Уик-энд Остермана - Роберт Ладлэм

— Да-а, мистер Таннер, аккуратно сработано. Ну ничего, я поставлю временные провода, а в мастерской их заменят на постоянные. Кто-то сыграл над вами злую шутку...

Вернувшись на кухню, Таннер застал там свою жену и Остерманов. Дети играли в комнате Реймонда, где с ними остался один из полицейских Маколиффа. Он согласился побыть с детьми, чтобы взрослые могли спокойно поговорить.

Остерман был настроен решительно. Им всем следует уехать из Сэддл-Вэлли и как можно скорее добраться до Вашингтона. Как только фургон будет снова на ходу, они сразу поедут в аэропорт Кеннеди и там сядут в самолет. Такси вызывать не следует. Они не станут ничего объяснять Маколиффу — просто сядут в машину и уедут. У него нет никакого права удерживать их.

Таннер сидел рядом с Элис напротив Остерманов и держал ее за руку. Дважды Верни и Лейла пытались заставить его рассказать обо всем жене, и оба раза Таннер отказывался, желая сделать это наедине.

Остерманы все понимали.

Элис по-прежнему ничего не знала, и поэтому он сейчас держал ее за руку.

Всякий раз, когда Лейла начинала говорить, Таннер вспоминал сияющую в темноте подвала брошь и чистую — без пулевых отметин — стену.

У парадного позвонили, и Таннер вышел открыть дверь. Вернулся он, удовлетворенно улыбаясь.

— Кажется, скоро будет восстановлена связь с внешним миром. Приехали связисты ремонтировать телефон.

Таннер не стал больше садиться. Он прошел через кухню и остановился у окна. В сознании его вырисовывались контуры собственного плана. Для его осуществления ему понадобится помощь Элис.

Словно прочитав его мысли, жена повернулась:

— Я пойду наверх, посмотрю, что делают дети.

Она вышла. Таннер шагнул к столу. Он взял пачку сигарет и сунул ее в нагрудный карман рубашки.

— Ты собираешься сказать ей? — спросила Лейла.

— Да.

— Расскажи ей обо всем. Может быть, она сумет что-нибудь понять в этой странной истории с... «Омегой». — Берни пожал плечами. — Видит Бог, я лично ничего не понимаю...

— Но ты же видел знак на стене. Берни быстро взглянул на Таннера.

— Да, я видел знак, но...

— Простите, мистер Таннер. — В дверях стоял полицейский, дежуривший на первом этаже. — Вас хочет видеть телефонист из ремонтной бригады. Они сейчас у вас в кабинете.

— Хорошо. Сейчас я приду. — Таннер повернулся к Берни Остерману: — Если ты забыл, могу напомнить, что знак на стене — это греческая буква «омега».

Он быстро вышел из кухни и направился в кабинет. За окнами все еще бушевало ненастье. Ветер немного стих, но дождь лил как из ведра.

В кабинете было полутемно. Горела лишь одна настольная лампа.

— Мистер Таннер, — окликнул его сзади негромкий голос, и Таннер резко обернулся.

За его спиной стоял человек, одетый в голубую форменную куртку телефонной компании. Он напряженно смотрел на Таннера. Таннер сразу вспомнил его. Он видел этого человека у Фоссета. Кажется, его фамилия Коул...

— Прошу вас, говорите тихо.

Но Таннер уже потерял контроль над собой. Он бросился на разведчика.

— Ты, сукин сын...

Его быстро скрутили помощники Коула в форме связистов, заломив ему руки за спину. Коул сделал шаг вперед и, взяв Таннера за плечи, быстро заговорил:

— Прошу вас... Пожалуйста! Мы знаем, что вам пришлось немало пережить. Тут мы уже ничего не можем изменить, но мы заверяем вас, что больше это не повторится. Все кончено, мистер Таннер. «Омега» раскрыта.

— Замолчите! Я не хочу с вами разговаривать! Вы негодяи! Вы подлые мерзавцы! Вас просто не существует! В ЦРУ не слыхали о Фоссете. Ваши подслушивающие устройства не работают. Вы...

— Нам нужно было действовать молниеносно! — перебил его Коул. — Нам пришлось оставить свои посты. Таков был приказ. Позже вам все объяснят.

— Я не верю ни одному вашему слову!

— Прошу вас, успокойтесь! Потом вы сами решите, верить нам или не верить, но выслушайте меня. Фоссет сейчас в двух милях отсюда — готовит заключительный этап операции. В Вашингтоне все уже готово. К утру «Омега» будет у нас в руках.

— Какая «Омега»? Какой Фоссет? Я звонил в Вашингтон! Я говорил с базой Маклин в Вирджинии.

— Мы знаем об этом. Вы говорили с человеком по имени Дуайт. По званию он выше Эндрюса, но он не имеет доступа к информации по «Омеге». Он позвонил в секретный отдел и попал на директора. Нам пришлось все отрицать, у нас не было другого выхода. В таких случаях мы всегда все отрицаем. Мы вынуждены так поступать...

