Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599 - Джеймс Шапиро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда стало очевидным, что Елизавета не собирается выходить замуж и рожать детей, члены Тайного совета не на шутку обеспокоились: а что если на престол после ее смерти взойдет католик, который будет править протестантской Англией как квазиреспубликанец? Королеву, должно быть, очень задевали высказывания Тайного совета о том, что решение о наследнике касается не только ее лично, но и народа. Эта мысль нашла отражение в современных трактатах, например в «Положении дел в Англии» (The state of England, 1600) Томаса Уилсона. Уилсон пишет, что у английского монарха «нет права издавать законы или же распускать Тайный совет; это можно делать лишь с разрешения Парламента. В самом деле, старший сын короля, хотя он и наследник по праву, не будет коронован по смерти отца без согласия Парламента». Хотя текст не предназначался для печати, Уилсон так и не решился прямо заявить, что выбор преемника — дело подданных, а не одной королевы. Это сделает Питер Уэнтворт в своем «Назидании Ее Величеству по поводу наследника престола». За прямоту Уэнтворта, хотя и члена Парламента, заключили в Тауэр, где он и умер, а его трактат, опубликованный в Шотландии посмертно в 1598 году, предали огню.
Власти сделали все возможное, чтобы подавить любые кривотолки. Даже путешественники, например Томас Платтер, быстро усвоили, что не стоит болтать лишнего: «Под страхом смерти запрещено интересоваться вопросом, кто вступит на престол после кончины королевы, ибо подобное знание только развратит преемника, и тот, стремясь к власти, устроит заговор против Ее Величества». Королева хранила молчание — догадки лишь множились. В Шотландии и за границей стали появляться трактаты, в которых обсуждались разные кандидатуры. В Англии продажа и распространение таких текстов были строго запрещены.
На закате правления Елизаветы ее преданные сторонники, такие как Томас Уилсон, тайком старались помешать претендентам на престол (а их было около 12). Елизавета же подозревала, что другие ее советники, включая Эссекса и Сесила, вели тайную переписку с королем Шотландии, а может, и не только с ним. По Лондону и за границей ползли разные слухи. В Испании, где все еще питали надежды, что преемником Елизаветы станет католик, поговаривали, что королева не протянет и года.
В марте 1599-го Томас Фицгерберт, английский католик, написал из Испании письмо своему другу, в котором подверг сомнению разговоры о том, что на престол взойдет «король Шотландии, если только у него на пути не встанет граф Эссекс»: «Вряд ли так случится. Испанскому инфанту их соперничество даже на руку». Пусть Эссекс и Яков борются за престол — это лишь повышает шансы испанского претендента на успех: «Знаете ли Вы, чем заканчивается грызня двух собак за одну кость?»
Конечно, англичане понимали, сколь тернист путь шотландца к трону. Ситуацию усугубляли, в частности, постоянные обвинения Якова в том, что он мало предан делу протестантизма. В конце апреля 1599-го по Лондону поползли слухи. Якобы король Шотландии «решил собрать виноград до того, как он созреет», и «ради монаршей власти станет потворствовать католикам». Уильям Кемден пишет: «Какие-то негодяи, уж не знаю, кто они, продолжают нарушать наш покой. Из-за злостных измышлений этих людей отношения между Елизаветой и Яковом сильно охладели — пошли разговоры, что король поддерживает католиков и совсем не расположен к Елизавете».
Дела и так были плохи, продолжает Кемден, и вот некто по имени Валентайн Томас «обвинил короля Шотландии в дурном отношении к Елизавете». Это заявление не осталось незамеченным. 4 августа 1598-го сэр Уильям Ноллис сообщил Эссексу, что Тайный совет обсуждал возможность привлечения Томаса к суду. «Вопрос был решен положительно, но я полагаю, совершенно не ясно, хотел ли этого король Шотландии». В конце концов Елизавета приняла другое решение: «Вопрос следует решить тихо, незачем лишать этого человека жизни, если репутация короля от его слов особенно не пострадала». Отдай Елизавета приказ казнить Томаса, и народ решил бы, что тот слишком много знал. Однако королева понимала: Томас должен замолчать, иначе натворит новых бед. И потому его оставили в Тауэре.
Гораздо опаснее для Елизаветы были католики, желавшие ее смерти. Самый простой способ посадить на престол испанского преемника — убить Елизавету и, побудив англичан к восстанию, устроить переворот и вернуть страну в католическое русло. После разгрома Непобедимой армады в 1588 году испанцы сделали ставку на государственный переворот в Англии и неоднократно пытались лишить Елизавету жизни. Король Шотландии, преемник-протестант, также стал их мишенью. Джон Чемберлен писал Дадли Карлтону в середине января 1599-го, что «иезуиты и священники состряпали заговор, задумав отравить короля Шотландии; в этом чистосердечно признались пойманные заговорщики». Политика и религия в ту пору шли бок о бок, и отделить одни мотивы от других совершенно невозможно.
Для Шекспира политическое убийство — отнюдь не костюмированная драма, далекая от реальности (кстати, именно благодаря «Макбету» в английскую литературу вошло слово «assassination»). Шекспиру исполнилось всего девятнадцать лет (он лишь недавно стал отцом), когда обнаружилось, что его родственник, католик Джон Сомервил, причастен к неудачному покушению на жизнь Елизаветы. Сомервил, выпускник Оксфордского университета, был лишь на несколько лет старше Шекспира; его жена Маргарет — дочь Эдварда и Мери Арден из Парк-Холла (какие отношения связывали их с Арденами по линии матери Шекспира, не ясно; возможно, даже сами Шекспиры этого не знали). 25 октября 1583 года Сомервил вышел из дома (а жил он в нескольких милях от Стратфорда) и направился в Лондон, намереваясь застрелить королеву. На следующий день, по дороге в Лондон, рядом с местечком Айонхо, его схватили и отправили в Тауэр. В ходе допроса стало понятно, что у Сомервила были сообщники, после чего было приказано арестовать всех, «кто имеет к этому делу хоть малейшее отношение».
Главных заговорщиков казнили, Сомервила же задушили накануне казни, возможно, опасаясь, что на эшафоте он сболтнет лишнее. Головы Сомервила и
