Решальщики. Движуха - Андрей Константинов

— Почему «до двух»? — охнул Пегов. — За что «до двух»?! Это же не мы! Это Пронин! Мы просто сидели! Сзади!

— Угу. На заду и в заду… Допустим. Где сейчас может ховаться Пронин?

— Не знаю. Вот честное слово!

— А если хорошенько подумать? Он ведь парень неместный, так?

— Да. Он из этого… из Курска приехал. Вообще-то он хотел на физкультурный поступать. Но по баллам ЕГЭ только к нам, в «холодильник», прошел.

— С кем из питерцев, помимо Гавричкова, он приятельствовал?

— Может, баба какая? В смысле подруга? — подкинул вариант Серёжа.

— Ну… В принципе, он с Машкой Архиповой из параллельной группы чего-то такое мутил.

— Чудесно. Где живет Машка?

— Я не знаю. Честное слово! Кажется, где-то в Колпино…

«Буду жить теперь один я, как ТЕРМИНА-АА-ТАР!» — дурным голосом заорал вдруг Шнур. Да так, что все присутствующие в кабинете невольно вздрогнули. После чего синхронно поворотили головы на шум, который, как выяснилось, рингтонно исходил из глубин кителя тихонечко посапывающего в уголочке сержанта Гусимова. На чью долю сегодня выпала миссия сопровождающего, он же — сиделка при измученном теле задержанного Пегова.

Шалимов сердито втопил кнопку диктофона, останавливая запись, и рявкнул:

— Ба-лин, Гусимов! Чурка ты нерусская! Я же вторым твоим родным языком приказал: на время, пока мы работаем, отключить мобильник!

— Извините, тащ капитан! — взялся оправдываться сержант. — Я свой-то, типа, отключил, а про его трубу забыл.

— Что значит «его»? Его кого?

— Это Пегова мобила. Вы сами приказали: отобрать и следить, чтобы на звонки не отвечал и сам никуда не звонил. — Гусимов достал из кармана продолжающую благим матом «шнурить» трубку. — Весь день у него этот терминатор орет. Раз двадцать так уж точно позвонил. Выключить? Я сейчас…

— Погодь! — заинтересовался Шалимов. Он поднялся с места, принял из рук сержанта телефон и всмотрелся в экран дисплейчика. — Очень любопытно… «Жека». — Опер обернулся в сторону Пегова. — Я правильно понимаю, что сей терминатор-Жека есть мобильный позывной товарища Пронина?

— Да.

— Прелестно. Как говорится, на ловца и зверь… А теперь, господин студент, слушай меня внимательно. Сейчас мы тебе нальем рюмашку коньяку, который ты одномоментно в себя опрокинешь.

— Зззачем? — перепугался Пегов.

— А вот именно зззза этим. Дабы ты перестал, наконец, дрожать, как жесть на ветру, а твой отнюдь не ангельский голосок приобрел нотки уверенной постпохмельной развязности. Ясно?

— Нет… Да… Нне совсем.

— Неважно. После этого ты наберешь номер товарища Пронина и своим возвращенным к жизни голоском объяснишь, что после вчерашнего перепоя жуткого весь день продрых, а потому звонков не слышал. И только теперь, очухавшись и узрев огромное количество непринятых от лучшего друга, спешишь справиться о состоянии его здоровья. А главное — об их местонахождении.

— Кого их?

— Пронина вкупе с его здоровьем.

— А, понятно.

— Это очень хорошо, что понятно… Серёжа, доставай НЗ! Будем студента лечить!..

— Алё… Жека, здорова!.. Да я ва-аще дрова полные. Прикинь, в такое рубанько упал, что вот тока-тока в себя пришел… Что?.. Я?! В какой, на хрен, полиции? Ты чего там, с дуба рухнул? Я ж тебе говорю: в общаге, только-только глазища продрал, после вчерашнего… Чего?.. Гаврика повязали?.. Блин, Жека, а ведь мы тебя, урода, предупреждали…

Ленинградская область, Тосненский район, садоводство «Березка» в районе пос. Ново-Лисино, 1 октября, сб.

Женя Пронин возлежал на продавленной бесчисленными телесами и самим Временем кособокой тахте. Лежал в невеликом садовом домике, доставшемся в качестве скорее обременения, нежели отрады семейству Архиповых по наследству от покойной бабки — заядлой огородницы.

Соблюдая негласный уговор с Машей, шторы на и без того закрытых ставнями окнах были плотно задернуты. Так что внутри сейчас темнота стояла — хошь глаз коли, хошь пальцАми выдавливай. По сути, единственным лучиком света в сем темном царстве служил огонек подсветки от экрана мобильника. По которому в данный момент Пронин, как мог, успокаивал откровенно психующего приятеля:

— Ладно, пегенький, ты главное — не паникуй.

— Ага, не паникуй! — плаксиво отозвалась трубка. — Если они уже Гаврика задержали.