— А где ваша охрана? Что случилось с вашим доблестным войском, которое должно было нас охранять?

— Вам все объяснят... Я не стану лгать. Мы допустили ошибки. Одна из них, если хотите, едва не обернулась трагедией. Мы не ждем к себе снисхождения, но до этого дня нам никогда не приходилось стоять с «Омегой» лицом к лицу. Главное, что теперь она рядом. Мы добрались до цели!

— Ерунда! Главное то, что мою жену и детей едва не расстреляли.

— Взгляните! Взгляните на это... — Коул вынул из кармана небольшой металлический диск. Его помощник отпустил Таннера. — Возьмите. Посмотрите на него внимательно.

Таннер взял у него диск и повернул его к свету. Он сразу увидел, что металл изъеден ржавчиной.

— И что же? — пожал он плечами, возвращая Коулу диск.

— Это одно из подслушивающих устройств. Его разъело кислотой. Кислоту сюда капнули специально, чтобы вывести его из строя, Все подслушивающие устройства испорчены этим же способом. Мы не имели представления о том, что происходит в доме.

— Но кто и как мог отыскать их?

— Это не трудно сделать, имея соответствующую аппаратуру. Ни на одном из дисков никаких следов не обнаружено. Отпечатков пальцев тоже нет. Это ведь «Омега», мистер Таннер.

— Но кто... кто они?

— Этого не знаю даже я. Об этом знает только Фоссет. Он контролирует всю операцию. Он — лучший разведчик на трех континентах. Не верите мне, можете спросить у госсекретаря. Или, если хотите, у президента. Поверьте, в вашем доме ничего больше не случится...

Джон Таннер глубоко вздохнул и покачал головой.

— Но вы же понимаете, что, по сути дела, ничего мне не объяснили...

— Я же сказал, вам все объяснят позднее.

— Меня это не устраивает!

Коул ответил Таннеру долгим взглядом.

— А разве у вас есть выбор?

— Теперь есть. Я закричу и позову полицейского.

— Но что вам это даст? Пару часов спокойствия? Ваш отдых не будет долгим.

Таннер почти не слышал его.

Он задаст ему еще один вопрос. Не важно, какой будет ответ. Он его не интересует. В голове Таннера уже сложился план. Но Коул о нем никогда не узнает.

— Что я должен делать?

— Ничего. Абсолютно ничего.

— Когда ваши люди так говорят, вокруг сразу начинают греметь выстрелы.

— Стрельбы больше не будет. С этим покончено.

— Понятно... Покончено. Что ж, хорошо. Я... я ничего не буду делать. Могу я сейчас пойти к жене?

— Конечно.

— Кстати, а телефон работает?

— Да, разумеется.

Таннер повернулся и, сжав руки в кулаки, медленно вышел в коридор.

Он никому больше не будет доверять. Он сам займется «Омегой».

Элис сидела на краю кровати и слушала рассказ мужа. Порой ей казалось, что он сошел с ума. Она знала, что люди, которые, как ее муж, работают с большой психологической нагрузкой, подвержены нервным срывам. То, что Джон рассказывал раньше, имело хоть какой-то смысл: стрелявшие в них ночью маньяки, охваченные паникой адвокаты и брокеры, даже желание Джона исправить то, что не поддается исправлению. Но те вещи, о которых он говорил сейчас, казались ей совершенно неправдоподобными.

— Но почему ты согласился? — наконец спросила она.

— Ты не поверишь, но он загнал меня в ловушку. Я был вынужден это сделать.

— Но ты же согласился добровольно! — воскликнула Элис.

— Не совсем. Чтобы Фоссет назвал мне фамилии, я должен был подписать документ, согласно которому в случае разглашения меня могли подвергнуть преследованию за нарушение Закона о национальной безопасности. Как только я узнал, кто они, я попался на крючок. Фоссет знал, что так и будет. Я ни за что не смог бы вести себя с ними так же, как прежде, продолжать нормальные дружеские отношения... А это автоматически повлекло бы за собой преследования.

— Какой ужас... — прошептала Элис.

— "Мерзость" — более подходящее слово.

Он рассказал ей о вчерашних разговорах с Джинни и Лейлой у бассейна. О том, как Дик Тримейн пришел к нему в гараж. И наконец, о том, что начал говорить ему Берни Остерман как раз перед тем, как раздались крики Дженет.

— Он так и не объяснил тебе, о чем шла речь?

— Он только сказал, что хотел предложить мне деньги для выгодных вкладов. Я обвинил их в причастности к «Омеге»... Но они спасли мне жизнь.

— Нет, подожди, — заволновалась Элис. — Когда ты вышел закрывать зонты, мы стояли и смотрели на дождь... Я бросилась за тобой, но Лейла и Берни меня не пустили. Я кричала и вырывалась. А Лейла — не Берни — прижала меня к стене. Потом она вдруг оглянулась на Берни и сказала: «Иди, Берни! Все будет нормально, Берни... Иди!» Я не поняла, что она хотела этим сказать, но это она... она ему велела выйти во двор.