Порочные круги постсоветской России т.1 - С.Г. Кара-Мурза

а) субъект как носитель ответственности (кто отвечает?);

б) масштаб оценки ответственности (как должен поступать?);

в) объект ответственности (за что отвечает?);

г) инстанция ответственности (перед кем отвечает?).

Рассмотрим, хотя бы «бегло», каждый из элементов этой конструкции.

Общепризнанно, что субъектом ответственности могут признаваться как индивид, так и «корпоративные» (коллективные) субъекты [13, с. 44, 46]. В первую очередь, у каждого из нас в ходе размышления о субъектах политической ответственности возникают фигуры главы государства, руководителей политических партий и депутатов представительных органов, министров. Однако, как кажется, условным субъектом политической ответственности должен быть каждый участвующий в политике субъект. Что же означает подобная трактовка? В своем известнейшем труде «Политика как призвание и профессия» М. Вебер охарактеризовал политику как «стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти, будь то между государствами, будь то внутри государства, между группами людей, которые оно в себе заключает». Исходя из вышеуказанного понимания политики, германский социолог приходил к следующему выводу: можно заниматься «политикой» как в качестве политика «по случаю», так и в качестве политика, для которого это побочная или основная профессия. Политиком «по случаю» является каждый из нас, когда опускает свой избирательный бюллетень или совершает сходное волеизъявление — например, рукоплещет или протестует на «политическом» собрании, произносит «политическую» речь и др. У многих людей подобными действиями и ограничивается их отношение к политике. Политиками «по совместительству» являются все те лица, которые — по общему правилу — занимаются этой деятельностью лишь в случае необходимости, и она не становится для них первоочередным «делом жизни» ни в материальном, ни в идеальном отношении [2, с. 646, 652]. Аналогичную позицию можно обнаружить и в современной (в том числе западной) литературе. Германский юрист К. Штайн в своей работе к субъектам ответственности причисляет «политических акторов», под которыми понимает индивидов (индивидуальные акторы), группы или организации (коллективные акторы), целенаправленно и с определенным шансом на успех принимающих участие в политических процессах. При вышеуказанном подходе сформулированным признакам удовлетворяют парламент, правительство, глава кабинета министров, депутаты и отдельные политические чиновники, а также политические партии, частные союзы, функционирующие, в том числе, с политическими целями, отдельные избиратели или участники политических демонстраций [5, с. 19]. В российской науке во многом схожие воззрения высказывал Ю.А. Нисневич, также причисляя к субъектам политической ответственности граждан и общественные объединения [26, с. 83-84].

Вышеуказанные подходы полностью соответствуют нашим представлениям. Однако каждый из перечисленных субъектов (в особенности политики «по совместительству») является субъектом политических отношений, вступая в политические отношения в определенном объеме, в определенных случаях, с определенными целями. В связи с этим, очевидной становится необходимость в дифференциации ответственности в зависимости от идентификации субъекта, поскольку участие в политике каждого субъекта не является однородным.

Тем не менее, следует подчеркнуть, что политическая ответственность — это прежде всего ответственность определенных государственных деятелей. Вспоминая, однако, разделение на политическую власть и бюрократию (М. Вебер), отметим, что бюрократический аппарат субъектом политической ответственности не является. Немецкий социолог писал о необходимости разделения чиновников-специалистов и политиков. «Подлинной профессией настоящего чиновника… не должна быть политика», — пишет М. Вебер [2, с. 660-662, 666]. Именно для политиков — и прежде всего политического вождя — свойственна борьба, а их деятельность подчиняется совершенно иному принципу ответственности. «Честь политического вождя, т. е. руководящего государственного деятеля, есть прямо-таки исключительная личная ответственность, отклонить которую или сбросить ее с себя он не может и не имеет права».

Знаменитое высказывание Ф. Искандера о том, что настоящая ответственность бывает исключительно личной, поскольку человек краснеет один, не утратило своей актуальности. Однако для сферы политики весьма важен вопрос о том, ответственен ли определенный человек за деятельность некоего коллективного субъекта (группы людей), к которой он принадлежит, даже если не совершает «виновных» действий? Или отвечает ли соответствующая группа за действия, совершаемые таким индивидом? Следует ответить положительно на вышеуказанные вопросы.

