Пятый Аспект. Часть 1 - Кассандра Дженкинс

Беспокойство и озадаченность мелькнули на лице Вневременного, когда он в последний раз глянул на детское спящее личико.

— Я обещал тебе, когда придет подходящий момент, назвать имя предателя. Он настал. Его имя — Ноздорму Вневременный, Королева. И будь осторожна в следующий раз, когда встретишься с ним. С этими словами он вышел прочь.

Алекстраза глубоко вздохнула и открыла глаза. Она сможет, она выдержит и это. И хотя сейчас ее единственное желание не совпадает с ее обязанностями, она не должна забывать о дарованных Титанами способностях. У каждого из Аспектов свое предназначение. И теперь ничто не изменилось. Даже теперь, после всего, что она узнала.

Азерот ведет свою войну против того, кто тысячелетиями готовился к каждому удару, предугадывал каждый их шаг. И они не могут уничтожить Древнего, который является частью Азерота и их самих. Сильнее Йогг-Сарона, мудрее К-туна, третий Древний Бог Н-Зот… Хвала Титанам, что четвертый Древний погиб в сражениях, но ведь еще оставался пятый. Титаны считали, что Древних Богов всего пять, хотя они и не знали ничего о самом последнем из них. Где же он? Где скрывался столько тысячелетий? И неужели эта борьба никогда не кончится?

Оковы Тверди и оковы Магии сковывали Древнего Н-Зота, и неужели победа будет такой скорой, если они не позволят Культу выбрать Аспекта Магии? Возможно ли, что существуют и другие оковы? Ноздорму сказал, что его сила превосходит Йогг-Сарона и К-туна и что Титаны удвоили его оковы. Что это могло значить?

Упоминание имени Ноздорму отозвалось острой болью, но Алекстраза знала, что сможет сдержать данное бронзовому слово.

Откинув одеяло, Королева взяла мальчика на руки. Она чувствовала, что жизнь едва теплиться в нем, хотя любой другой смертный позавидовал бы такой живучести. Мало кто из самих драконов мог бы остаться в живых после столкновения с боевой магией синих драконов.

Алекстраза крепче обняла его и прошептала:

— Прошу тебя, найди в себе силы противостоять Голосам. Всегда помни, что ты не должен повторять участи Хранителя Земли. Тебе повезло, малыш… Я дарю тебе величайший дар, и никто, кроме меня, не сможет отнять его у тебя обратно. Ты не сможешь обернуть подаренную жизнь против меня или любого другого члена моей стаи. Ты будешь служить красной стаи так же верно, как и родной черной, и никогда не повернешь против собратьев.

Нагнувшись, Хранительница Жизни запечатлела на пылающем лбу ребенка долгий поцелуй.

Глава 13. Первый полет

Зажмурившись, Тарион досчитал до пяти и вновь оглядел комнату. Ничего не изменилось — в изножье кровати, сложив руки на груди, по-прежнему стоял высший эльф. Его собранные в тугой хвост волосы, схожие цветом с потоками расплавленного металла, длинными прядями струились по обнаженному торсу. На бронзовых наручах и рукояти кинжала переливались крупные драгоценные камни. Кривая ухмылка эльфа не внушала доверия.

Тарион знал (хотя и не мог вспомнить, откуда), что эльф не опасен. Хотя отчаянная решимость в бронзовых глазах не оставляла сомнений — если бы незнакомец хотел убить его, он бы сделал это без малейшего промедления.

— Поднимайся, — строго сказал эльф. — Время ждать не будет.

Тарион не шевельнулся, показывая незнакомцу, что не позволит решать за себя, и только, когда счел нужным (секунд через пятнадцать), медленно потянулся и слез с высокой кровати. Тарион чувствовал, что эльфа лучше не заставлять ждать.

Коснувшись голыми ногами холодного каменного пола, мальчик понял, что совершенно не знает, где находится. Стараясь двигаться как можно более непринужденно, он приблизился к окну, решив, что знакомый пейзаж несколько прояснит ситуацию. Но увиденная им заснеженная долина нисколько не помогла, а только усложнила и без того непростое утро. Совершенно ошалев, Тарион уставился на скелеты гигантских ящеров, погребенные в сверкающих на зимнем солнце сугробах. Снежная россыпь переливалась в их пустых глазницах, и на какое-то мгновение мальчику показалось, что мертвые драконы подмигивают ему.

Покопавшись в памяти, Тарион обнаружил, что вчерашний вечер будто и не существовал вовсе. Объяснения, почему он проснулся в компании полуобнаженного эльфа именно в этой неизвестной башне, окна которой выходят на кладбище древних ящеров, в его воспоминаниях не было.

Стараясь не выдать собственного смятения, Тарион, оглянувшись через плечо, спросил:

— Прекрасное место, не так ли?

— Нордскол или Чертог? — с невозмутимым видом уточнил эльф.

— Оба, — отрезал мальчик. — Где моя одежда?

За протертым гобеленом оказался дверной проем, ведущий в узкую гардеробную. Эльф скоро вернулся с парой темно-синих брюк, кожаным жилетом на шнуровке и белой рубахой.

— Кстати, другой одежды у тебя пока нет, так что постарайся быть аккуратным.

Тарион покосился на гобелен, скрывающий гардеробную. Эльф покачал головой.

— Нет, у тебя есть только это. Ты знаешь, кто ты?

— Конечно, — мрачно ответил мальчик, сражаясь со шнуровкой на жилете.

— И кто же?

Эльф глядел на него так, словно провалы в памяти собеседника были для него одними из самых радостных событий, случавшихся с ним.

— Мое имя Тарион и я…

Одеревеневшие пальцы впились в переплетение кожаных шнурков. Как объяснить, что самого себя он знает прекрасно, вот только не помнит ничего из своего прошлого, кроме имени? Ведь у него должно быть прошлое? Тарион оглядел собственное тело, на какое-то мгновение показавшееся ему совершенно чужим. С подозрением изучил собственные руки — ладони, кисти, локти, — все, как и положено, человеку.

Мраморные кости древних драконов за окном притягивали взгляд.

Тариону даже не пришлось вглядываться, чтобы различить пики синих гор на самом горизонте, острые шипы мрачной крепости, выстроенной в скале. «У меня отличное зрение, как и положено… человеку, да?», — подумал он, только волоски на руках отчего-то встали дыбом.

Покончить с неопределенностью означало во всем признаться эльфу, а играть в невозмутимого всезнайку Тариону хотелось с каждой минутой все меньше.

— Кто вы такой? — сдался мальчик.

Впервые без намека на улыбку эльф протянул Тариону свою руку:

— Аспект Времени Ноздорму.

Тарион ответил на рукопожатие и уже без всякого удивления осознал, что не имеет ни малейшего представления о том, кем могут быть эти Аспекты. Без сомнений, это была очень важная должность (или обязанность), раз даже эльф не брался шутить над этим.

Ладони Ноздорму легли на худые плечи Тариона, и бронзовые наручи оказались как раз на уровне глаз мальчика. Взлохмаченная черная шевелюра, растерянный вид — таким было его отражение в чистом изумруде внушительных размеров на левом браслете и в овальном, как слеза, камне янтаря на правом. Аспект Времени возвышался над мальчиком почти на целую голову.