"Седьмая колыбель" - Юлия Обухова

-  Не допускаю! Кто он такой?!

-  Ты ему завидуешь, потому что он моложе, а умнее тебя! «Недоразвитые земляне»… Настоящий пилот и борт-инженер он, а не ты. Без него мы бы не долетели!

-  И без меня не долетели! Твой Иванечка не знал входов в кротовые норы! Я научил его управлять кораблём!

-  Такого умничку и Церола могла бы легко научить!

-  Позвать вам специалистку по рукопашному бою? – спросила Церола, охлаждая пыл спорщиков. – Никогда не видела вас такими. Смахивает на «любовь-морковь», как говорят земляне.

-  Церола, когда мы считали тебя… – начал уже ровным голосом Револ.

-  Пропавшей без вести, – продолжила Церола.

-  Да, без вести… попав в другой мир, мы растерялись. Тогда договорились: завлечь Марию и Иванечку.

-  Вон оно что… – усмехнулась Церола. – Вспомнили, что земляне живут больше чувствами, а не правилами.

-  Да, – сказал Револ. – Хотели на этом сыграть. Как могли, сыграли. А сестрёнка, кажется, уже не играет. Неужели ты влюбилась в него?

-  Иванечка мне дороже тебя! Я мечтаю поскорее всё закончить и уехать с ним жить на Землю!

-  Да он ноль внимания на тебя! – опять вспылил Револ. – Он технарь – холостяк прирождённый!

-  Причём тут холостяк?! Я о дружбе! Буду просто жить рядом с ним! Как его великие подруги живут – и обе довольны.

В рубке воцарилась тишина. Револ лихорадочно соображал, но внешне пытался сохранить спокойствие.

-  Командир, – сказала Церола. – Речь идёт всего лишь о дружбе. У тех девушек с Иванечкой нет и полунамёка на интим. Марию и Юлёну он видел даже голышом, и ни…

-  Да знаю… – сбавляя тон, перебил Револ. – Снижаемся… А от тебя я такого не ожидал, – обратился он к сестре. – Променять родную семью на сомнительную дружбу с землянином! Не по кодексу. Подумаешь: пилот. Я готовлюсь стать наследственным хранителем, а не пилотом или техническим гением…

-  Прости, брат: так вышло.

-  На Мероне отец ждёт, там станешь опять магиней, будем вместе искать маму – и улетучится твой землянин как сон…

-  Мелешь родной сестре чепуху, противно слушать, – сказала Церола. – А если честно?

-  Мария понравилась мне, – после длинной паузы тихо сказал Револ. – Без неё мы бы тоже не долетели. А тебя, Нибара, так она – с великой девушкой – просто спасла.

-  А на меня набросился! – сразу улыбнулась Нибара.

-  Поздравляю: научилась у землян улыбаться, – с удовольствием  констатировала Церола. – И тебе улыбка очень идет! Командир от нас, девочек, как всегда отстаёт немного…

-  Я командир – обязан держать себя в руках!

-  А я зато научилась улыбаться по-земному… – повторила счастливая Нибара, и снова улыбнулась. – Я улыбаюсь как Тимберлитта!

В рубку вошёл Иван:

-  Любопытная вещица, ваш плун. – Он покосился на Нибару и, встретив её добрую улыбку, сам сразу воспрял. – Тяги, правда, маловато для тяжёлых скафандров… А вот воздухосмесь и фильтры в скафандрах мне совсем не нравятся.

-  Подлиза сделал, что мог, – сказала Церола.

-  Девочки протянут максимум один земной час, – сказал Иван. – Потом кислородное голодание…

-  За час мы должны успеть, – сказал Револ. – Подходим к расчётной точке спуска. Место тихое, рельеф горный, но там есть долинка, в ней ветра нет. В таких местах до войны оларийцы охотились на жирных мерков. Сейчас котловина погребена под слоем оранжеватой пыли в смеси с пеплом. Один из космодромов рядом – за тем кряжем. Затмение начинается… Нибара, готовность шесть вздохов!

