Бесследно пропавшие… Психотерапевтическая работа с родственниками пропавших без вести - Барбара Прайтлер

Полин Босс очень точно описывает хаос в структуре семей, в которых кто-то пропал без вести:

«В случае неопределенной потери идентичность семьи нарушается, потому что одного из членов нет ни внутри, ни вовне системы…»

В настоящей главе речь пойдет прежде всего о трудностях, возникающих внутри семьи из-за исчезновения кого-то из родственников, и о том, какую помощь им могут оказать психосоциальное консультирование и психотерапия.

1. Перенимание ролей

Во время кризисов дети особенно сфокусированы на родителях или на том из них, кто остался с ними. То, как реагируют родители, оказывает значительное влияние на их социальные и прежде всего психологические возможности справиться с ситуацией.

«… На детях отражаются эмоции и глубокое переживание стресса и потерь в семье, они в высшей степени чувствительны к конфликту и отчаянию, а также к копингу и дисфункциям своих родителей. Дети, родители которых способны поддерживать их и остаются дееспособными даже в ситуации глубочайшего опустошения и хаоса, защищены их рациональностью и таким образом менее уязвимы для травмы… К сожалению, в семье в которой убили одного родителя, оставшийся в живых родитель или опекун может глубоко переживать утрату и становиться недоступным для своих детей на эмоциональном уровне»

Родители (родитель) могут быть настолько сконцентрированы на пропавших членах семьи, что перестают обращать внимание на своих здоровых детей. Небрежное отношение к детям можно, конечно, понять как форму агрессии, но возникает оно чаще всего из-за эмоциональных перегрузок вследствие тяжелой травматизации и скорби. Психосоциальное сопровождение или психотерапия, где мать или отец могут не только поговорить, но и выплеснуть наружу собственное отчаяние и горе, где им можно какое-то время поплакать, проявить свою беспомощность и получить немного материнской заботы, помогает многим родителям начать снова действовать как взрослые, ответственные люди, как хороший отец или мать. Поэтому индивидуальная психотерапия с тяжело травматизированными родителями должна в итоге всегда хорошо сказываться и на их детях.

В семьях, где пропал кто-то из родителей, случается, что – подобно тому, как это происходит после смерти родителей – другие члены семьи пытаются взять на себя их роль. Чаще всего это – старший сын или старшая дочь. Они не только чувствуют себя ответственными за братьев и сестер, но и пытаются заменить партнера оставшемуся родителю. Это – чрезмерная перегрузка для ребенка, выражающаяся в разных формах.

В случае с 13-летним Ц. перегрузки проявляются в сильной агрессии.

Когда его мать вступила в легкую словесную перепалку с соседом из-за какой-то мелочи, Ц. схватился за нож и стал угрожать мужчине. Маленький, выглядевший младше своих лет Ц. не знал, как еще ему защитить свою мать. В общежитии, где живет эта семья, дело дошло до скандала, о чем мне рассказала соцработница.

На следующем сеансе психотерапии я спрашиваю, не произошло ли с ним чего-то особенного, но он отрицает. Только когда я сообщаю ему о телефонном звонке из общежития, он начинает рассказывать. С одной стороны, этот случай и переполох, который он вызвал, ему неприятны, с другой стороны, он отстаивает свое поведение, потому что ему нужно заботиться о матери.

Смятение в связи с изменившейся ролью оказалось особенно драматичным и разрушительным для юного Е.

После исчезновения отца он, тогда 13-летний, встал рядом с матерью и начал распоряжаться своими младшими братьями и сестрами. Он получил поддержку от тети и дяди, постоянно хваливших его за зрелость. Тем больше был шок, который испытала семья, когда в возрасте 16 лет Е. был арестован за разбойные нападения, которыми он занимался в молодежной банде. За несколько месяцев до этого его мать познакомилась с мужчиной и вышла за него замуж – толком не поговорив об этом с Е. Тот пришел в ярость на мать, которая, с одной стороны, предала отца, а с другой – после стольких лет, что он заменял ей партнера, вновь стала обращаться с ним, как с ребенком. Он потерял свое место в семье. Защищенность, которую он вновь обрел в молодежной банде, оказалась, к сожалению, губительного характера.

Психосоциальная работа с Е. затруднена тем, что он лишен свободы. В его случае, однако, крайне важно участие семьи. Мать должна признать, как много он сделал для семьи за последние годы и какое, совершенно особое, место в семье он по-прежнему занимает. Отчим должен чутко прислушаться, откуда юноша ощущает угрозу, от чего он был оттеснен из-за появления в доме нового мужчины и как отчим может облегчить легшее на плечи юноши бремя? Мать и отчим должны создать такое пространство, в котором Е. сможет хотя бы отчасти наверстать что-то из своего преждевременно оборванного детства, наполненного взрослыми заботами.

