Тень разрастается (СИ) - Крейн Антонина

— Они что, вселились в нас? — зажмурилась я.

— Да, временно, — буркнул Полынь.

Оба моих товарища были как бы подсвечены черным изнутри. Лицо Лиссая странно смазалось, потемнело, как ночная вода в запруде. Из ворота кураторской хламиды проступило лицо Полыни — но тоже куда более неопределенное, чем обычно. В огромных агатовых глазах куратора полыхали, на самой глубине зрачка, фонарики егерей — будто в зеркале отражаются, далекие, мелкие картинки.

Полынь неожиданно подмигнул мне. Я тяжело сглотнула.

Я ощущала присутствие духа внутри себя. Это было безумно. Я страшилась шевельнуться. Инородное существо поселилось в моем теле, и, хоть оно не спешило захватывать власть, мне было до жути неловко и как-то… омерзительно. Нечистоплотно. Хотелось помыться.

Мне казалось, я слышу мерное дыхание бокки у себя в голове. Мне казалось, если я подвинусь, призрачный егерь сграбастает себе мое тело, вышибет меня наружу — и тусуйся потом, Тинави, бесплотная и никому не нужная…

— Такие цвета… Невероятно… — восхищенно протянул бокки-Лиссай, крутя головой во все стороны. — К-красота! К-как вам такой мир, Тинави?

— Никак, — буркнула я.

Меня зацепило и даже обидело то, что ни Полынь, ни Лиссай — домашний, изнеженный Лиссай — не испытывали дискомфорта из-за "подселения" бокки. Тогда как я чувствовала себя будто уж на сковородке.

Вдруг все-все упыри, бившиеся с призрачными егерями, упали на колени и завыли. Хором.

Барабанные перепонки — пока-пока!

Бокки с остервенением бросились на прервавшихся — и почему только? — врагов.

За рядам пригнувшихся монстров я увидела Андрис Йоукли. Ищейка оглянулась на нас, кивнула, сделала шаг навстречу не занятому битвой призрачному егерю — и тоже слилась с призраком.

— Кад! — крикнула Андрис моей подруге.

Кадия как раз укокошила очередного упыря. Стражница азартно воктнула меч под лопатки нечисти и смачно провернула его — будто ключ в замке. Монстры продолжали выть, не обращая внимания, что в так бокки убивали их гораздо быстрее…

В ответ на окрик Ищейки Кадия обернулась и, скривив лицо от омерзения — о, она меня понимала! — попятилась от подступившего к ней бокки. Дух подплыл к Кад. Кад снова отступила.

— Дууууууура, — на выдохе просвистел Полынь и тревожно обернулся назад, в сторону первого коридора, откуда прибежали мы с Лисом.

Между тем, Андрис вмешалась в непонятки стражницы и бокки. Ищейка одним прыжком запрыгнула на стражницу сзади и привычным жестом подмяла Кадию под себя — специальный захват ногами, уже тысячу раз отработанный на преступниках всех мастей, от троллей до степных кошкоголовых ассасинов. Кад с негодующим криком ухнула на каменный пол. Отвергнутый ею дух тотчас опустился рядом и тонкой струйкой дыма всосался в ноздри и глаза девушки.

Упыри перестали выть… Как ни в чем не бывало поднялись и прододжили биться с бокки. Какие… невозмутимые.

Мы впятером, в разных конца зала, чего-то ждали.

Нас с Лиссаем крепко удерживал Полынь, а Кадию — Андрис.

Вдруг позади, из первого коридора, послышалась какофония лязга и такого звука, будто игральные кости бросают на стол.

Кто-то отозвался на вой упырей.

Я все-таки рискнула пошевелиться с бокки внутри и оглянулась.

Из коридора в зал ломились, давя друг дружку в узком проходе, скелеты.

Толпы скелетов!

Они выглядели куда как менее мерзкими, чем слизкие упыри, но что-то мне подсказывало, что их железные мечи могут нанести не меньший урон… Внешность обманчива. Наличие скелетов в детских шолоховских сказках — иногда даже на положительных ролях — не делало конкретно этих добрыми.

Скелеты быстро приближались, размахивая ржавым оружием. Когда последние из них просочились в зал, и проем первого коридора опустел, авангарду мертвой армии оставалось до нашей троицы буквально пару метров.

— Вот он, твой план? Вечеринку решил тут устроить? Всех собрать? — я обвиняюще уставилась на Полынь.

