Судьба - Николай Гаврилович Золотарёв-Якутский

Едва гости переступили порог, как Иннокентий неожиданно тонким голосом закричал:

— Старуха, выйди-ка посмотри, кто к нам пришел!

Дверь боковой комнаты открылась, вышла сухощавая, небольшого роста старуха с бледным лицом и молча уставилась на Федора и Майю.

— Да ведь это Федор, — не утерпел Иннокентий. — Помнишь, жил у нас? А это его жена.

У хозяйки лицо просветлело, она приветливо улыбнулась.

— Никогда бы не узнала…

Майе понравился голос хозяйки.

— Гости, наверно, проголодались с дороги, приготовь поскорее чего-нибудь поесть.

Хозяйка молча вышла в правую комнату. Вскоре послышался звон посуды. Майю слегка поташнивало от голода, кружилась голова.

Купец был рад приходу Федора и Майи и не скрывал этого. Он знал, что на Федора можно во всем положиться, и теперь с его помощью он расширит торговые дела. И женщина в доме очень нужна, жена часто хворает, не встает с постели. В такие дни Иннокентию приходится трудно: в комнатах беспорядок, хозяйство без присмотра. Хозяин усадил Федора и Майю на стулья и не сводил с них ласкового взгляда.

— Все это время жил у Яковлева? — спросил он, обращаясь к Федору.

— Да.

— Почему же ушли от него? — Иннокентий посмотрел на Федора, потом на Майю. — Не ужились?

— Не ужились… — Федор вздохнул.

В комнате наступила тишина. Хозяин хотел что-то сказать, но смолчал. Смотрел он на Федора и Майю по-прежнему приветливо.

— С тех пор как он увез тебя отсюда, мы с ним ни разу не виделись, — наконец подал голос Иннокентий. — Не заезжает ко мне, наверно злится.

«Совсем бы он сюда не приезжал», — подумала Майя.

Из правой комнаты вышла хозяйка и пригласила всех к столу.

Стол был накрыт новой зеленой клеенкой. На столе расставлены чашки, блюдца. Посередине на продолговатой луженой подставке стоял кипящий самовар, отсвечивая начищенной медью. На большой тарелке возвышалась горка нарезанного белого хлеба, рядом стояла другая тарелка, наполненная сливочным маслом.

Хозяин критически осмотрел стол, крякнул и, обращаясь к жене, сказал:

— А где же закуска? Да и нет того, что перед закуской употребляют. Принеси-ка ты нам водочки и колбасы нарежь, что ли.

Немного погодя в столовую вошла молоденькая полнотелая якутка, неся бутылку водки и тарелку с нарезанной колбасой.

Иннокентий раскупорил водку, наполнил три рюмки. Рюмка, стоящая перед Майей, оказалась полнее всех. Все на это обратили внимание.

— Как вас зовут? — спросил хозяин.

— Майя.

Хозяйка ласково улыбнулась, глядя на Майю из-за самовара. У Майи запылало лицо, щеки зарумянились.

— Пусть, Майя, ваше счастье будет полным, как полна эта рюмка, — провозгласил Иннокентий и первым выпил до дна.

После ужина все вышли во двор подышать свежим воздухом. Солнце закатилось за гору, стало немного прохладнее. Иннокентий сел на траве посреди двора и пригласил передохнуть Федора и Майю.

Иннокентий решил не оттягивать разговора, поэтому спросил:

— На какой же срок вы хотели бы ко мне наняться на работу?

— Это зависит от договоренности, — ответил Федор, — можем договориться на какой угодно долгий срок. Мы с женой теперь люди вольные, словно птицы.

Майе понравилось, как Федор начал разговор с купцом.

— Что ж, давайте договариваться. Сколько просите за год?

Вопрос хозяина завел Федора в тупик. У Яковлева он ни копейки не получал за работу. Его кое-как кормили, кое-как прикрывали наготу, но что это за жизнь была. Федору смертельно надоела такая жизнь, ему хотелось хоть немного вздохнуть, тем более что он теперь не один. Ему и жене надо бы и одеться, и хоть каким-нибудь хозяйством обзавестись, и деньжат немного накопить. Не век же батрачить. Но сколько запросить за работу, Федор не знал и потому молчал, несколько смущенный и растерянный. Он посмотрел на свои большие мозолистые руки — больше ничего у него не было, но цены им он не знал.

На помощь Федору пришла Майя. Ей приходилось слышать, как ее отец договаривался с людьми, нанимая их на продолжительный срок.

— Если дадите одну корову за год, кроме питания и одежды, мы, пожалуй, согласились бы, — сказала она, выдержав взгляд купца.

Иннокентию не понравилось вмешательство Майи в мужской разговор, но вида не подал:

— Кроме питания и одежды, говоришь, одну корову? Молодую или старую? Стельную или лучше, яловую? Когда бы вы желали получить корову, сейчас или по истечении срока?

Майя впала в раздумье. Неловко просить корову сейчас, еще не заработав ее. Да и чем кормить скотину зимой? Но надо хотя бы увидеть, что дадут им будущей весной. Чтобы не получилось вроде кота в мешке.

— Не худо бы посмотреть на корову сейчас, — наконец ответила Майя, — а возьмем мы ее у вас весной, кода кончится срок. Хорошо бы молодую корову и стельную. Если нам повезет и она отелится рано, у нас уже весной будет свое молоко и масло.

Хозяйка стояла у крыльца и слушала разговор.

— Как думаешь, Харитина, не дорого ли? — спросил у жены Иннокентий, а сам подумал о Майе: «Хоть ты и бойка, а продешевила»…

Харитина пожала плечами:

— Кто его знает? Тебе виднее. — Она никогда не вмешивалась в дела мужа и знала, что он спросил у нее для порядка.

Купец подумал, повздыхал и наконец ответил:

— Немного дороговато, но не стану с вами торговаться. И корову вашу всю зиму кормить буду. А там дальше видно будет. Может быть, придется нам немного уступить. Пока договариваемся на год.

— Ты, Федор, согласен? — спросила Майя у мужа.

— Конечно, согласен.

Иннокентий откровенно разглядывал Майю, словно видя ее впервые. «Или долго жила у людей батрачкой, или шарлатанка, прошедшая огни и воды», — подумал о жене Федора купец.

На горе, в зарослях, звонко куковала кукушка. В загородке за домом тихо мычала корова, подзывая теленка.

Мимо прошла девушка с двумя берестяными подойниками.

— Варвара, — окликнул девушку купец, — покажи-ка этим людям молодых коровенок.

Майя молча пошла за Варварой. В загородке лежало десять молодых коров, жуя жвачку.

Больше всех Майе понравилась небольшая, черненькая, с белой отметиной на лбу.

— Как ее кличут?

— Туосахта.

Майя зашевелила пальцами.

— Туосахта, Туосахта. — Майя подошла к корове. Животное, перестав жевать, приподняло уши и с шумом втянуло в себя воздух. Майя погладила корову по лбу.

Варвара все время молчала, наконец спросила:

— Вы нанялись к ним работать?

— Нанялись.

Из груди ее вырвался не то крик, не то стон. Девушка хотела что-то сказать и даже рот открыла, но, увидев приближающихся Иннокентия и Федора, осеклась.

Майя в продолжение долгой зимы возилась у Яковлева в хотоне с коровами и кое-чему научилась. По глазам и даже по рогам она угадывала нрав