Дороги шли через войну - Александр Михайлович Александров

Впереди, в западной стороне плацдарма, слышалась редкая стрельба, серое небо высвечивали лунные пятачки ракет. Там была наша пехота. Тихмянов вместе с младшим лейтенантом Кузьменко, солдатами-разведчиками и связистами пошел туда, чтоб найти командира стрелкового подразделения, доложить о прибытии на плацдарм и получить задачу с учетом сложившейся здесь обстановки…

Ночь, утро, день…

Всю ночь шел снег. Всю ночь минометчики носили ящики с боеприпасами с восточного берега Черницы, окапывались, расчищали секторы обстрела — готовились к выполнению боевой задачи. Фельдшер Богомолов тоже всю ночь работал лопатой, отрывая окоп для медицинского пункта.

Перед рассветом, когда люди валились с ног от усталости и недосыпания, с наблюдательного пункта пришел командир батареи. В сопровождении лейтенанта Ефимова он обошел огневую позицию, проверяя готовность к бою. Комбат спускался в отрытые для минометов окопы, придирчиво оценивал их глубину, надежность, маскировку; осмотрел ячейки и ровики — укрытия для людей и боеприпасов. Встречаясь с солдатами, он смотрел им в глаза и говорил правду:

— От нашего огня, от нашей стойкости будет зависеть прочность обороны на плацдарме. Враг не остановится ни перед чем, чтобы выбить нас отсюда. Так что готовьтесь к тяжелым испытаниям, к самому худшему.

— От имени коммунистов скажу: будем стоять насмерть, а с плацдарма не уйдем, — сказал парторг батареи старший сержант Нелепов.

В батарее было десять коммунистов и двенадцать комсомольцев. Комсорг дивизиона Богомолов успел поговорить с каждым членом ВЛКСМ.

— Комсомольцы не подведут, — сказал он командиру батареи.

Дав последние указания, Тихмянов ушел. Через некоторое время телефонист, дежуривший в окопе у телефонного аппарата, услышал вызов зуммера. Он взял трубку, ответил:

— «Орел» слушает…

— «Орел», я «Соболь». Проверка связи.

Телефонист положил трубку на крышку аппарата. В окопе было сыро, холодно. Солдат поднял воротник полушубка, прислушался. По ходу сообщения кто-то шел. Он узнал лейтенанта Ефимова.

— Ну как тут? — спросил лейтенант. — «Соболь» молчит?

— Звонили.

— Что?

— Да так, проверка связи.

— Ладно. Шевелись, грейся. Скоро утро…

А утром грянул бой. Гитлеровцы обнаружили батарею и обрушили на нее шквал артиллерийского и минометного огня. Он бушевал тридцать минут. Воздух наполнился металлическим звоном и гулом разрывов, снег и земля покрылись воронками, вокруг огневой позиции все почернело. В окопы падали срезанные осколками ветки деревьев. Батарея несла потери. Богомолов не ждал, когда его позовут, он сам искал тех, кто, истекая кровью, нуждался в помощи.

А враг усилил огонь. Под его прикрытием противник пошел в наступление, охватывая лес, где расположилась батарея, с двух сторон.

— «Орел!» Я «Соболь», — передал Тихмянов на огневую позицию. — Ориентир три, правее десять… Прицел… Осколочным, огонь!

В это время командир дивизиона сообщил по рации Тихмянову:

— Получены разведданные. На вас идут два батальона пехоты. Займите круговую оборону и стойте до прихода подкрепления…

— Вас понял, займем круговую…

Но договорить Тихмянов не успел: рацию разнесло крупным осколком снаряда.

А в батарее все пришло в движение. Усталость как рукой сняло. Всеми овладело то возбужденное состояние, которое всегда приходит с ожиданием боя. Приняв команду, расчеты открыли заградительный огонь по врагу. Тихмянов с наблюдательного пункта корректировал огонь. Мины ложились точно. Враг понес потери и остановился.

