Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599 - Джеймс Шапиро

Перед нами не просто рассудочная игра ума. Многие сцены шекспировской пьесы вызывают у читателя истинное чувство сострадания — задача, с которой в своих пьесах о древнем Риме никак не справлялись драматурги, современники Шекспира. Прежде всего это сцены убийства Цезаря и кровавой расправы над Цинной-поэтом. Шекспир хорошо знал, как действует мясник. Наверняка в юности он вместе с отцом ходил к местным мясникам выбирать кожу для производства перчаток. В XVII веке в Стратфорде даже поговаривали, что Шекспир был подмастерьем мясника перед тем, как сбежал в Лондон. Джону Обри рассказывали, что мальчиком Шекспир «занимался отцовским ремеслом», и «когда он резал теленка, то делал это весьма изящно и при этом произносил речь»[4]. Всякий раз в работе над жестокими сценами политического убийства Шекспиру на помощь приходили детские воспоминания. Пожалуй, только профессиональный дубильщик сравнил бы убийство Цезаря с закалыванием животного: когда в «Гамлете» Полоний хвастается, что в университетские годы играл роль Юлия Цезаря («Я изображал Юлия Цезаря; я был убит на Капитолии; меня убил Брут», Гамлет замечает: «С его стороны было очень брутально убить столь капитальное теля» (перевод М. Лозинского, III, 2).

Хотя ни один драматург-современник не мог сравниться с Шекспиром в мастерстве сочинения хроник, Шекспир тем не менее решил попрощаться с этим жанром и вновь обратиться к политическим событиям древнего Рима, отображенным им ранее в «Тите Андронике» и «Лукреции». Благодаря Хейворду, Шекспир понял, что нужно делать. Он решительно отложил в сторону потертый том хроник Холиншеда. Бестселлер Хейворда, который он раньше так внимательно изучал, теперь тоже пылился на книжной полке. Шекспир же погрузился в чтение «Жизнеописаний» Плутарха в переводе Томаса Норта. Если другие драматурги вслед за Тацитом описывали закат и падение Римской империи, то Шекспир задумал вернуться к тому моменту, когда республика только становилась империей.

Решение Шекспира еще раз подтверждает его вовлеченность в политическую жизнь страны. У нас часто забывают о важном различии между глубоким интересом к политике и истории в целом и навязыванием определенной точки зрения на события. Другим авторам было совсем непросто скрыть свое истинное отношение к убийству Юлия Цезаря: у Данте Брут горит в аду, а Мильтон восхваляет его как героя-республиканца. Шекспиру же это удалось. Однако взвешенность его позиции воспринималась двояко — и как чрезмерная осторожность, и как очень смелый поступок. Смелый, потому что в принципе показать на сцене убийство Цезаря тогда, когда в Англии так настороженно относились к любому бунту, — довольно рискованно. В то же самое время, с его стороны было умно и весьма осмотрительно обратиться именно к Плутарху (другим лондонским драматургам это и в голову не пришло). Он знал, как и все, кто бывал при дворе, что недавно Елизавета сама с большим удовольствием перевела трактат Плутарха «О любознательности». В то время как Тацит отдавал явное предпочтение республиканцам, Плутарх — истинный монархист. Напомню, что Шекспир назвал пьесу именем Цезаря — хотя герой и задействован лишь в нескольких сценах (правда, в середине пьесы зрителю является его тень), — а не Брута, республиканца и главного действующего лица трагедии. Однако одно дело — поставить пьесу на сцене, и совсем иное — опубликовать ее. Несмотря на популярность в театре, при жизни Шекспира она ни разу не выходила в формате кварто. Англичане прочитали ее лишь 24 года спустя.

«Жизнеописания» Плутарха в переводе Томаса Норта были опубликованы в 1579 году французским издателем-иммигрантом Томасом Вотройером. После смерти Вотройера дело продолжил его ученик Ричард Филд, который, помимо других книг, в 1595 году выпустил переработанное и расширенное издание «Жизнеописаний» на английском языке. Филд и Шекспир учились в Стратфорде в одной грамматической школе, их отцы работали вместе: отец Филда — кожевенных дел мастер; отец Шекспира, недолгое время занимавшийся инвентарной описью его имущества, бывал у Филда по делам службы. Юный Филд появился в Лондоне на десять лет раньше Шекспира и, возможно, помогал тому освоиться на новом месте. Когда Шекспир решил опубликовать поэму «Венера и Адонис», он обратился к Филду. Они настолько закадычные друзья, что Шекспир словно невзначай упоминает его фамилию в «Цимбелине»: когда Имогену спрашивают, кто ее господин, она отвечает: «Ричард дю Шан» (то есть в переводе на английский Ричард Филд). Сам Филд часто подписывался как Рикардо дель Кампо, на испанский манер, когда речь заходила об испанских изданиях. Шекспир, возможно, пользовался экземпляром Плутарха (который ему подарил или одолжил Филд), изданным в формате Фолио, — это было дорогое и красивое издание стоимостью в несколько фунтов.

Шекспир впервые пролистал «Жизнеописания» еще в 1595-м, когда искал подходящие имена для персонажей «Сна в летнюю ночь»; у Плутарха он их заимствовал немало. В конце 1598-го Шекспир всерьез взялся за эту книгу. Первая пьеса, в которой ощутимо влияние «Жизнеописаний», — «Генрих V»; и дело не только в таких простых примерах, как неожиданное сравнение Генриха V с Александром Великим. В «Генрихе V» драматург впервые по-настоящему осмысляет жанр биографии. Краткие жизнеописания, мастерски воссоздающие внутренний мир персонажей, — образец для Шекспира. Его ранним пьесам не хватало глубины психологизма: поэтому между Титом Андроником и Гамлетом, героями-мстителями, лежит пропасть; огромная разница и между саморазоблачениями Ричарда III и Брута. Шекспир многому научился у Плутарха.

Внимательно изучив «Жизнеописания», драматург изменил свое отношение к Бруту и Цезарю, — мы можем судить об этом, так как оба упоминаются в его более ранних пьесах. Раньше Шекспир не особенно задумывался над убийством Цезаря, полагая, как и многие, что это гнусное преступление. За десять лет до «Юлия Цезаря», в финале третьей части «Генриха VI» (V, 3), королева Маргарита сравнивает убийство ее сына, принца Эдуарда, со смертью Цезаря от рук заговорщиков. В начале своего пути Шекспир считал Брута незаконным сыном Цезаря; с этой точки зрения, Брут совершает не просто политическое убийство, а еще и отцеубийство («…бастардом Брутом / Заколот Юлий Цезарь»; «Генрих VI. Вторая часть», IV, 1; перевод Е. Бируковой). Однако, прочитав Плутарха, Шекспир больше заинтересовался политическими причинами смерти Цезаря, нежели семейными обстоятельствами, и с нетерпением взялся за дело.

Весной 1599-го, работая над «Юлием Цезарем», Шекспир находился на распутье. Он размышлял над тем, как писать дальше, и в его сознании современные события все больше переплетались с событиями истории, а внешний мир персонажей — с их внутренними переживаниями. Тем не менее речи Антония и Брута на похоронах Цезаря отличаются простым и лаконичным слогом. Практически вся пьеса (2500 строк) написана в стихах; она на 800 строк короче «Генриха V». Возникает ощущение, что Шекспир сознательно разрабатывал новый тип письма. Хотя он и придумывает