Таинственная любовница - Виктория Холт

К нам торопливо подошла Доркас.

— Джудит, ты знаешь, который час?

— Да. Я уже говорила Адриану.

— Думаю, пора переодеваться.

Вместе с Доркас и Элисон я поднялась в комнату, которую Сабина приготовила для меня. Там висел серебристо-серый шелковый плащ, юбка из такого же материала и белая блуза с множеством оборок и серебристо-серым бархатным бантом на шее.

Серебристо-серый. Такой элегантный. Да, если его надевает такая женщина, как Табита…

— Ты выглядишь замечательно, — умилилась Доркас.

— Это потому что ты смотришь на меня любящим взором.

— Есть еще кое-кто, кто будет смотреть на тебя так же, — быстро сказала Элисон, а потом после едва заметной паузы добавила, — мы надеемся.

Я вышла на крыльцо. Там, возле кареты, меня ждал Тибальт.

Все собрались вокруг нас. Мы попрощались. Кучер тронул лошадей, и мы с Тибальтом отправились в свадебное путешествие.

Что сказать о моем медовом месяце? Что он превзошел все мои ожидания? Сначала все было просто чудесно — и это чудо длилось две ночи и один день. Тибальт принадлежал только мне. Мы были очень близки в то время, когда, прервав свое путешествие в Дорсет, провели ночь, следующий день и еще одну ночь в маленькой гостинице посреди вересковой пустоши.

— Прежде чем мы присоединимся к коллегам на раскопках, — сказал Тибальт, — думаю, можно устроить эту небольшую отсрочку.

— Какая прекрасная идея! — воскликнула я.

— Я думал, тебе не терпится увидеть мозаичные мостовые, которые они нашли.

— Мне еще больше не терпится побыть с тобой наедине.

Мое откровенное признание обрадовало и в то же время смутило его. Он снова заговорил о том, что не умеет выражать свои мысли.

— Ты не должна думать, Джудит, — что раз я не говорю тебе постоянно о любви, значит, я тебя не люблю. Просто мне трудно выразить свои чувства словами.

Этого мне было вполне достаточно.

Я никогда не забуду эту гостиницу на вересковой пустоши. Вывеска поскрипывала прямо за нашим фронтонным слуховым окном, — гостинице было уже триста лет. Менее чем в полумиле от гостиницы шумел водопад, вздымавший сверкающие брызги над скалистыми порогами.

Я помню большую мягкую кровать, на которой мы спали. В камине горел огонь, и я рассматривала танцующие тени на обоях, на которых были нарисованы большие красные розы. Руки Тибальта крепко обнимали меня, и я была совершенно счастлива.

Завтракали мы в старинной гостиничной столовой, с медной и оловянной посудой на полках и окороками, висевшими под стропилами. Горячий кофе, хлеб прямо из печи, ветчина и яйца с ближайшей фермы, ячменные лепешки с домашним клубничным вареньем… И — Тибальт. Он сидит напротив и смотрит на меня удивленными глазами. Если я когда-нибудь и была красивой, так в то утро.

После завтрака мы отправились на прогулку. Жена хозяина гостиницы собрала нам корзинку с едой, и мы устроили пикник у крошечного ручейка. Мы видели диких пони, слишком пугливых, чтобы подойти к нам близко. А еще мы встретили возницу на повозке, полной яблок и груш, который вскинул в приветствии свой хлыст, и всадника, который так же приветствовал нас. Счастливый, идиллический день. Потом вернулись в гостиницу, чтобы полакомиться отличной уткой с зеленым горошком, и вечером — уютная спальня с пляшущим огнем камина.

На следующий день мы сели в поезд и поехали в Дорсет. Конечно, я была потрясена римским поселением, но единственное, что мне хотелось в этой жизни — это любить и быть любимой моим мужем. Гостиница, где мы остановились, была полна людьми, работавшими на раскопках, так что здешняя атмосфера резко отличалась от нашего рая в Дартмуре. Я испытывала гордость, когда видела, с каким уважением все приветствовали Тибальта, и хотя мне сразу дали понять, что я всего лишь любитель среди профессионалов, я по-прежнему была готова учиться всему новому — факт, который очень радовал моего мужа.

Через день после нашего прибытия, приехал Теренс Гелдинг, тот, который был свидетелем Тибальта на свадьбе. Высокий худощавый человек, у которого было такое же серьезное, увлеченное выражение лица, какое я отмечала у многих знакомых Тибальта. Довольно холодный и отчужденный, он заметно нервничал в моем присутствии, и я решила, что он не в восторге от того, что Тибальт женился. Когда я сказала об этом Тибальту, он рассмеялся.

— У тебя такие странные фантазии, Джудит, — сказал он. И я вспомнила, как Элисон и Доркас говорили мне то же самое. — Теренс Гелдинг первоклассный работник, надежный, ответственный. Как раз такой человек и необходим мне в работе.

Они с Теренсом подолгу беседовали, и, как я ни старалась, мне было трудно поспевать за ходом их мыслей. Когда родилось предположение, что рядом с этим римским городом может оказаться амфитеатр, все пришли в неописуемое волнение, и вся экспедиция отправилась обследовать некоторые находки, которые могли указать на правильность такого предположения. Меня они с собой не пригласили.

— Видишь ли, Джудит, — примирительно проговорил Тибальт, — это — дело профессионалов. Если я возьму тебя с собой, другие тоже начнут приводить с собой посторонних.

Я не возражала. Что ж, очень скоро я пополню свои знания настолько, что меня непременно сочтут достойной принимать участие в подобных мероприятиях. Тибальт, уходя, нежно поцеловал меня.

— Я вернусь через несколько часов. Что ты будешь делать, пока меня не будет?

— Читать книгу о римских развалинах. Я здесь обнаружила целую библиотеку, так что очень скоро стану такой же знающей, как ты.

Это рассмешило мужа.

Я провела весь день в одиночестве. Что ж, нужно быть готовой к такому положению вещей. Но, как бы я ни интересовалась археологией, все же я была новобрачной, у которой медовый месяц, и никакая древнеримская мостовая, даже если это была геометрическая мозаика, не могла сравниться с родниками и валунами Дартмура.

После этого случая он часто уезжал на раскопки вместе с рабочими. Иногда я ездила вместе с ним. Я разговаривала с членами экспедиции. Я изучала карты, даже что-то там копала, как в Картерз Медоу. Я наблюдала методы первой помощи в реставрации тарелки, на которой была изображена голова цезаря. Я была потрясена всем увиденным — но… Больше всего на свете мне хотелось остаться наедине с Тибальтом.

На раскопках мы пробыли две недели. Мне показалось, что Тибальту не хотелось уезжать. В наш последний вечер он провел несколько часов, запершись с директором экспедиции. Я была уже постели, когда он вернулся. Это было уже после полуночи.

Он присел на край кровати. Глаза его сверкали.