Понимать риски. Как выбирать правильный курс - Герд Гигеренцер

При первоначальном объяснении опасности психиатр думал о своих пациентах как о ссылочном классе и полагал, что они делают то же самое. Но когда был проведен опрос пациентов, стало ясно, что их внимание было сосредоточено на чем-то еще. Многие думали, будто что-то пойдет неправильно в 30–50 % случаев осуществления полового акта. Если вы склонны смотреть на светлую сторону жизни, то выражение «от трех до пяти пациентов из десяти» не заставляет вас нервничать, потому что вы не относите к этим людям себя. Но даже самые большие оптимисты испытывают тревогу, если эти числа относятся к половым актам, в которые вступают они сами. Как следствие, готовность принимать лекарство снижалась. Только после того, как психиатр перестал говорить о вероятности одиночного события и переключился на заявления о частоте, что автоматически уточняло ссылочный класс, опасения исчезали.

Воодушевленные рассказом моего друга, мы стали спрашивать людей старшего возраста с разными способностями к количественному мышлению, что означало для них утверждение «вероятность возникновения сексуальных проблем от 30 до 50 %»{137}. Если непонимание вопроса обусловлено способностями людей к количественному мышлению, то тогда наличие высокого или низкого показателя умственных способностей должно объяснять все различия. Напротив, если проблема вызвана тем, как происходит информирование о риске, то тогда различие в умственных способностях будет играть малозаметную роль.

Только треть людей со слабой способностью к количественному мышлению и малый процент людей с более высокой способностью к количественному мышлению понимали, что вероятность в 30–50 % означала (1). Когда мы задавали тот же вопрос более молодым людям, то более двух третей из них выбирали (1), но при этом также отмечалось малое различие между обладателями высоких и невысоких математических способностей. Мы пришли к выводу о том, что математические способности – то есть умение размышлять в количественных терминах – практически не имели значения. Это в меньшей степени проблема интеллекта людей, чем интеллекта экспертов, которые не знают, как сообщить о том, что они имеют в виду.

Глава 9

О чем следует знать врачам

Сегодня медицина напоминает церковь в XVI веке. Что нам необходимо, так это реформация. Немногие врачи обучены оценивать результаты научных исследований. Я сам выбрал специальность хирурга, чтобы избежать двух вещей: статистики и психологии. Теперь я понимаю, что и то и другое абсолютно необходимо.

Представьте такую ситуацию. Ваша мать или сестра прошла рутинную процедуру маммографического обследования, предназначенного для выявления рака груди, получила положительный результат и пришла в ужас. Но что в действительности может означать положительный результат? Как это ни странно, но ответ заключается в том, что, вероятнее всего, рака груди у нее нет. Маммография часто подает ложный сигнал тревоги. В этой главе я расскажу об интуитивном методе, помогающем пациентам и врачам правильнее понимать результаты тестирования. Несмотря на его простоту, он известен лишь немногим. Давайте для начала попробуем выяснить, почему врачей учат всему, кроме понимания рисков.

Почему роскошные отели избавляются от своих звезд

Со времен падения Берлинской стены столица объединенной Германии стала изменяться головокружительными темпами. Единственное, что остается неизменным, так это ежедневные толпы туристов, движущихся по городским улицам пешком, на сегвеях[20] и в «Траби»{138}. Возможности для культурного отдыха огромны: в городе помимо множества музеев работают три оперных театра и один из лучших в мире симфонических оркестров. Для тех, кто может себе это позволить, имеется 21 5-звездочный отель. Точнее, следует сказать, имелись. В 2008 г. произошло нечто неожиданное. За несколько дней количество звезд у 6 таких отелей резко поубавилось. Может быть, на них были поданы жалобы, которые распространяли недовольные постояльцы в интернете? Появились сообщения об огромных тараканах, ползающих под кроватями? Или гостей ударило током в ванных комнатах? Ничего подобного. Отели не лишились своих звезд, они просто сами избавились от них. Некоторые убрали по одной звезде, а другие сразу все 5, переименовав себя в «эксклюзивные городские отели». Все они продолжают работать, сохраняя прежнее превосходное обслуживание, прежние цены и прежнее выгодное месторасположение. Например, «Хилтон» на площади Жандарменмаркт по-прежнему предлагает потрясающий вид на одну из красивейших площадей Европы. Только число звезд у этого отеля стало меньше.

