Чужие ветры. Копье черного принца - Лев Прозоровский

Глава шестая

Радиостанция «Кар-Кара» работала весь остаток того дня, о котором докладывал Андрей полковнику, замолчала на ночь и опять принялась работать с утра. Текст шифровки был передан в эфир по меньшей мере раз тридцать. Передача велась «очередями». «Очередь», затем перерыв часа два-три; следующая «очередь», новый перерыв и так далее.

— Что говорят по этому поводу связисты? — спросил Андрея полковник, когда на следующий день тот пришел доложить, что таинственная «Р-30» продолжает работать, хотя «Кар-Кар» теперь уже находится в мастерской.

— Пеленг брали с трех точек, — ответил Андрей. — Район работы рации установлен… Это — Солнечный парк или примыкающая к нему территория.

— Почему «или»?

Андрей положил перед полковником карту города. На его северо-западной окраине красным карандашом был очерчен довольно большой овал, захватывающий часть озера, часть парка и даже несколько маленьких кварталов, примыкающих к парку.

— Точнее запеленговать не удалось! Из этого можно сделать вывод, что радиостанция — движущаяся.

— Как бы там ни было, мы знаем район работы рации… Нам известно, что «Кар-Кар» перед началом работы рации побывал в этом районе. Запишем точки, связанные с его пребыванием. Яхты — раз, Зоологический уголок — два и площадь, на которой он встретился с председателем артели — три. Проверьте все три объекта!.. Обложите эту рацию кольцом, как охотники обкладывают зверя, и шаг за шагом плотнее сжимайте кольцо!..

Андрею много раз приходилось выслушивать указания полковника. Эти указания всегда были очень немногословными, но вместе с тем четкими и ясными. Оскар Янович, словно опытный анатом, разрезал невидимым скальпелем своей логики огромный хаотический сгусток, в котором переплетались имена, события, факты. Последовательно, удар за ударом отсекая лишнее, он в конце концов добирался до пораженного участка. Его терпение в таких случаях было поистине удивительным.

Этот человек прожил большую жизнь. Много пришлось бы исписать страниц, чтобы рассказать о ней. И в то же время большая его жизнь вся без остатка вмещалась в короткое слово: борьба!

…Огонь гражданской войны, схватки с бандами Бермонта;[22] парламентская борьба в годы так называемой «демократической республики»; уход в подполье после фашистского переворота в стране; тюрьма, побег, опять тюрьма; радостные дни 1940 года, когда народы трех прибалтийских республик сказали народам Советской страны: «Мы с вами навеки!»; новая, невиданная доселе война, и вот, снова борьба с вражескими лазутчиками…

Спокойной синевой блестит закаленная сталь. Но сколько ей пришлось вынести, прежде чем она стала такой! Даже среди неразговорчивых работников госбезопасности Оскар Янович славился своим немногословием. Напряженная работа мысли шла внутри, из уст вырывались лишь немногие слова и фразы; но это были именно те слова и фразы, которые лучше всего разъясняли обстановку.

И сейчас полковник Зутис раньше майора Александрова понял, что борьба с «Кар-Каром» будет труднее, чем это могло показаться по первой «удачной» встрече с ним.

Проверка первых двух объектов ничего не дала. Все яхты были закреплены за спортивными коллективами, и «Кар-Кар» мог попасть на одну из них только в качестве случайного пассажира. В присутствии экипажа вести радиопередачи или хотя бы настраивать станцию было бы безрассудством. Еще большей нелепостью было предполагать, что рация установлена в клетке льва или белого медведя. Не говоря уже о «технических» трудностях радиопередач, все клетки стояли на месте, в то время как рация, согласно показаниям пеленгаторов, была движущейся.

Третий объект проверял Лаймон. Утром того дня, когда Андрею предстояло вторично встретиться с мастером, Лаймон, запыхавшись, прибежал в кабинет своего начальника.

— Товарищ майор! Председатель артели «Радиотехника» живет возле Солнечного парка!

— Сегодня же негласно проверьте его машину! Рация может быть установлена там.

Председателя артели «Радиотехника» Петра Алексеевича Федоровского в грозные дни войны звали «Батей». Отряд «Бати» приводил в ужас тыловые гитлеровские гарнизоны в Прибалтике. Все тяжелые партизанские годы прошел Петр Алексеевич невредимым, а на исходе войны в лесу наступил на противопехотную старую мину. И гражданскую жизнь «Батя» уже начал инвалидом — правую ступню оторвало при взрыве.

Бесплатную инвалидную коляску Федоровский взять не захотел. Накопил денег, купил «Победу». Приспособил правую педаль под протез и ездил по городу в собственной машине.

