Осоковая низина - Харий Августович Гулбис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Когда у нас хутор будет, тебе работать не придется. Сможешь сидеть да посматривать, — искренне говорил Петерис.
— Но поначалу, без хутора, нам придется нелегко, — тихо возразила Алиса.
— Вот получить бы это наследство…
Раздался вздох, затем наступила тишина. Проскрипел стул.
Эрнестина, затаив дыхание, отступила от двери.
Когда Петерис собрался домой и уже поцеловал в сенях Алису, Эрнестина быстро надела пальто и повязала платок.
— Куда ты, мама?
— Сбегаю к госпоже Винтер.
Эрнестина догадалась, что Петерис опять пойдет к Эльвире советоваться, и не ошиблась. Она хотела поговорить с Петерисом по дороге, но передумала, решив, что будет лучше, если разговор состоится в присутствии Эльвиры.
Поскольку уже стемнело и Петерис не оглядывался, Эрнестина незамеченной добралась до аптеки, и не успел он снять шинель, как в комнату вошла его будущая теща.
— Я хочу серьезно поговорить. С вами обоими. Я знаю, что вы, барышня, сумели повлиять не только на Алису, но, может быть, в какой-то мере, и на своего брата, — начала Эрнестина.
Эльвира, чуть прищурясь, смотрела на непрошеную гостью проницательными глазами, давая возможность высказаться.
— Вы знаете, почему Алиса ушла из «Лиекужей»?
Эльвира, немного подумав, ответила:
— Знаю.
— Она не способна к тяжелому крестьянскому труду.
— Она ушла не поэтому.
— Почему же?
— Вы не знаете?
Эльвира иронически улыбнулась.
Эрнестина поняла, что продолжать в таком духе бессмысленно, — не для того она сюда пришла, чтобы затевать какую-то игру, поэтому обратилась прямо к Петерису:
— Я знаю, что вы, господин Виксна, надеетесь на деньги, которых у Алисы нет — и, пока мы с мужем живы, их у нее не будет. Могу поклясться.
— Какие деньги! Не нужны мне никакие деньги!
— Я сегодня слышала, как вы говорили о деньгах!
— Это я только так. Если бы они все-таки появились.
— А если их не будет?
Петерис не ответил.
— На какие средства вы собираетесь содержать Алису? Вы ведь обещали, что работать ей не придется, что она сможет сидеть во дворе да посматривать, как другие работают.
Петерис, глубоко обиженный, смотрел в сторону на пожелтевший портрет Лии Мары.
Эрнестина снова обратилась к Эльвире:
— Я пришла не ссориться с вами и не попрекать вас. Я только хочу попросить: оставьте Алису в покое! И не убеждайте ее в том, во что не верите сами.
— В чем, например, я ее убеждаю?
— В том, что ваш брат утопится или повесится, если Алиса не пойдет за него.
— К сожалению, это его собственные слова.
Обе женщины враз посмотрели на Петериса, ожидая, что он скажет.
— Чего не наговоришь иной раз, — сконфуженно пробормотал Петерис.
— Насколько я вас знаю, вы слишком серьезный человек, чтобы из-за девушки, которая вас не любит, покончить с собой. И я ничуть не сомневаюсь, что вы найдете себе более подходящую жену, чем Алиса.
— Если бы Алиса не любила моего брата, так зачем же она приходила ко мне сказать, что согласна? — не отступала Эльвира.
— Потому что вы запугали ее.
— Чем это я ее запугала?
— Вам это лучше знать. Еще раз прошу вас, как может только просить мать. Не губите Алису! Оставьте ее в покое!
— Ну, коли нет, так… Чего уж… — Петерис никак не мог справиться с хрипотой.
— Я верю, господин Виксна, что вы, добрый, честный человек, поймете меня и жизни лишать себя из-за Алисы не станете.
— Да чего уж там!
— И, пожалуйста, больше не ходите к нам!
— Могу и не ходить. Раз уж такое дело… Тогда и не стоит.
— И вы тоже, барышня, не смущайте Алису!
— Никогда я этого не делала!
Наступило неловкое молчание. Все было сказано. Эрнестина ушла. От волнения у нее кружилась голова.
Дома она призналась Алисе, где была, и подробно передала весь разговор.
— Что ты наделала, мама!
— Успокойся, детка, все будет хорошо. Он больше не придет.
— Ты думаешь?
Алиса посмотрела на мать с недоверием и с едва заметной надеждой.
— В будущем году мы уедем отсюда, — заговорила Эрнестина. — Среди других людей ты быстро все это забудешь. Переберемся в город, подыщешь себе подходящую работу, научишься ремеслу…
— Если бы мы вернулись в Ригу, я хотела бы поступить в цветочный магазин. Продавщицей.
Во время разговора с матерью Алиса все больше смелела и ободрялась. Теперь и Густав начал склоняться в их сторону. В опустошении, причиненном бурей, сорвавшей яблоки и обломавшей полные плодов ветви, полковник Винтер и его матушка винили Густава, и он имел с ними неприятный разговор.
— Весною непременно надо перебираться на другое место! — воскликнул Густав.
Курситисы говорили долго, пока наконец Алиса не обняла Эрнестину и не сказала:
— Спасибо, мама. Мне так хорошо теперь!
От зеленого абажура лился спокойный, теплый свет, пахло свежезаваренным чаем, тихо тикали на стене часы. В домике садовника воцарились, как прежде, покой и согласие.
Вдруг со двора, из темноты, донесся странный звук, не то повизгиванье, не то стоны. Густав подошел к окну и тихо сказал:
— Там кто-то стоит.
— Это он, — прошептала Алиса. Она встала и медленно, с высоко поднятой головой направилась к двери.
— Куда ты? Алиса! Не ходи!
Алиса не слышала мать. Отперла дверь и вышла во двор, в темноту.