Причина снижения звездности у всех отелей была одна и та же.

На протяжении многих лет известные отели принимали у себя конференции по программе непрерывного медицинского образования (НМО), которые должны были посещать врачи для продления сроков действия своих лицензий. Фармацевтическая индустрия организует подобные мероприятия по всему миру. Для привлечения врачей выбирались дорогие отели в привлекательных районах, и фармацевтические фирмы полностью оплачивали проживание в них участников конференций, а иногда и их жен. Только в США фармацевтическая индустрия затрачивает более 1 млрд долларов в год на поддержку программы НМО{139}. Гольф-клубы и другие подобные заведения с удовольствием распахивают свои двери перед приезжающими медицинскими работниками. Я слышал восторженные рассказы врачей и медсестер, которым оплатили перелет на Гавайи и проживание в отеле на берегу моря. Вернувшись домой, они охотно выписывали пациентам лекарства, выпускаемые компанией-спонсором, хотя бы для того, чтобы ответить любезностью на любезность. Однако оказание таких ответных любезностей – это совсем не то, чем должна заниматься система здравоохранения. Многие врачи, по-видимому, слишком охотно проглатывают приманку. Хотя среди врачей в Калифорнии практически никто (1 %) не верит, что подобные презенты оказывают влияние на то, какие лекарства они выписывают пациентам, одна треть тех же самых врачей уверена, что подарки влияют на выбор лекарств другими врачами{140}.

Теперь государственные агентства начали проявлять беспокойство из-за того, что такая практика ведет к подкупу врачей. В Германии фармацевтическая отрасль быстро предприняла меры, чтобы не допустить антикоррупционных расследований, и основала организацию под названием Добровольное саморегулирование фармацевтической индустрии (ДСФИ). Эта организация приняла решение, в соответствии с которым НМО должно отныне проходить не в роскошных, а в более подходящих для этой цели отелях. Сразу после этого 6 берлинских отелей запаниковали и сбросили свои звезды. В США многие отели поступили аналогично. Я как-то разговаривал с главой ДСФИ, и он объяснил, что проблема заключалась не в количестве звезд, а в чрезмерной роскоши отелей, которая совершенно не нужна для НМО. Однако несколько отелей ошибочно посчитали, что дело именно в количестве звезд, и решили на всякий случай максимально себя обезопасить.

Вы можете спросить, почему НМО не проводится непосредственно самими медицинскими организациями? Хороший вопрос. Некоторые организации действительно предлагают свои собственные курсы повышения квалификации, но они не могут сравниться по своим финансовым возможностям с фармацевтической индустрией. Неудивительно, что большинство врачей предпочитает пляжи и гольф-клубы обычным учебным аудиториям и скромному меню. Оплата своего образования из собственного кармана решила бы эти проблемы, но, по-видимому, для многих врачей такой вариант выглядит малопривлекательным. Несколько медицинских ассоциаций попытались сделать НМО независимым от коммерческих интересов фармацевтических фирм, чтобы врачам предоставлялась непредвзятая информация. Но немногие в этом преуспели. В результате миллионы врачей по всему миру знают, чего хочет от них фармацевтическая индустрия.

Как помочь врачам понять результаты тестирования

«Лекционный зал на втором этаже», – сказала мне дама на ресепшен, расположенном в впечатляющем вестибюле одного из 5-звездочных берлинских отелей. Организатор занятий по программе НМО поприветствовал меня, и мы направились к лифту. Сегодня мне предстояло выступить перед 160 врачами преимущественно в возрасте 40–50 лет, которые в этот погожий весенний день должны были присутствовать на четырех занятиях. Я вошел в аудиторию, оборудованную по последнему слову техники. В следующие 75 минут мне предстояло в рамках программы НМО рассказать присутствующим в лекционном зале врачам о том, как следует понимать риски и неопределенности. Для врачей и компании-спонсора это было первое занятие по такой теме. На меня произвел впечатление тот факт, что фармацевтическая индустрия решила поддержать курс, на котором слушателей обучают понимать и оценивать риски, в то время как большинство медицинских факультетов отказывалось включать его в свои учебные программы.