Время России. Святые века страны - Борис Вячеславович Корчевников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Икону почитали как спасительницу Костромы от татарских войск в битве при Святом озере во второй половине XIII века и как особую покровительницу правящих династий. А после того, как именно этой иконой был благословлен в Костроме на царство царь Михаил Романов, ее почитание усилилось. В конце XVII века в честь этой иконы «неблагозвучное» отчество царицы Евдокии Лопухиной, жены Петра Первого, было изменено с «Илларионовна» на «Федоровна». Когда брат Петра, царь Иван Алексеевич, венчался с Прасковьей Салтыковой, имя ее отцу переменили с Александра на Федора.
Так родилась и утвердилась удивительная традиция: с конца XVIII века немецкие принцессы, выходя замуж за русских великих князей и принимая православие, получали отчество Федоровна. Мария Федоровна (жена Павла I), Александра Федоровна (жена Николая I), Мария Федоровна (жена Александра III), Александра Федоровна (жена Николая II) и Елизавета Федоровна – жена дяди последнего русского царя.
Став благословением на царство последнему Романову и, возможно, благословением на брак Александру Невскому, Феодоровская икона до сих пор почитаема еще и как покровительница всех венчающихся! Перед ней молятся о рождении детей у бездетных пар, о помощи в родах, о семейном благополучии, о невестах и женихах. Династия Романовых подарила нам эту «семейную» икону Богородицы. По ее благословению Россия снова замирялась, становилась семьей.
Чтотакое самодержавие?
Чтобы понять, почему страна оказалась на краю гибели и так мучительно шла к избранию царя, надо понять природу русского самодержавия. А оно неотделимо от состояния народной души.
Русское самодержавие – это не про царя и даже не про его личность, хотя, конечно, фигура правителя всегда решает очень много. Русское самодержавие в большей степени – про народ, про его внутреннее состояние, про ту способность, которую Иван Ильин называл «умением иметь царя».
Это умение есть, когда в народе жив нравственный идеал, который должен воплощаться в царе. Если в народе нет этого нравственного идеала, то такой народ не способен «иметь царя и никакой правитель не будет ему годен».
Лев Тихомиров, публицист, прошедший в свое время путь от народовольца до монархиста, объяснял таинственную связь царя и народа через силу этого нравственного идеала:
«Если в нации жив и силен некий всеобъемлющий идеал нравственности, приводящий всех к готовности добровольного себе подчинения, то появляется монархия, ибо… для верховного господствования нравственного идеала не требуется сила физическая (демократическая)… а нужно только постоянное наилучшее выражение его, к чему способнее всего отдельная личность как существо нравственно-разумное».
Корень нравственного идеала есть Бог. Именно поэтому кто-то называл Евангелие «конституцией» самодержавия. В этом нравственном идеале – ключ к пониманию природы монархии и особенного русского самодержавия. Качества Бога исчерпывающе описаны в Библии. И они воплощаются в идеальном правителе. Но такое возможно только там, где народ верит в Христа и ищет Его. Монархии рухнут там, где не цари будут плохие, а где из обществ будет выветриваться этот «нравственный идеал», где будут забывать Бога и тем более изгонять Его.
С Богом же власть становится служением: царя – народу и Богу, народа – Богу и царю. Мы уже говорили выше, что именно в этой идее взаимного служения, а не в безграничной власти – уникальный смысл русского самодержавия. Безграничной власть становится как раз без Бога; тогда самодержавие превращается просто в абсолютизм: что хочу, то и ворочу. Тот же Тихомиров писал, что без религиозного начала единоличная власть – всегда диктатура.
Именно потому, что власть – это служение, в монархии правят династии. Во-первых, род – понятие сакральное, таинственное – древность намного тоньше, чем современность, осознавала связь потомков и предков, которые передают наследникам как свою святость, так и греховную поврежденность. В народе говорили: «Кровь – не водица». А во-вторых, подлинная и всеми ясно осознаваемая династийность страхует от искания власти и борьбы за нее тех, кто к династии не принадлежит. Больше того, династийность исключает даже согласие или несогласие на власть. Наследника престола не спрашивают, хочет он править или нет. Монарх смиренно подчиняется, как подчинился сейчас первый Романов – Михаил Феодорович.
Это судьба, которую не выбираешь, вверяя себя целиком воле Бога. Но возможно такое только тогда, когда саму эту волю Божию активно ищут всем народом во всех его сословиях. Если Бога в народной душе нет, то и описанный самодержавный идеал невозможен.
Лучшие минуты своей истории Россия, как и ветхозаветный Израиль, переживала тогда, когда породнялась и примирялась с Богом, когда умножалась вера, когда Отечество земное снова осознавалось как образ Отечества Небесного, а значит, и служение ему осознавалось, как часть подготовки себя к жизни вечной. Примерно так и происходит сейчас, в середине Смутного времени. Господь поставлял нам правителя, который вел страну к славе, потому что знал: слава эта Божия, а не человеческая.
И еще. Монархия – плод мироощущения, наполненного чувством иерархии. Сердце, которому открыт Бог, знает, что устройство мира строго иерархично – от Высшего к низшему. Так устроено Небо, где силы Небесные выстроены в иерархию от Бога, так же должна быть устроена Земля. Без чувства ранга, без ощущения и осознания этой иерархии, уходящей верхними своими этажами на Небо и в нем же укорененной, нет подлинной самодержавной монархии.
Но если Бог из жизни изгнан, то чувство ранга рушится. Как говорил герой Достоевского в «Бесах»: «Если Бога нет, то какой же я капитан?»
А следом за потерей природного естественного чувства ранга рушится все. В мире, отменившем иерархию (ее свержение – часть современной культуры постмодерна), невозможен тот самый нравственный идеал, потому что в мире без ранга само нравственное чувство в человеке расшатывается. И чем неустойчивее оно, тем извращеннее человек будет трактовать свободу.
Свобода без Бога становится свободой для греха, как и власть без Бога становится тоталитаризмом. Свобода для греха, как и тоталитаризм – это на самом деле рабство.
Следом за греховным порабощением неизбежно идут внутренняя пустота, тьма и полная неудовлетворенность ничем. Может быть, именно в этом стоит искать причины всех революций и мятежей последних лет? В XVII «бунташном» веке раздавались первые громы будущей всемирной апостасии – отпадения от Бога, а в нынешнем XXI она уже почти совершилась. Улицы когда-то христианских городов разрываются непрестанной манифестацией с требованием все больших свобод и «справедливостей» и погружением во все больший хаос, неравенство и рабство.
И дело не в том, что мир становится несправедливее и несвободнее, – как раз наоборот, мир за эти века стал свободнее, он научился уважать и беречь человека и его права, пусть и исказив это понятие! Мир стал комфортнее, местами – безопаснее, богаче и более
