Добро пожаловать в мир, Малышка! - Фэнни Флэгг

Элмвуд-Спрингс, штат Миссури

8 февраля 1976

Когда Мак и Норма Уоррен вернулись из церкви, вовсю надрывался телефон. Норма, даже не сняв с плеча сумку, схватила трубку.

— Миссис Мак Уоррен?

— Да.

— Миссис Уоррен, меня зовут Джонни Хартман, я работаю в новостной телекомпании, занимаюсь связями с общественностью и звоню, чтобы сообщить вам, что ваша родственница, Дена Нордстром, попала в больницу.

Норма, не дав ей закончить, прикрыла рукой трубку и закричала на мужа:

— Мааак, я говорила тебе: не убивай сверчка! Малышка в больнице! — И вернулась к разговору: — Ох, господи… что с ней?

— Миссис Уоррен, не хочу вас тревожить, но…

— Только не говорите, что произошел несчастный случай. Не говорите, что ее ранило, я не вынесу. Я сейчас рухну. Минутку, вам придется разговаривать с моим мужем.

Она кинула Маку трубку, будто она была раскаленной. И запричитала:

— Если она умерла, не говори мне, я не вынесу. Я так и знала, я предчувствовала что-нибудь в этом роде.

— Норма, замолчи. Алло, это ее муж. Что случилось?

— Мистер Уоррен, это Джонни Хартман. Я не хотела вас беспокоить, я хотела только сообщить, что Дена в больнице, но с ней все в порядке, на тот случай, если вы что-то услышите из новостей. Я с ней здесь, в Хьюстоне, штат Техас, в Медицинском центре, доктор Дебейки только что осмотрел ее и сказал, что у нее довольно тяжелый приступ гастроэнтерита.

Мак кивнул:

— Понял. Угроза для жизни есть?

Норма опять взвыла:

— Только не говори, что она умирает!

— Никакой, мистер Уоррен. Насколько я понимаю, у нее просто сильно болит живот. Врач считает, что ей нужен только покой.

— Понял.

— Если она умерла… — Норма воздела руки к небесам, — я не хочу об этом слышать!

Мак сказал:

— Мисс Хартман, можете секундочку подождать? — Он прикрыл рукой трубку. — Норма, она не умерла. А теперь помолчи и дай мне поговорить с человеком! (Норма зажала руками рот.) Мисс Хартман, я прилечу, как только достану билет на самолет.

— Мистер Уоррен, думаю, в этом нет необходимости. Думаю, лучше подождать и посмотреть, сколько врачи ее здесь продержат. Может, ее отпустят к тому времени, как вы доберетесь.

— Понял. Ну а как она сейчас себя чувствует? С ней можно поговорить?

Норма не могла больше сдерживать себя:

— Она про нас не спрашивает? Мак, спроси, может, она хотела с нами поговорить?

— Мистер Уоррен, врач дал ей какое-то лекарство, и сейчас она спит, и, насколько я поняла, он не хочет, чтобы ее беспокоили. Он повесил на дверь табличку «Никаких посещений». Даже меня не пускают.

Мак снова кивнул:

— Понял. А родственников? Мы не должны там быть, когда она проснется?

Норма охнула и прижала к груди сумочку, крепко-крепко:

— Боже милостивый, она в коме, я так и знала…

— Норма, с ней все в порядке. Сядь и успокойся.

— Мистер Уоррен, я совсем не хотела волновать вас и вашу супругу. Ее лечит лучший врач страны, Майкл Дебейки.

Это имя произвело впечатление на Мака.

— Специалист по пересадке сердца? — И, предвидя реакцию Нормы, он постарался успокоить ее до того, как она взвыла: «Пересадка сердца?!»: — Нет, Норма, это не ее сердце, это ее врач.

— У ее врача была пересадка сердца?

— Норма, с ним все в порядке.

Норма поднялась со стула.

— Нет, я не могу этого выдержать, Мак, ты неправильные вопросы задаешь. Дай телефон. Мисс Хартман, это снова Норма. Этот врач, он хороший врач? А то у нас тут есть врач, здоровый причем, можно его прислать.

Мак помотал головой, как бы не веря собственным ушам, и сказал — тихо, с металлом в голосе:

— Норма, отдай трубку и сядь.

Она с облегчением вернула трубку, заметив:

— Ну, о таких вещах нелишне спросить.

— Мисс Хартман, большое вам спасибо за звонок, и я буду очень признателен, если вы сможете позвонить завтра и сообщить, как она.

Норма сказала:

— Завтра? Скажи, чтоб через час позвонила, к завтрему она уже, может, умрет.

— Обязательно позвоню, мистер Уоррен, и с ней все будет хорошо, поверьте.

Мак положил трубку, Норма попыталась перехватить ее, да не успела.

— Зачем ты повесил трубку? Мы не знаем, где она.

— Знаем. Она в Хьюстонском Медицинском центре.

— Хьюстон, в Техасе? В Техасе? Что она делала в Техасе?

— Не знаю, дорогая, но с ней теперь все в порядке, успокойся.

— Мак, удивляюсь, как ты можешь стоять тут такой спокойный. Малышка находится в захудалой ковбойской больничке с каким-то больным врачом, Боже правый, на другом краю света, это ж полстраны надо проехать.

— Норма, это не настолько далеко.