И так было несколько раз. Но вот «Орел» не ответил. Связь с огневой позицией была нарушена, и минометчики остались без точных целеуказаний. Эффективность огня батареи ослабла. Фашисты воспользовались этим и двинулись вперед. Они все ближе подходили к наблюдательному пункту, над ним нависла угроза.

— Все за мной! Уходим на огневую, — приказал Тихмянов разведчикам-наблюдателям и телефонисту.

Вскоре они прибыли на батарею. Старший лейтенант Тихмянов собрал офицеров, командиров расчетов, старшину батареи. Он оглядел суровые, усталые лица подчиненных и сказал:

— На случай прорыва фашистов подготовить минометы к взрыву. Старшина Нестеров, вы отвечаете за это…

Тяжкое это дело — своими руками уничтожить дорогостоящую боевую технику. Но другого выхода не было. Приказ надо выполнять. И расчеты сделали все, что требовалось. На колесный ход положили по две мины. Для взрыва нужно будет опустить их поочередно в ствол и с помощью длинного шнура из укрытия произвести выстрел. Мины разорвут ствол.

Через десять минут старшина Нестеров доложил командиру батареи:

— К подрыву минометов все подготовлено!

Наступила короткая передышка. Надо было выяснить обстановку в тылу. Вместе с младшим лейтенантом Кузьменко, сержантом Елаевым, рядовым Зотовым в разведку пошел и Богомолов. Он хотел убедиться, можно ли эвакуировать раненых через реку.

Как и ожидалось, фашисты перекрыли все подходы к реке.

На обратном пути разведчики свернули в сторону и обнаружили высотку с двумя сосенками наверху и блиндаж с перекрытием из бревен в шесть накатов. Судя по всему, в этом надежном убежище недавно находился фашистский штаб. Вокруг блиндажа были вырыты глубокие окопы и траншеи, а чуть подальше — отдельные ячейки. Словом, очень выгодный рубеж. Здесь можно было укрыть раненых, занять круговую оборону и, в случае необходимости, принять последний бой.

Кузьменко и Богомолов доложили об этом командиру батареи. Оценив обстановку, он принял решение перевести батарею на более выгодный рубеж — на высоту с блиндажом.

— Вперед, за мной! — скомандовал Тихмянов и вместе с Кузьменко повел батарею на новый рубеж.

Минометы перетащили к подножию высоты. Их оставили внизу, забросав ельником и снегом. У каждого оставили по две мины на случай подрыва. На минометы больше надеяться было нельзя: во-первых, не осталось мин, кроме тех, что были предназначены для взрыва, во-вторых, не было смысла вести огонь по живой силе врага с близкой дистанции. Мины перелетали бы через головы противника и разрывались у него в тылу.

Пока минометчики занимали высоту, Богомолов направился к опушке леса за ельником (он использовал его в качестве подстилки для раненых) и от неожиданности замер: метрах в трехстах прямо на него шли гитлеровские цепи. Богомолов представил себе такую картину: минометчики еще не укрепились на высоте и не ждут удара с левого фланга… Решение одно: надо, не обнаружив себя, отойти к батарее и вовремя предупредить командира об опасности. Потом вернуться с группой бойцов и задержать врага, дав возможность минометчикам укрепиться на высоте и встретить фашистов как следует.

Подбежав к высоте, Богомолов увидел, как расчеты занимают новые позиции. Заметив его, старший лейтенант Тихмянов спросил:

— В чем дело?

— Там немцы! — крикнул младший лейтенант и показал на левый фланг. — Надо их задержать…

Командир батареи понял надвигавшуюся опасность и замысел Богомолова. Он дал команду:

— За младшим лейтенантом Богомоловым — вперед!

От батареи отделилось тринадцать коммунистов и комсомольцев. Выдвинувшись вперед за военфельдшером, бойцы заняли отдельные окопы и ячейки и приготовились к отражению атаки гитлеровцев с