Решальщики. Движуха - Андрей Константинов

— Где сейчас дохнет Гордей?

— Он… он сейчас в Питере. По крайней мере должен быть.

— За каким?

— Понятия не имею. В начале недели Кирилл попросил у меня пару дней отгулов. Сказал, что собирается прокатиться в Питер. Возможно, что и с захватом выходных. Что-то ему там надо было.

— «Надо было — полюбила. А надобность отпала — раком встала», — огрызнулся Олег Петрович. — Где конкретно в Питере?

— У Катьки своей, должно быть.

— Это та блядина, что с мореманом спуталась?

— Она самая.

— Адрес знаешь?

— Где-то на севере, на Комендантском… За точнее я не в курсе. И боюсь, что выяснить у самого Гордея сейчас не получится. У него с пятницы трубка вне зоны доступа, — на голубом глазу соврал Бажанов и с невинной участливостью поинтересовался: — Прошу прощения! А что стряслось-то?

Надо признать, что, когда того требовала мизансцена, Павел Тимофеевич умел талантливо изобразить беспомощное добродушие идиота.

Тарас не снизошел до разъяснений и зычно рыкнул:

— Кардан!

Заступив за демаркационную линию, к разросшейся компании переговорщиков добавился очередной персонаж.

— Слушаю, Олег Петрович!

— Набери Марчеллу. Прямо сейчас. Поставишь ему задачу: выяснить за питерский адрес Катьки-давалки. Там должен ночевать Гордей. Пусть Марчелло берет этот помет кобылий за яйца — только аккуратно, без лишнего шума! — и загружает в транспорт. Как сделает — пусть сразу отзвонится. Все ясно?

— Ага.

— Раз ага, значит, делай.

На ходу доставая сотовый, Кардан удалился.

Олег Петрович зажег очередную сигарету, раскурил ее и, в упор глядя на Бажанова, сердито сказал:

— А теперь, когда весь бит-квартет «беатлес» в сборе, давай, Паша, — запевай.

— Чего запевать? — удивленно воззрился на босса «особист».

— Песню, разумеется.

— К-какую песню?

— Про черемуху, — с явным интересом наблюдая за происходящим, подсказал репертуар Брюнет.

— Извыните, уважаемые! — раздалось откуда-то сбоку вкрадчивое. Это к столику неслышно подкатился владелец заведения господин Мхитарян.

Это был невысокого роста, полноватый, но крепкий осетин с морщинистым лицом, выдающимся крючковатым носярой и шустрыми терновыми глазками. В сем обладателе располагающей, хотя и немного лисьей улыбки мало кто мог заподозрить человека, по молодости оттянувшего двенадцать лет строгого режима. («За что сидел, Теймураз?» — «Да так. Одному звэру ногы отжог, по жывому». — «О, боги! За что?» — «А он моэй сэстрэ груд отрэзал. Такаа вот заворуха…»)

— …Я нэ патаму встриваю, что нэвежливый. Проста раз уж вы всэ тут, за адним сталом сабрались…

— Ты здесь хозяин, Теймураз, а мы — всего лишь твои гости. Как ты можешь нам помешать? — наигранно умильно всплеснул руками Виктор Альбертович. — Слушаем тебя со всем вниманием!

— Как вам наша стряпня, уважаемые? Вкусна? Нэт?

— Очень недурно, — снова ответил за всех Брюнет. — А чача так просто — нет слов! Одни буквы! И те — непечатные!

— Для дарагих гастэй дэржу! — расцвел Мхитарян. — В Питере такой — дэнь с огонь. А в Вологде — ваабще никагда нэ был!

— Мы оценили, Теймураз. Шикарный стол. Опять же: ничто не делает ужин таким вкусным, как отсутствие обеда. Обратно: люблю пожрать по ночам.

— Может, пара, туда-сюда, барашек падавать?

— Хм… барашек? А что, пожалуй. — Голубков покосился на Тараса и, лукаво прищурившись, добавил: — Тем более, хочется верить, что горячЕе сегодня все равно уже не будет…

Ленинградская область, Тосненский район, садоводство «Березка» в районе пос. Ново-Лисино, 2 октября, вск.

Как это частенько случается в дни дежурств, выпадаемые на выходные числа, тема с «крепежом» подозреваемого в наезде на женщину студента уперлась в проблему «наличия отсутствия» служебного автотранспорта. В итоге до садоводства с разлюли-названием «Березка» импровизированная группа захвата добралась лишь в первом часу ночи. Лишний раз теребить СОБРу Шалимов и Кравчук не стали. Рассудив, что трое здоровых мужиков, вкупе с «фактором внезапности», с двадцатилетним вьюношем уж как-нибудь да справятся.