— Давай тете Элнер говорить не будем, она расстроится донельзя. Еще удар хватит. Только этого нам не хватало, одновременно двое чтоб загремели в больницу.

Мак взял Норму за плечи и усадил на диван.

— Норма, послушай меня. Она в одной из лучших клиник страны, ею занимаются лучшие врачи, и у нее просто болит живот, только и всего. Доктор сказал, у нее гастроэнтерит.

— Что?

— Гастроэнтерит.

— Никогда о таком не слыхала. Как она его подхватила?

— Не знаю, дорогая.

— Это какая-то техасская зараза?

— Вряд ли.

Норма подскочила и ринулась к телефону:

— Позвоню доктору Клайду и спрошу.

Пока Норма набирала номер, Мак сказал:

— Все, сдаюсь. Делай что хочешь, все равно тебя не остановить.

Норма сказала:

— Мак, дай мне ванильного мороженого на блюдце, а то у меня истерика будет. Гляди, как руки дрожат… С трудом номер-то наби… Тути? Это Норма Уоррен, твой дома? Скажи, мне нужно с ним срочно поговорить. Да, срочно. Мак, положи мне две ложки… О, доктор Клайд… Это Норма, мне нужно задать вам вопрос. Существует ли болезнь под названием гастро… интер-что-то-там? Минутку. — Она крикнула в кухню: — Мак, гастро — что?

— Энтерит, кажется.

— Он говорит, энтерит, кажется. Мак, эта женщина сказала — гастроэнтерит? Да, точно. — Она отодвинула трубку. — Мак, он говорит, да, есть, только это состояние, а не болезнь. Нет, доктор, не у нас, у Малышки.

Мак вернулся, протянул ей плошку с мороженым и забрал сумочку.

— Спасибо, милый. Нет, это я мужу. Что за состояние? — И для верности громко повторила все, что услышала: — Это воспаление слизистой оболочки желудка… ага… вызвано переизбытком кислоты. Обычно причиной бывает стресс. Ты слышал, Мак? Что ж, Мак был прав, он говорил, что она слишком много работает, и вот к чему это привело. Она от этого не может умереть, нет? А-а-а, он говорит, нет, вряд ли. Слава небесам. Я была… Да?.. А-а, ладно, в таком случае идите. Спасибо, доктор. — Норма повесила трубку.

— Видишь, она не умрет, — сказал Мак. — Ну, теперь тебе лучше?

— Пока нет.

Через час она в кухне набрала номер тети Элнер, пока Мак подогревал себе бутерброд с сыром.

— Тетя Элнер, вы спали? Это Норма. Наденьте, пожалуйста, слуховой аппарат, дорогая. Слышите меня? Ну так вот… Теперь, когда мы знаем, что угрозы для жизни нет, можно вам рассказать. Вы сидите? Ну так сядьте. Сели? Не хочу, чтобы вы упали от потрясения. В общем, все началось вчера вечером, около половины одиннадцатого. Мы уже час как легли и вдруг слышим сверчка в гостиной, и Мак встал, не надев очки, и наступил на него, и убил! Я знаю, что сверчка убивать — к несчастью, из-за этого-то, скорей всего, Малышка и угодила в больницу!

Хьюстон, штат Техас

10 февраля 1976

Проведя в больнице несколько дней, Дена почувствовала себя лучше и стала рваться продолжить турне. Доктор Дебейки навещал ее каждый день, и нынче, как только он вошел в палату, Дена принялась объяснять, почему он должен ее выпустить. Доктор взял ее за руку:

— Дорогая моя, я понимаю, как вы огорчены, что не можете работать. Вам чуть полегчало, вот и кажется, что можно вскочить и бежать дальше. Я слышал это от моих пациентов чаще, чем вы думаете. Что они не могут сейчас остановиться, что они должны продолжать, пока не получат эту работу, эти деньги, этот успех и прочее, за чем они гонятся. Но позвольте кое-что вам сказать: ничто в этом мире не стоит здоровья. Большинство моих пациентов попадают ко мне после того, как от них отказались их лечащие врачи. Если бы вы видели то, что вижу я, когда вскрываю их грудную клетку… Самые богатые и могущественные люди мира, кинозвезды, магнаты, короли умоляли меня спасти их, но было поздно. Поверьте мне, ничто в мире не важно, кроме жизни и смерти. Вот так.

Дена не сдавалась:

— Я все это понимаю и отныне не буду так волноваться, но вы не понимаете, насколько важно это турне, телекомпания на меня рассчитывает. У меня перед ней обязательства. Я не могу их подвести.

— Позвольте я вам кое-что скажу, — улыбнулся он. — Эти люди в Нью-Йорке хотят убедить вас, что не могут без вас обойтись, но на самом деле — могут. Послушайте старика. Никакой успех не стоит того, чтобы загонять себя, как вы. Вы поступили с такими анализами крови и таким давлением, что я не понимаю, как вы вообще могли на ногах держаться, тем паче речи говорить. Я не пытаюсь вас запугать, но если будете продолжать в том же духе, то и пяти лет не проживете. Это обострение — предупреждение, что ваш организм просто не в состоянии существовать в таком ритме. Вы наносите своему здоровью невосполнимый ущерб, понимаете, невосполнимый. Вам необходимо срочно сбавить темп, пока не поздно. Я созвонился с вашими родными, мистером и миссис Уоррен, и договорился, что они приедут сюда в четверг с машиной и заберут вас к себе пожить.