Различные обоснования корпоративной (коллективной) ответственности известны в течение весьма длительного времени [38], получив свое теоретическое обоснование даже в сфере уголовного права [40]. Наиболее очевидным в политической практике случаем является коллективная ответственность кабинета министров в Великобритании, предполагающая, в том числе, обязанность активной поддержки всеми членами правительства решений, принятых кабинетом министров. Важное значение этого правила для Великобритании подтверждается тем, что несоблюдение его как в публичных выступлениях, так и при голосовании в парламенте, как правило, приводит к отставке соответствующих министров [24; 3, с. 193]. Лежащим «на поверхности» примером служит также ответственность политической партии как целого за действия отдельных своих членов. Очевидным выводом является необходимость подробнейшего рассмотрения в ходе будущих исследований критериев, делающих коллективную ответственность необходимой и возможной.

Масштаб оценки ответственности предполагает наличие определенного правила поведения (нормы), несоблюдение которого является основанием для наступления негативных последствий для субъекта. Социальные нормы могут, как известно, воплощаться в юридических нормах, установленных или санкционированных государством и обеспечиваемых государственным принуждением, могут оставаться исключительно в моральной плоскости, приобретать характер обычаев, традиций (неформальные нормы). Вышеуказанный подход исходит из универсальности соответствующих норм для всего общества и существования единой системы ценностей, их предопределяющих. Хотя в учебной литературе в сфере теории государства и права политические нормы выделяются как разновидность социальных норм в одной классификации с правовыми нормами [17], представляется, что с формально-юридической точки зрения подобное вряд ли возможно. Справедливым, на наш взгляд, является следующий подход. Политика представляет собою совокупность общественных отношений, складывающихся в результате взаимодействия групп по поводу завоевания, удержания и использования государственной власти в целях реализации своих общественно значимых интересов [18, с. 36]. Соответственно, определенная часть вышеуказанных отношений в современном обществе урегулирована правовыми нормами, в то время как иная часть находится в исключительной сфере действия иных социальных регуляторов. Таким образом, некоторые политические отношения являются одновременно правоотношениями, в результате чего политическая ответственность также может обретать форму юридической ответственности либо оставаться за пределами правового регулирования. Конституционная ответственность как вид юридической ответственности во всех случаях есть ответственность политическая, однако последняя не тождественна конституционной ответственности и может реализовываться через различные виды юридической ответственности, в том числе — уголовно-правовую как наиболее серьезную. Схожее восприятие соотношения политической и юридической ответственности можно обнаружить как в документах международных организаций [19, с. 4], так и в научной литературе [20, с. 22-23; 27, с. 72-73]. Юридическое выражение политической ответственности становится наглядным ввиду особого форума — судебного органа (как правило, это суд, однако возможна реализация квази-судебных функций, к примеру, парламентом) [5, с. 23; 27, с. 78]. Однако не в каждом случае можно ставить знак равенства между юридической и политической ответственностью. Если конституционно-правовая ответственность является изначально политической, к примеру, уголовная ответственность (тем более, гражданско-правовая) таковой будет далеко не всегда.

Хотя термин «политическая норма» встречается лишь в некоторых источниках с весьма размытым определением, нам кажется, можно было бы выдвинуть в качестве гипотезы с определенными оговорками (см. раздел о сложностях политической ответственности) наличие политических норм, определяющих правила взаимоотношений общества и власти и в рамках самой власти. В том случае, если исходить из абстрактного понимания «политической нормы», они должны складываться в ходе объективного развития общества и отражать уровень сложившейся политической культуры. Думается, абсолютно правильным также будет констатация максимально широкой трактовки политической ответственности, включающей элементы публично-правовой и профессиональной этики политиков (парламентариев, министров, иных общественно значимых фигур), статус которых накладывает на них определенные обязательства и ограничения, не распространяющиеся на другие категории населения. Эта сторона дела регулируется не законами, а этическими кодексами профессиональных групп [25, с. 96]. Иными словами, политические нормы подразделяются на два вида, среди которых выделяются нормы, предусматривающие обязанность соблюдения определенных профессиональных ограничений при реализации собственной политической функции, а также нормы, регулирующие поведение политического актора в рамках политических отношений. Вышеуказанная классификация основывается на выделении позитивного и негативного аспектов социальной (политической) ответственности. Если профессионально-ограничительные нормы направлены на предотвращение искажения обязанности надлежащей реализации теми или иными субъектами своих политических функций (разумеется, подобные нормы относятся прежде всего к профессиональным политикам), вторые — ориентированы на апостериорную оценку деятельности политических акторов.