Но не только смена ролей, произошедшая сразу после исчезновения члена семьи, несет с собой тяжесть и испытания для его близких. Как показывает пример Н., перегрузки могут быть мучительны и годы спустя:

Н. вынуждена была заменить мать своим братьям и сестрам. Ее мечты об окончании школы и о высшем образовании, увы, закончились. Поскольку она не смогла полностью соответствовать требованиям новой для нее роли, ее мучает чувство вины. Она боится найти своих пропавших братьев и сестер, чтобы услышать от них лишь упреки в том, что она их бросила. По отношению к матери она тоже чувствует себя виноватой, ведь она пообещала ей присмотреть за младшими детьми. Чувство вины преследует ее в снах. Один сон особенно мучителен для Н. К ней пришла мать и поначалу была с ней очень сердечна и мила, но потом спросила, где остальные братья и сестры. Поскольку Н. этого не знает, то не может дать матери ответ.

Заверение психотерапевта, что данное матери обещание Н. выполнила хорошо и не сделала ничего неправильного, приносит ей облегчение. Однако ей недостаточно услышать это на сеансе психотерапии лишь однажды. Снова и снова Н. спрашивает, считаю ли я, что она могла сделать для своих братьев и сестер больше, и каждый раз успокаивается, услышав все тот же ответ.

Таким образом, как психотерапевт я беру на себя по отношению к Н. роль матери, освобождая ее тем самым от части мнимой ответственности. Так она может снова вернуться к адекватной своему возрасту роли по отношению к братьям и сестрам.

.

2. Дети как носители симптомов

Напряжение в семье из-за исчезновения одного из ее членов ведет к обострению отношений между оставшимися. Важные вещи больше не обсуждаются, проблемы повседневной жизни кажутся слишком банальными, чтобы их решать, и из-за этого перерастают в непреодолимые препятствия.

Иногда, если возникает какая-то проблема, которая всех занимает и объединяет, общение в семье возобновляется. Часто – это странное поведение или внезапная болезнь кого-то из детей. Может случиться, что самый чувствительный член семьи «приносит ей себя в жертву». Если физические симптомы или отклонения в поведении ребенка усиливаются настолько, что все вынуждены им заниматься, семья снова становится жизнеспособной и ее члены начинают общаться между собой.

Поэтому в психотерапии и при консультировании необходимо знать о всей семье в целом и разбираться в ее ситуации. Действительно ли пациент болен, или он – лишь носитель симптомов травматизированной и чувствующей себя в опасности семейной структуры? Исходя из этого, требуется либо индивидуальная терапия, либо поддержка для всей семьи (Becker, 1992).

3. Регрессивное поведение

Ответом на стресс от исчезновения кого-то из близких у детей становится их регрессивное поведение.

На одном семинаре в Шри-Ланке одна из женщин рассказала, что у нее большие проблемы с племянницей. Десятилетняя девочка живет у тети с момента смерти своей матери полгода назад. Отец ребенка пропал без вести два года назад. Племянница очень послушный и воспитанный ребенок, но когда тетя собирается уйти, та цепляется за нее и требует, чтобы тетя осталась или взяла ее с собой. Любая даже самая непродолжительная разлука с самым близким для нее теперь человеком повергает девочку в панику.

Исходя из предыстории, поведение девочки хорошо понятно: уже дважды она была вынуждена пережить то, что родного человека вдруг не оказывалось больше рядом. Страх потерять еще и тетю для нее невыносим. Поэтому, с одной стороны, следует понять ее регрессивное, как у маленького ребенка, поведение и отнестись к нему с уважением, но, с другой стороны, нужно достучаться до нее и помочь ей как можно скорее вновь обрести необходимую защищенность и возродить в ней на адекватном ее возрасту уровне доверие к отношениям между людьми.

Девочка должна все знать: куда идет тетя, что она там будет делать, кто в это время будет «ответственным» за девочку и отвечать на ее просьбы. Особенно важно определить, как долго тети не будет и когда она вернется. При этом необходимо сознательно заложить какое-то время на возможное более позднее возвращение тети, чтобы ребенок смог испытать радостное удивление от ее более раннего прихода, а не страх из-за опоздания. «Цепляние» за близкого человека – одна из наиболее частых форм регрессивного поведения у травматизированных детей, особенно в тех случаях, когда родители умерли или пропали без вести. Проявляются и такие формы поведения, как энурез, нарушения пищевого поведения (см. также гл. V, раздел 8), немота, постоянный плач. В психотерапии или на консультации необходимо попытаться понять смысл симптома, принять ребенка и его расстройство и выработать вместе с ним план дальнейших действий и поведения. Близкие взрослые должны быть обучены тому, что ругать и стыдить ребенка значит только усиливать его психологический стресс. Это поспособствует только перераспределению симптомов, но не нормализации и улучшению. Даже если путем наказания удается ослабить или устранить один симптом, часто на смену ему приходит другой. Взрослые должны продемонстрировать понимание ребенка со всеми его способами выражения отчаяния и затем вместе с ним попытаться исправить ситуацию. Психосоциальное вмешательство и психотерапия помещают страдающего ребенка в центр внимания, но вовлекают в процесс также и родителей, и других близких.