— Ну и че? Гаврик — пацан реальный. Он нас не сдаст.

— Думаешь?

— Отвечаю! — внешне бодро, а вот внутренне — очень даже неуверенно подтвердил Пронин. — А менты… Чего они ему могут сделать? Подержат чутка, да и выпустят. Тачка-то целая.

— А магнитола?

— А пусть хозяин сначала докажет, что она вообще была!.. Кстати, Пегенький, дойди завтра до гаражей.

— Зачем? — насторожился Пегов.

— Поспрашай насчет этой магнитолы. Надо бы ее на деньги обменять. Там почти новьё, «пионер», все дела… Она минимум три штуки стоит, но я готов за полторы уступить.

— Да сейчас этого дерьма у каждого…

— Пегенький, поспрашай! — перебил приятеля Пронин. — Мне позарез бабки нужны. Если найдешь покупателя — сразу звони. Буду недоступен — набери Машку, она мне передаст. Я покамест, на всякий пожарный, в универе и в общаге светиться не буду.

— А дохнуть где будешь? У нее?

— Ты че, сдурел? Там же предки! Там батя, блин, мент!

— Какой батя?

— Машкин папаша. Короче, я сейчас на их даче, типа нелегально, отсиживаюсь.

— Далеко это?

— Да не особо. За Павловском, в Ново-Лисино.

— А там?

— А ты чего, типа, в гости собрался?

— Теоретически — могу приехать, — после долгой паузы, взятой на согласование ответа с операми, подтвердил Пегов.

— Не надо. Я и так здесь на птичьих правах. Сижу как в норе. Машка даже свет зажигать запретила, чтобы соседи не учуяли. Хорошо хоть, у папаши тут запасы курева немереные. Иначе бы совсем кисло.

Завершив разговор с Прониным, Женя задумчиво полистал мобильную записную книжку и набрал еще один номер:

— Але, Чика?.. Я… Здорова… Да нет, почему «пропал»? Кто сказал?.. Фигня какая… Про Гаврика? Ну да, чего такое краем уха слышал… А то ты Гаврика не знаешь? У него, между прочим, еще за прошлую хулиганку судимость не погашена… Во-во, совсем без мозгов пацан… Но я не за это звоню. Слушай, тебе автомагнитола по дешевке не нужна? Почти новьё, «пионер», все дела…

Трасса А-114, Вологодская область, где-то между Жидихово и Лентьево, 1 октября, сб.

Ночная тьма наступательно обволакивала трассу А-114, по которой со стороны Вологды неслась кавалькада из четырех машин. Третьим номером в ней шел образчик «гардовской» продукции от «Мерседес». Жутко дорогой «образчик», но, с учетом беспокойной жизни владельца, деньги свои день за днем отбивающий. Как известно, особой фишкой бронированных машин от сего именитого производителя служит тот факт, что внешне отличить бронированное авто от стандартного сможет только профессионал. Так как подобные модификации делаются на базе серийных кузовов, и лишь повышенный вес да более толстые стекла выдают усиленную модель. По этой причине «непрофессионалы» уже имели возможность дважды обломаться, устраивая, казалось бы, безупречно обставленные засады-покушения на владельца сей западной автопромной чудо-мысли.

В кожах заднего сиденья представительского «бронетранспортера» в данный момент утопали двое — авторитетный бизнесмен, лидер так называемой «тарасовской» ОПГ Олег Петрович Тарасов и формально руководитель его юридической службы, а на деле — «особист» Павел Тимофеевич Бажанов.

И разговор промеж этих солидных мужчин велся сейчас очен-но непростой.

— Мыслишь, всё это пурга и Брюнет, пользуясь случаем, всего лишь жути нагнать решил?

Бажанов подобного вопроса давно ждал и к нему готовился. А потому ответил с делано нейтральной, но все равно давшейся ему непросто неопределенной плечевой пожимкой:

— Думаю, так и есть. Его люди в нашем городке беспредел учинили, а мы смолчали, утерлись. Вот Брюнет и возомнил, что теперь нас можно и дальше дрючить.

Тарасов с сомнением покачал головой:

— А на хрена оно ему упало? Комбинат он получил. В том числе и твоими, Павлуша, стараниями.

На последние слова Павел Тимофеевич болезненно поморщился и возразил, как бы с легкой обидой:

— Олег, ну при чем здесь «моими стараниями»? Ты же прекрасно знаешь, как тогда всё получилось! И если бы обстоятельства…

— Обстоятельства! — сердито передразнил «особиста» Тарас. — Кабы твои упыри безмозглые тему с «квитком о смерти» не профукали, я бы Брюнету такую предъяву выкатил! — Олег Петрович наморщил лоб, помолчал и снова качнул головой: — Нет, что-то здесь не то. Слишком уверенно Витька со мной говорил. Так, словно бы у него на руках минимум стрит-флаш.