Петр Алексеевич приехал на работу часа через два после того, как у Андрея произошел разговор с Лаймоном насчет негласного осмотра машины. Приехал злой. Инженеру, который спросил, в чем дело, ответил, жалуясь:

— Автоинспекция распустилась! Хватают людей среди бела дня. Еду сегодня на работу, обгоняет меня один на красном мотоцикле, загораживает дорогу. Я остановился… И ты понимаешь, забирает он меня за превышение скорости! Я ему и так и сяк, какое, говорю, превышение, когда у меня ноги нет?.. И слушать не хочет! Заставил ехать в автоинспекцию, машину во двор загнали, а у меня два часа документы проверяли… Насилу отпустили!

А в то же время Лаймон с грустью докладывал Андрею:

— Обыск машины председателя артели ничего не дал!

Положение осложнялось. К концу работы Андрей, как было условлено, в сопровождении двух охранявших его помощников, направился к «Кар-Кару».

Длинный нос старого мастера был гордо поднят кверху. Расправляя ладонями свои мягкие волосики, «Кар-Кар» с достоинством доложил:

— Заданьице выполнено по всем правилам… Пунктуально…

— Знаю! — жестко бросил Андрей. — Верните приемник.

Старикашка, который в душе трепетал перед таинственным заказчиком, явившимся «оттуда», сразу потускнел. Быстро притащил приемник, поставил на прилавок.

— Стоимость трансформатора — восемьдесят рублей, установка — двадцать! Итого — сто.

Андрей вытащил из бумажника шесть сторублевых бумажек. «Кар-Кар» следил с любопытством, но из протянутых сторублевок взял только одну. От остальных отказался решительным движением руки.

— Подачек не надо… Я хочу получить сразу все!..

— Берите сколько дают, — сказал Андрей. — На первый случай пригодится и это.

Но «Кар-Кар» энергично мотал головой.

— Придет день, и они заплатят мне за все с процентами, — прошипел он.

Гнев букашек всегда комичен. Чтобы не рассмеяться, Андрей бросил свирепо:

— Закурим! — Сунул в рот сигарету и хлопнул себя по карманам: — Спичек нет. — Мастер протянул пистолет-зажигалку.

Уходя, Андрей строго приказал:

— Ждите меня каждый день! Кроме меня — ни с кем никаких дел! Понятно?

Заведующий пивным ларьком возле порта с некоторой тревогой отметил, что у него появилось шесть новых постоянных покупателей. Они приходили по трое каждую среду, пятницу и субботу и дежурили весь день до закрытия киоска — одна группа первую половину дня, другая — вторую.

Несмотря на свои затрапезные морские кителя, они возбуждали подозрения тем, что брали по одной кружке пива и пили это пиво часа три. Это могли быть работники торговой инспекции или, что еще хуже, работники ОБХСС. Приходилось им наливать полные кружки, что противоречило правилам заведующего киоском, который до этого извлекал из пивной пены такие приятные вещи, как путевку на курорт, цигейковую шубу жене и даже автомобиль «Москвич».

Но дни проходили, странные покупатели ничем не выражали своего отношения к заведующему киоском, и тот, привыкнув, стал наливать им, как и всем прочим смертным, по половине кружки пива, заполняя остальное пространство пеной.

Так продолжалось до первого сентября, до того самого дня, когда седой буфетчик вылез на, советский берег в районе старого порта.

…Буфетчик довольно хорошо ориентировался в тех местах, по которым шел. Это была неохраняемая часть порта, заваленная обломками металла и железобетона, разрушенная настолько, что восстанавливать ее сочли нецелесообразным. Порт просто перенесли ближе к городу, углубив землечерпалками русло реки, чтобы океанские пароходы могли входить в нее.

Лавируя между обломками и развалинами, буфетчик вскоре вышел на большой пустырь, заросший лебедой и крапивой. Невдалеке виднелась будка — конечная остановка одной из трамвайных линий. Буфетчик пошел туда. Лязгая и громыхая, подошел трамвай. Буфетчик, войдя в вагон, подал кондуктору рубль. Получил билет и сдачу, степенно сел у окна.

— Где бы здесь поблизости выпить пива? — доверительно обратился он к кондуктору.

— На следующей остановке, — ответил тот.

На следующей остановке буфетчик сошел. Да, действительно, вот они, главные портовые ворота, а вот, недалеко от них, метров сто левее, и пивной ларек. Возле окошечка толпилось несколько человек. Буфетчик хотел было подойти к ним, но увидев, что среди стоявших нет того, кого он искал, прошел мимо. Завернул в ближайший переулок и остановился сразу за углом. Остановившись, начал соображать. «„Жук“ сообщил, что будет ждать сам, — подумал буфетчик. — Но тогда зачем пароль?.. Может быть, он прислал кого-нибудь вместо себя?» За спиной буфетчика послышались шаги. Обернувшись, он увидел пьяного, который шел, громко икая. При виде пьяного буфетчику пришла в голову оригинальная мысль.