По приезде на место оперативникам несказанно повезло: неделикатно разбудив и подняв на ноги супругов Лагацких — тех самых соседей, за бдительность которых опасалась девушка Маша, выяснилось, что у них имеется запасной ключ от домика Архиповых. На всякий, именно что «пожарный», случай. Засим выносить входную дверь, равно как причинять прочий материальный ущерб чужой загородной недвижимости, не пришлось: обыденно-скучно Шалимов просто провернул родной ключ в родном замке и тихонечко заступил в темноту, держа наготове… Нет, не снятый с предохранителя служебный ствол (много чести!), а всего лишь металлического корпуса ручной фонарик, при необходимости запросто исполнявший роль серьезного ударно-дробящего — испытано неоднократно! — оружия.

Следом за Шалимовым в предбанник зашагнули Серёжа Кравчук и супруги Лагацкие в статусе понятых. А вот сержант Гусимов, подряженный в экспедицию в качестве механика-водителя, остался на улице — контролировать попытку фигуранта, буде таковая случится, покинуть помещение через окно.

Подсвечивая путь фонариком, Шалимов на цыпочках вошел в комнату, отыскал местонахождение выключателя и… одним щелчком развеяв сумрак, выступил из оного. Выступил в сторону тахты, на которой, укрывшись пыльным бушлатиком, мирно посапывал беглый — не «каторжник Сэлдон», но «студент Пронин».

От резкой вспышки света Женя мгновенно вскинулся на койко-месте. Привыкшие к темноте глаза его на мгновение ослепли, а затем сами собой заслезились, оставляя соленую влагу на длинных, почти девичьих ресницах. От коих те же девки откровенно млели.

— А?! Что?!

— Здравствуй, дружок! Тебя, я так понимаю, Женей зовут?

— Д-да… А вы кто?.. Машкин батя? — предположил худший из просчитываемых вариантов Пронин.

И — ошибся.

— Вообще-то, у меня не дочка — сын. Но это как раз неважно. Важно, что ты — Женя Пронин. Так?

— Хм… Допустим. А что?

— Ты уж извиняй, брателло, что разбудили, но, сам понимаешь, служба.

— К-какая служба? — замотал головой Женя, щуря глаза и пытаясь сфокусироваться на голосе.

— Та самая. Которая и опасна, и трудна. Собирайся, поедем.

— Куда поедем?.. Я никуда не!..

— Оп-па! Ты еще оскалься на меня и зарычи! Нет, брат, так дело не пойдет. Серёжа! Товарищ не понимает. Объясни.

— Гражданин Пронин! — по-левитановски торжественно отозвался на просьбу напарника Кравчук. — Вы задержаны по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных статьей 264, часть первая, и статьей 265 УК РФ.

Выждав паузу, но так и не дождавшись от Пронина хоть какой-то реакции на озвученное заявление, Серёжа, уже без прежнего пафоса и металла в голосе, поинтересовался:

— Ну чего притих, студент? Думал, само рассосется?

— К-к-ка-какими преступлениями? Что рассосется? Я ничего не…

— Серёж! Ты запамятовал приплюсовать до кучи статью за номером 158. Она же — «кража», — напомнил Шалимов, заглядывая в лежащий на полу холщовый рюкзачок. — Граждане понятые! Обратите внимание! — Осторожно, одними кончиками пальцев оперативник извлек из рюкзака автомагнитолу марки «Пионер».

— Это не мое! Я пришел, а оно… оно уже здесь было! — отчаянно заверещал Пронин.

— Ну это само собой! Всё, Женя! Давай собирайся. Время позднее. А мы и без того, по твоей милости, приличных людей из постелей выдернули… Поехали, там тебя дружки заждались.

— Какие дружки?

— Лепшие, — усмехнувшись, пояснил Шалимов. — Те, которые «оторви да брось»: на пиру — поддержат, на миру — сдадут…

Санкт-Петербург, 2 октября, вск.

Равно как сутками ранее дважды подряд повезло Асеевой, нынешним вечером столь же несказанно свезло непосредственному виновнику ее бед Кириллу Гордееву. Вот и верь теперь тезису о том, что не имеющий отношения к блатному миру Бог[26] вроде как в обязательном порядке «шельму метит».

Не секрет, что всё в этом мире происходит не случайно, а по тем или иным причинам. Причем чаще всего как раз по причинам «иным». Вот и в случае с Гордеем вышло так, что по дороге к дому бывшей землячки, она же — полюбовница, его нагнал звонок на практически никому не известный, как бы «секретный» мобильный номер. Звонила сама Катерина и тревожно поведала, что супруг-мореман вернулся из рейса «по-репински нежданным» — на трое суток раньше запланированного. И это означало, что Кирилл не только круто обломался в части запланированного бурного секса, но и в одночасье лишился питерской крыши над головой.

Обложив нетерпеливого супруга изысканнейшими матами, Гордеев вынужденно изменил курс на сто восемьдесят градусов и на метро возвратился обратно в центр, где занялся приисканием альтернативного места швартовки.