Ловчий ничего не ответил. Только вдруг плотно прижал меня к себе, будто воспылал внезапной любовью, и потом крикнул — так, что острый подбородок клюнул меня в макушку:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сейчас!

— ПРЯМО СЕЙЧАС! — отозвалась с того конца зала Андрис Йоукли.

Я, отплевываясь от амулетов, попробовала вывернуться из объятий "бокки-Полыни". Хочу видеть, как все будет!

Увидела.

Перепугалась…

Весь воздух в зале — спертый курганный воздух, ни намека на летнюю свежесть или вообще сколько-нибудь пригодное для комплиментов дыхание — вдруг обернулся огнем.

Ревущее пламя вихрем заполнило весь зал: выжигало упырей, обращало в пепел скелеты, выбеливало мемориальную стеллу. Расплавляло маски полегших Ходящих…

Весь зал — да не весь. Зона отчуждения царила вокруг нас пятерых и всех плывущих по залу бокки. Вот зачем они в нас вселились… Защищают от огня.

А огонь — не простой. Оранжево-алый, прозрачный, — 100 %-но магический — сквозь него было прекрасно видно, как гибнут и корежатся чудовища вокруг нас.

Но откуда взялось это пламя?

В проеме, ведущем в коридор номер два, я вдруг увидела фигурку Дахху.

Смеющийся стоял в полный рост, гордый, будто хранитель, раскинувший руки по сторонам. Из его пальцев и начинался этот всепоглощающий пожар.

— Дахху же так не умеет… — ошарашенно пробормотала я сквозь опаленные ресницы, из-под подмышки Полыни выглядывая наружу.

— Ему бокки подсобили, — шепнул Ловчий, резко пахнув мятой. — По дружбе. Молодец парень.

И точно. Сквозь волшебное пламя я различила, что духи с фонарями, которым все нипочем, меж корежихшихся тел упырей скользили к Дахху, и вливались, вливались в него теневым водопадом, пока все не растворились Смеющимся.

Так длилось с полминуты.

Потом ревущее пламя утихло.

От упырей и скелетом остались лишь горстки пепла. Зал, сердце некрополя, страшно пах паленым мясом… Я раскашлялась и сползла по Полыни, как по стене.

Струйка черного пара вылилась у меня из носа, растеклась по полу лужей. Из этой лужи вырос, как ни в чем ни бывало, бокки-с-фонарем. То же самое произошло у ребят.

В случае Дахху, наверное, выстроится целая очередь "на выход"…

Я бы посмотрела.

Да сил нет — дышать невозможно.

— Время? — пробормотала я, закорючкой сворачиваясь на полу.

— Девять двадцать пять, — вежливо ответил принц Лиссай откуда-то сверху.

Рядом послышался топот стальных подкованных сапог и яростный девичий голос, звонкий, резкий, как удар хлыста:

— Быстро тащи ее во Дворец!

— Да не могу я! — рявкнул в ответ Полынь, зло, обреченно. — Не могу!

Звон пощечины. Низкий рык. Женский вскрик.

«Эй-эй-эй, полегче, ты!» — здравый голос Андрис Йоукли.

И грустный шепот над правым ухом: «Тинави, Тинави, к-как вы? Пожалуйста, держитесь».

Дышать становилось труднее.

Я подняла левую руку, будто онемевшую, и неловко бухнула себе на лицо. Черные червячки ощущались уже на уровне носа.

Ну вот, Карл. Не придется ждать две тысячи лет. Посмотрим вселенную уже сейчас, если, конечно, в твоем плотном графике найдется местечко для пары путешествий… Затяжная война допускает выходные? Зверь уступит мне песчинку твоего божественного времени?

— Полынь, дайте руку, — краем сознания я уловила сосредоточенный голос Смеющегося. Он рассыпался странным эхом, будто брызги водопада — вроде и не различаешь отдельные капли, а весь уже в мокрой пыли…

— Что?

— Руку, правую. Вот так.

Все дружно ахнули. Я хотела разомкнуть веки, но… Навалилась такая странная, такая сладкая тяжесть…

О, кажется, Мшистый квартал. Ничего себе, какой цветущий.

Странно, я думала, пионы вокруг моего коттеджа распускаются в мае, а сейчас июнь, м… Какой запах…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тонуть. Тонуть в белоснежных волнах аромата, свободной и вечной, спокойной и полной бытия…

На краю сознания, среди нарастащего шума моей собственной крови, упорно циркулирующей по телу, несовершенством мелькнул голос Андрис: