Золотой архипелаг - Фридрих Незнанский

Марина снова затянулась — глубоко, по-мужски, не так, как эфирные создания, которые только притворяются, что курят.

— И знаете, получился не самый плохой брак, — закончила она, выпустив дым. — Для таких бессемейных людей, как мы, наверное, единственно возможный. Даже дочка у нас каким-то образом выросла — хороший человек, умница, девять лет уже замужем, причем по любви… А мы — мы с Игорем были в первую очередь друзьями. Ну, кроме того, коллегами: постоянно обсуждали, что новенького на работе, давали советы. Он был для меня плечом, на которое можно опереться. Так же, как и я для него. Так что, если я тут перед вами не заламываю руки и не рву на себе волосы, это не значит, что смерть Игоря мне безразлична.

И я тут с вами разоткровенничалась не затем, чтобы напроситься на сочувствие, а затем, чтобы по-настоящему дать понять: чтобы найти убийцу Игоря, вы можете задавать мне любые вопросы. Лю-бы-е. Я не контролировала сексуальную жизнь Игоря, но я в курсе, что он нравился молоденьким адвокатессам, проходившим у него стажировку и практику. Нравился не потому, что постоянно рассказывал свежие анекдоты, которых он знал сотни. Нравился не за свои красивые в кавычках карие глаза. Нравился за то, что был щедр с этими молоденькими юристочками, делая оригинальные подарки после успешно проведенного вечера или ночи в хорошем ресторане при хорошей гостинице. Если любовник одной из этих пташек проломил голову адвокату Лейкину, это никак не оскорбит память покойного. Я все пойму и приму адекватно.

Костя Меркулов нервно протирал очки: сторонник чести и верности в отношениях между мужчиной и женщиной, он с трудом выдерживал этот монолог. Турецкому стало его жаль, и он решил прервать Марину, которая, кажется, и далее готова была описывать нестандартные отношения в своей семье:

— Марина, мы бесконечно ценим вашу откровенность касательно, кхм, личных вопросов, но, полагаю, она вряд ли пригодится в данном случае. Мы предполагаем, что убийство вашего мужа связано с одним из дел, которые он вел в последнее время. Если вы делились друг с другом юридическими соображениями, было бы как нельзя более кстати, чтобы вы вспомнили…

— Вы имеете в виду «Золотой архипелаг»? — Марина была истинным юристом и просекала суть с полуслова.

— Что вы сказали?

— Я сказала, что Игорь держал меня в курсе событий, разворачивающихся вокруг дела о споре двух фирм за «Золотой архипелаг», то есть золотую подмосковную землю. Он так это называл. Все несчастья начались с того, что ему предложили выступить против Акулова, главы «Русского земельного фонда»… Впрочем, Игорь говорил не очень лестно не только о господине Акулове, но и о своей клиентке Ганичевой. Эти господа стоили друг друга.

Буквально за неделю до нападения на Игоря он рассказал Марине о том, что к нему ищет подходы Акулов, используя его профессиональные и личные контакты с известным адвокатом Каревой. Последняя встретилась с Игорем в загородном ресторане и попросила о содействии в арбитражном споре. Только зато, чтобы Лейкин вел пассивную позицию в этом процессе, она, вернее Акулов, предложила ему сумму в полмиллиона долларов! Естественно, Лейкин отказался. И при повторной встрече в суде Карева опять стала уговаривать Лейкина объединиться против Щучки Ганичевой, которая заглотала уже пол Московской области, нужно умерить ее злобный аппетит! На это раз Карева от имени Акулова предложила Лейкину шестьсот тысяч долларов.

Игорь наотрез отказался. Именно в эти дни их телефон не умолкал. Звонили какие-то явно уголовные типы. Серьезно угрожали расправой: Игорю, жене, дочери, внучке. Вперемежку с угрозами назывались мощные суммы денег за склонение головы, за переход в лагерь Акулы. Требовали документы. Эти важные документы Игорь никогда не оставлял в конторе, всегда носил в своем объемном итальянском портфеле.

Последний звонок утром того злополучного дня был от самого Акулова. Он спросил: «Отдашь документы?» Игорь ответил: «Нет». Акулов сказал: «Тогда пеняй на себя», — и отключился.

Воспоминание о тех драматических днях как-то смягчило Воронину, правда, при этом лишило остатков красоты. Складки, ведущие от крыльев носа к уголкам рта, которые буквально на глазах стали глубокими и черными, сделали ее более похожей на традиционную вдову.

