Вор и проклятые души - Куц Сергей "Корвин Флейм"

Изорванная до предела, она была вся в дырах и пробоинах. Любому несведущему в магии ясно, что следующий залп защита инквизитора не выдержит. Она принимала на себя пули и картечь, растворяя в небытии. После каждого попадания в защите образовывалась зримая глазу пробоина, хотя непроницаемый для выстрелов барьер продолжал окружать двоих внутри магического кокона. Но всему есть предел, и защите Велдона тоже. Она исчезла.

Монах и Война бежали к нам под негодующий рев и одинокие выстрелы с борта имперского галеона. Мчались по залитым кровью доскам, перепрыгивая через посеченные пушечным залпом тела. Верхняя палуба «Благословенной на волнах» превратилась в сущий ад. В побоище, сошедшее с картин о конце времен. На верхней палубе флейта не осталось никого, кто не получил бы своей порции картечи. Уцелели лишь Велдон и Бран, укрытые черной магией давно почившего колдуна Неакра.

Они бежали, невзирая на стоны и мольбы о помощи еще живых, но израненных приспешников Возвратившегося бога. Бежали, потому что своя жизнь дороже. Я вжался в деревянную стену, чтобы не мешать монаху и предвестнику влететь в ют. Хвала Харузу! Они здесь! В относительной безопасности за несколькими деревянными перегородками, которые картечь и аркебузные пули точно не пробьют.

Их разнесут пушечные ядра, но не в ближайшие минуты. Огсбургский галеон заходил на абордаж! Однако на носу флейта уже вовсю гуляет огонь. Имперский капитан — глупец либо безумец. Пожар мгновенно перекинется на галеон, как только его стянут абордажными крюками-кошками с «Благословенной на волнах».

Лучше бы имперцу уплывать подобру-поздорову, пока не сгорел вместе с флейтом. Признаться, я надеялся на это и не находил более разумного решения для капитана галеона. Нет, что ли, рядом с ним никого для вразумления и объяснения самоубийственности абордажа?

Пусть отойдут да ядрами расстреляют несчастный флейт! Надеюсь, Томас Велдон найдет в себе силы для магии, что прикроет нас от пушек. Либо, что более вероятно, покинем «Благословенную на волнах», а чары инквизитора отведут глаза огсбургцам, и пусть они расстреливают покинутый флейт сколько их душе будет угодно.

Бран отменно костерил напавший на нас корабль да черный орел на бело-желтой тряпке, как выразился предвестник. Но я готов поклясться, что Война в полном восторге. Ему нравилось находиться внутри кровавого боя и быть его частью. Пальба из пушек для него что твоя музыка. Я тоже крепко выругался. Кровь и песок! Несколько раз чуть не подохли, а Бран почти ликует. Война для него как игра.

— Проклятый пепел!

Он и сам Война. Война его имя! Сжимая две взятые в бою абордажные сабли, предвестник азартно улыбался. Шпагу он вернул в свои потертые серые ножны. Тяжелое и широкое лезвие с укороченным клинком лучше подходит для боя на палубе корабля.

— Гард… — начал Велдон и тут же взял паузу.

Он тяжело дышал после стремительного бега и, заговорив, сразу начал задыхаться. Но выдавил из себя сперва мычание, а после нечто осмысленное, только смотрел инквизитор теперь не на меня.

— Изыди! Изыди! — Томас Велдон отмахнулся от обнаженной Ирменгрет в ее чудовищном облике и тут же осенил себя знамением. — Изыди!

— Не нравлюсь, святой отец? — произнесла Ирма.

Доктор Зилль больше не укрывал вампира от иного взора.

Сам доктор прислонился спиной к деревянной перегородке, запрокинув назад голову. Судовой врач находился словно под воздействием макового молока. Боец из него сейчас никакой!

Зато глаза Ирмы сияли от удовольствия. Любит она издеваться над Томасом Велдоном! Вампир выгнулась перед инквизитором, показывая себя. Полностью открытую для чужого взгляда, являя клыки и длинные черные когти. Всю себя, перепачканную в крови. Речная вода, в которую вынесло магией маркизы ди Регель, смыла только часть крови и грязи. После была стрельба из ружей, когда вампир прикрыла собой судового врача, и из полученных ран снова потекла кровь. Ирменгрет была красива и отвратительна одновременно.

