех смыслах.
Раздираемый между страстью и долгом, Авдей и не заметил, как читающая общественность принялась вовсю трубить о десятилетии его литературной деятельности. Он вспомнил о том, что является не просто писателем, но еще и почетным членом элитарных ПЕН-клубов, председателем жюри ежегодной литературной премии «Сателлит», присуждаемой молодым авторам. Вспомнил потому, что ему принялись звонить из всех этих организаций и учреждений, выясняя, каким образом писатель Белинский, краса и гордость российской фэнтези, собирается отметить столь значимую дату. Авдей растерялся: ему сейчас только помпезных торжеств и не хватало, особенно если учесть, что дома дети смотрят на папу как на врага всех покемонов, а теща недвусмысленно намекает на то, что она в гувернантки не нанималась…
Так что все вопросы, связанные с юбилеем, Авдей сбросил на своего промоутера, поставив только два условия: чтобы все было скромно и тихо. И не более ста приглашенных.
За день до торжества Авдей позвонил Инари.
– Удобно ли будет, если я приду, – засомневалась японка.
– Если ты не придешь, я оставлю всю эту братву пьянствовать и есть икру, а сам приеду к тебе, – грозно пообещал Авдей, и Инари согласилась присутствовать на вечере.
(Если быть предельно откровенными, то детям и теще Авдей о вечере в свою честь даже не заикнулся.)
Мероприятие прошло благопристойно и чинно. Было много речей (официально-хвалебных и хвалебных с юморком), актеры любительского театра-студии при Союзе писателей России, неловко махая мечами, изобразили батальную сцену из авдеевского романа, потом Белинскому вручили очередную премию, причем очень оригинальную: яшмовую фигурку крысы, сидящей на друзе горного хрусталя. Лицо женщины, вручавшей статуэтку, было полускрыто вуалью.
– Какую организацию вы представляете? – негромко спросил Авдей, принимая премию.
– Те, кто придет, – загадочно ответила женщина, и непонятно было: то ли это название организации, то ли еще какая чертовщина.
После всех поздравлений Авдей, чувствуя себя немыслимо усталым, выдавил из себя благодарственную речь. И начался банкет. Авдей усадил Инари рядом с собой, избегая отвечать на вопросы типа: «Авдей Игоревич, а где ваша супруга?»
– Инари, нам надо бежать отсюда, – прошептал Авдей японке.
– Почему? Ведь эти люди собрались здесь ради вас.
– Я думаю, моего отсутствия уже не заметят.
…И действительно, банкет находился уже в том градусе, при котором отсутствие виновника торжества воспринималось как нечто само собой разумеющееся.
– Инари, пожалуйста, поедем к тебе, – принялся упрашивать Авдей, едва они сели в такси. – Уверяю, я сейчас абсолютно безопасен и годен лишь на то, чтобы пить анальгин с нарзаном. Я у тебя просто посижу в тишине, остыну от всей этой болтовни…
– Хорошо.
Машина тронулась, Инари внимательно поглядела на Авдея.