— Уж вы простите, что я с ходу начала вас грузить нашими с Игорем семейными сложностями, — печально улыбнулась она. — Просто я представила, какие мне могут задавать вопросы, и попыталась их предупредить. А возможно — ой, какие глупости! — на самом деле хотела по-бабьи раскрыть душу. Понимаете, такая трагедия, и совершенно не с кем поделиться…

— Смерть Игоря — огромная трагедия и для нас, — прочувствованно завел Турецкий, но Воронина с досадой перебила его:

— Да нет, я не о том! Смерть — это еще не трагедия, все мы смертны. А трагедия в том, что… Ну вот представьте: жил на земле человек. Не самый плохой человек, уж вы мне поверьте. Не убийца, не пьяница, в своей области отличный специалист. И вот умер он, и что после него осталось? Грязное белье. Куча грязного белья. Ничего, кроме грязного белья!

— Ну это уж вы чересчур, Марина, — Костя был шокирован. — Не забывайте, что от Игоря у вас осталась дочь…

— Которой отец давно не был нужен. Вообще, мне кажется, взрослым детям родители не нужны. У меня иногда такое чувство, что, если бы родители кончали самоубийством по достижении детьми совершеннолетия, дети были бы довольны. Возможно, и мир был бы лучше — честнее, по крайней мере… Ну-ну, простите, снова я вас гружу! В общем, рассказала все, что знала. Больше как будто бы поделиться нечем. Если еще что-нибудь вспомню или появятся новые факты, непременно свяжусь с вами. Перед выходом из кабинета Марина Воронина обернулась:

— Да, вот еще важная новость, которую я вам забыла сообщить! Адвокат Карева напоследок сказала Игорю, что Лейкин все равно проиграет этот процесс. Ее шеф устроит такую операцию против председателя этого колхоза, что тот отдаст Акулову не только все документы, но и снимет с себя последнюю рубаху! Но вот о какой операции идет речь, Карева Лейкину не сказала.

Воронина ушла, а Меркулов с Турецким продолжали «проминать» это дело.

— Куда это собралась на ночь глядя Елизавета Карева? — задал вопрос Александр Борисович. И сам же ответил: — Скорее всего, по указанию Акулова она ходила на встречу с предколхоза Бойцовым.

— Запугивала? — выдвинул предположение Константин Дмитриевич.

— Не исключено. Но вдобавок к этому предлагала ему деньги в обмен на важные документы, связанные с колхозным фондом. Эти документы имели решающее значение в споре-войне между двумя фирмами.

— И вероятнее всего, честный агроном от денег отказался, — подхватил Костя.

— А Карева была убита по заданию Ганичевой, которая считала, что Карева вернется от Бойцова с важными документами в руках. Именно из-за этих мнимых документов и была лишена жизни адвокат Карева. Ее телефон, что не исключено, прослушивался людьми Ганичевой. Они знали местонахождение адвокатессы. Но вместо документов телохранитель Ларионов завладел большой суммой денег. Решил присвоить доллары, но поплатился жизнью. Теперь у нас все факты увязаны, правда?

МАРГАРИТА ГАНИЧЕВА. ЗАЩИТА НАПАДЕНИЕМ

На следующее утро после того дня, когда Сергей Геннадьевич Грибов провожал в Сочи своих любимых Элечку и Лару, на работе он не появился. Возмущенная его непунктуальностью Маргарита Николаевна велела секретарю позвонить Грибову и сказать, что начальство ждет его немедленно. Ни один из грибовских телефонов не отвечал, в том числе мобильный, который Сергей Геннадьевич всегда имел при себе, как сердце в груди. Маргарита Николаевна встревожилась. Тревога ее за Сергея Геннадьевича носила не личностный, а деловой аспект, но от этого не становилась менее сильной. Пока секретарша наводила справки, Ганичева занималась важными и неотложными делами, но рот у нее кривился на сторону чаще обыкновенного, и рука сама собой тянулась за сигаретами, хотя Маргарита Николаевна с превеликими страданиями бросила курить вскоре после того, как вышла замуж за Бутракова, не переносившего, когда от женщины разит нечищеной пепельницей. Подчиненные, отмечая состояние начальницы, старались вести себя особенно корректно: тревога могла запросто перейти в раздражение, а раздраженная Маргарита уподоблялась тигрице, у которой пытаются отнять кусок мяса. Тем не менее, когда секретарша, уставшая от трудов праведных, тихо просочилась в начальственный кабинет с разлохмаченной челкой (была у нее такая несекретарская привычка — в минуты затруднений потирать лоб) и доложила, что Сергей Геннадьевич попал в больницу, Маргарита Николаевна не стала на нее по-тигриному рычать. Признаки нервности исчезли: Ганичева изготовилась к действию. Около получаса ушло у нее на то, чтобы лично уточнить обстоятельства, отправившие исполнительного директора на больничную койку. После чего Ганичева срочно покинула рабочее место…