— Изыди! Изыди! — Монах отвернулся. Он не мог смотреть на обнаженное тело, если в этот момент не врачевал. Хотя сейчас перед ним была не совсем женщина.

— Прекратите! — вспылил я.

Вдруг почувствовалось, как закололи кончики пальцев. Я с настороженностью взглянул на инквизитора.

— Велдон! Ты колдуешь?

— Не я, — прохрипел монах. — Имперец!

— Какой, к черту, имперец? — воскликнул я и…

Нет! Я идиот! Самый настоящий идиот!

Кто-то подвел галеон к нашему флейту под покрывалом незримости. Это магия, которая сродни дару невидимости. Тому самому, что дает теням их кольцо. Кольцо избранных! В кольце магия Возвратившегося бога, она делает теней невидимыми. Но незримыми нельзя сражаться. Зато можно подкрасться и атаковать! Как убийце-тени или имперскому галеону. Кораблю под черным коронованным орлом на грот-мачте.

Внезапный порыв невероятно сильного ветра пронесся над «Благословенной на волнах» — от кормы до носа и забрал с собой весь воздух. На несколько ударов сердца дышать стало нечем!

Вот это по-настоящему страшно! Пытаешься глотнуть воздух, а хватаешь ртом лишь пустоту!

Воздух появился так же неожиданно, как исчез.

— Хороший фокус… — прохрипел Бран.

Вместе со мной он смотрел на нос флейта, где за одно мгновение унялся огонь.

— Магия Возвратившегося бога, — пояснил очевидное Велдон.

— С такой магией можно не воевать, — добавил предвестник, — перекрыл дыхание, и все. Дело сделано! Бери тепленьких!

— Скорей холодных, — сказал я, — задохнувшихся и остывших.

— Прекратите! — Велдон смотрел только на меня и Брана, избегая взором Ирму и Зилля, который начал приходить в себя. — Не о том сейчас говорить надо.

— О чем же?

— На огсбургском корабле два сильных колдуна! — Взгляд монаха метался по коридору. — Маркиза была серьезным противником, и я лишь отражал ее силу. Но там двое! Такие, каким маркиза в подметки не годится!

— Плохо дело, — присвистнул Бран и покосился на Ирму. Он поглядывал на нее не очень-то и таясь.

Я почувствовал внутри укол ревности, что взбесило, и крепко сжал рукоять меча, позаимствованного у мертвой тени. Ирма мне не нужна! Я люблю только Алису!

— Они сильны! — произнес Велдон. — Это они согнали команду флейта на палубу и удержали на ней всех до последнего. Как баранов для скорого убоя! Они внушили не торопиться с атакой, а люди думали, что сами ждут подходящего момента для нападения.

— Некоторые напали, — заметил Бран. Он говорил о пятерых матросах, которых прикончил на носу «Благословенной на волнах».

— Люди подвержены злу и добру в разной степени, — ответил инквизитор. На мгновение в его голосе промелькнули прежние нравоучительные нотки, — а равно и магии. Тоже неодинаково.

— Тем лучше для нас и хуже для них, — хмыкнул Бран и взглянул на две трофейные сабли.

— Все худо! Очень худо! — воскликнул монах. — Моя магия не справится с их совокупным натиском. Теперь я понимаю! Это они давили на меня, разрывая поставленную защиту! А я, глупец, списывал все на маркизу!

Казалось, что Велдон взвоет сейчас от тоски.

— Уж точно нет оправдания, — продолжил он, — что проморгал завесу незримости над целым галеоном! Как мог оставить без должного внимания магическое возмущение, исходящее от корабля!..

Монах заговорил как заправский чернокнижник.

— Велдон! — Я встряхнул инквизитора. — Это все еще ты или Неакр?

Церковник заткнулся и выпучил на меня свой левый глаз. Мотнул головой, открыв изуродованную половину лица и безумное око давно умершего колдуна. Но ненадолго. Будто опомнившись, монах торопливо поправил капюшон рясы, вернув его в прежнее положение.

— Это я, — чуть слышно произнес Велдон. — Пока еще прежний.

Бран выглянул на верхнюю палубу, но лишь на миг и сразу укрылся в кормовой надстройке. На имперском корабле следили за ютом. Едва кто-то высунулся, как грянул залп из десятка ружей.

— Собираются на абордаж идти, — объявил Война. — Что они к нам прицепились?