Когда сестра быстро вышла, Револ, смущаясь, сказал:

-  Ты не обращай на неё внимания. Она переволновалась, ведёт себя не по кодексу. Взбрело, что ты ей нравишься. Это пройдёт!

-  Да пусть! Она мне тоже нравится. Мы в одной связке.

-  У неё ноги кривые – по земным, конечно, стандартам.

-  Подумаешь! А у меня зрение плохое с раннего детства – очкарик! И то хлеб, что «ботаником» не дразнят. У каждого свои недостатки.

-  «У каждого свои недостатки», – как эхо, повторил Револ. – Хорошо сказано! Не по кодексу, а хорошо! Я тоже ниже Марии – ну и что?

-  Ничего. Только смотри: Мария сложная девушка…

-  Открываю слюз… шлюз.

-  Они идут почти колом! – вскричал Иван, смотря на экран, на котором. – Скафандры слишком тяжёлые для ваших плунов.

-  Всё, приземлились!

-  Скорее грохнулись!

-  Какая плотная пыль! Я их не вижу! Максимум затмения.

-  А если разгерметизация? Как мы найдём их в этой пыли без маяков?

-  Не знаю! Но зортековские маяки нельзя включать: за ними могут проследить.

-  Давай спустим зонд.

-  И потеряем время, и девочки его могут не найти. Мы не можем здесь зависать – вдруг это место проверят. Затмение кончается: вперёд!

Иван поднял корабль и направил к горной гряде. Нибара вернулась в рубку:

-  Церола, ты, кажется, ошиблась с местом высадки. Приземлились бы лучше в горах, забились меж скал и ждали.

-  Ты с раннего детства встала на плун, а девушкам объясняла на пальцах, как управлять. В горах они бы просто разбились. Нужно было сажать именно на ровном месте в большую пыль, чтобы и сели, и не видно. Я просканировала поверхность долинки и выбрала место с самой мягкой почвой, даже с какой-то аномально мягкой для скалистой Олары…

-  Я ничего не вижу, – сказала Маша, слегка оглушённая при падении. – Фонарь не пробивает пыль.

-  Сейчас затмение кончится, – отозвалась Юлёна. – В скафандре не сгруппируешься. Что, подруга: опять «синяк будет»?

-  У меня теперь нет синяков. Эти доски-плуны нам не годятся, правильно Иван говорил. Я лежу и встать не могу, даже сесть.

-  Я тоже. Доска сломалась, ещё и фонарь отрубился. Меня, кажется, куда-то засасывает. Почва, как пудра. В скафандре не чувствую своего тела.

-  Давай сбрасывать лишний вес со скафандра Ой, плун уже весь в пудру ушёл. Меня тоже засасывает! Откручивай скорей!

-  Ты, Маш, с какой стороны от меня? Поверти головой: может, фонарь увижу. Так, я тяжелей, значит, и рухнула вертикальней. Ага, ты  в метрах двадцати от меня, вижу свет…

Юлёна с усилием освободилась от плуна, свинтила несколько железок со скафандра и, не пытаясь встать, покатилась в сторону подруги.

-  Скорее! Меня засосало в яму – по пояс уже!

Маша лежала на боку и едва шевелилась под тяжестью скафандра. Когда Юлёна докатилась до неё и ухватила за руку, вся сыпучая почва в диаметре нескольких метров вокруг них стала стремительно опускаться и уходить, как в воронку.

-  Зыбучий песок!

-  Нет, здесь труба!

-  Опять падаем по спирали!

-  Держись!

Когда весь песок куда-то просеялся, девушки обнаружили себя подвешенными на мягкой, но крепкой сетке, в тесном помещении в форме вертикального колодца. Внизу протекал канал. Маша вертела головой, освещая фонарём стены и своды.