Привидение в кроссовках - Дарья Донцова

Но я продолжала плакать.

– Ну хватит, – гладил меня по голове парень, – бу­дет! Боитесь, что муж заругает?

– У меня нет мужа, – всхлипывала я.

– Не беда, – утешал шофер «восьмерки», – какие ваши годы, еще найдете счастье, ну, ну, хватит. Ну вот, молодец. Вы где живете?

– В книжном магазине, на Федосеева.

– Вот и поезжайте туда тихонечко, давайте, давайте.

Я кивнула и влезла в «Пежо». Парень сел в «восьмерку».

– Эй! – крикнул он.

Я высунулась в окно:

– Что?

– Не расстраивайся, ты отлично водишь машину, я сам, дурак, виноват, надо было дистанцию держать.

– Возьми у меня деньги за фару!

– Ой, – отмахнулся юноша, – я тебя умоляю, говно вопрос, две копейки, ну прощай.

Он ловко включил первую ско­рость и стартовал под звуки песни группы «Любэ», несущейся из радиоприемника. Я покатила в магазин, чувствуя, как горячий комок, стоящий у самого горла, медленно тает. Надо же, в первый раз за всю жизнь со мной случилась истерика.

ГЛАВА 24

Остаток дня я усиленно старалась быть хорошим директором. Хотя, если сказать честно, делать мне решительно было нече­го, торговлей книгами железной рукой руководила Аллочка. Выпроводив пос­ледних покупателей, я посмотрела, как разбегаются по домам девочки-продавщицы, обратила внимание на то, что Света и Лиля нырнули в красивый серебристый «Мерседес», за руль которого села Шура, и решила сходить в супермаркет купить Мане и Леле пирожных.

– Ну что, Дашенька, – раздалось за спиной, – поедешь ко мне ночевать?

Улыбающаяся Аллочка возникла на пороге.

– Нет, спасибо, зачем тебя стеснять.

– Мне в радость.

– В другой раз.

– Ну, как знаешь.

Аллочка исчезла за дверью. Я сгоняла в супермаркет, приволокла гору еды и весь вечер старательно исполняла роль матери, да­же пришила Машке на юбку оторванную пуговицу, че­го нико­гда не делаю, потому что швея из меня еще более плохая, чем водитель, вечно путаюсь в нитках и колюсь иголками.

Около полуночи девочки заснули. Собаки тоже легли и мирно засопели. Сомс отправился ловить мышей, а ленивые Фифина и Клепа не пожелали бродить ночью по закоулкам, кошки плюхнулись на письменный стол и нагло развалились под настольной лампой.

Я немного почитала, слопала пару яблок и заснула, твердо решив с завтрашнего дня начать новую жизнь: буду делать зарядку, обливаться холодной водой, перестану питаться гамбургерами, начну проверять у Машки уроки – и никаких расследований, все, хватит!

Глаза закрылись, начал подкрадываться сон. Вдруг Хучик вылез из-под одеяла, сел на кровати и заскулил.

– Ложись, милый, – пробормотала я.

Но мопс нервничал. Он соскочил с дивана и поковылял к двери. Остальные собаки спали с девочками, и я поду­мала, что Хучик хочет присоединиться к друзьям. Пришлось идти к двери и открывать ее.

– Ну, топай к Мане.

Но Хуч не пошел в кабинет к Аллочке, он побежал вниз по лестнице.

– Эй, ты куда?

Но мопс, повизгивая, уже спустился в торговый зал.

– Погоди! – крикнула я и в это мгновение увидела внизу тонкий лучик фонарика.

Так, привидений не существует, значит, на улице опять безобразничает некто, желающий разбить витрину. Сейчас осторожно дойду до «тревожной кнопки», вызову милицию, пускай проверят документы у безобразника. Конечно, мо­жет быть, на улице стоит просто любопытный, но…

Ноги быстро сбежали по лестнице, я повернула направо и заорала. Возле стеллажей с книгами по автомобилевождению покачивалось серое привидение. У его ног сидел Хучик и вилял хвостом.

– Леля, это ты? – на всякий случай осведомилась я.

Фантом молчал, потом шагнул в мою сторону.

– Эй, эй, – попятилась я.

Видение стало медленно поднимать руки. В прошлый раз я панически испугалась это­го движения и бросилась спасаться бегством, но сегодня, не знаю почему, ужас не пришел. Мо­жет, сыграла роль истерика, устроенная на дороге? Неожиданно для самой себя я не испугалась, а обозлилась до крайности. Призрак шагнул вперед, я отступила к прилавкам и наткнулась на большую, полированную, красивую указку, которыми торгует отдел сувениров. Я ее схватила и, выставив перед собой, как пику, ринулась на фантом. Сейчас посмотрим, чья возьмет! Ну-ка, кто в этом магазине хозяин, я или идиотское привидение!

Одетая в белое фигура развернулась и понеслась в сторону отдела канцелярских принадлежностей. Я бежала за развевающимся балахоном, норовя ткнуть в него острым концом указки. Под ногами путался повизгивающий Хучик. Фантом опрокинул на бегу пару стеллажей с книгами. Скорей всего он сделал это нарочно, явно надеясь, что преследовательница притормозит или, того лучше, споткнется о тома и шлепнется на паркет, словно куль с мукой. Но я неожиданно ловко обошла все преграды и радостно заорала:

– Ага! Сейчас попадешься!

Наверное, привидение поняло, что избрало неверный путь. Впереди, метрах в десяти, маячила стена. Возле нее стоял автомат по прода­же открыток, справа от него высился стенд, забитый яркими разноцветными почтовыми карточками, слева громоздился огромный старинный глобус на деревянной подставке. Призраку было некуда деться. Сейчас я прижму его к стене.

Фантом добежал до автомата по прода­же открыток, споткнулся, стукнулся лицом о небольшую полочку, куда следовало класть подбородок для съемки на открытку, раздалось тихое шуршание, из автомата сбоку выехал небольшой прямоугольник. Привидение замахало руками, ухватилось за стенд с открытками, пос­ледние попадали на пол, словно осенние листья, застигнутые непогодой.

Я уже собиралась, изловчившись, схватить край серо-белой хламиды, укутывающей фигуру с головой, но именно в этот момент мои ноги, попав на глянцевые открыточки, поскользнулись и разъехались в разные стороны. Желая удержаться, я уцепилась за первое, что попалось под руку. К сожалению, это оказалась витрина, внутри которой хранились надежно запертые дорогущие авторучки. Пальцы с душераздирающим скрипом скользнули по стеклу, я рухнула на пол. Указка, выпав из моих рук, откатилась в сторону.

Призрак издал нервный звук, похожий на истерическое хихиканье, оперся на глобус, потом прислонился к стене и… втянулся в нее. Лежа на паркете, усеянном открытками, я, открыв рот, наблюдала за происходящим. Сначала привидение всунуло в стену голову, потом плечо, руку, ногу, затем без видимого усилия втащило все остальное и исчезло.

В полном обалдении я ущипнула себя за руку. Святые угодники! Это и впрямь нематериальная субстанция. А я ведь заподозрила, что под покрывалом человек. Но ни одно существо из плоти и крови не способно пролезть сквозь кирпичную преграду.

– Мусик, – заорала Маня, – что стряслось?!

Затем послышался топот, это дочь неслась по ступенькам вниз.

– Мусечка! Ты ушиблась?

– Нет, – ответила я, сгребая ноги в кучу.

– Ты упала?

– Ерунда, детка, просто легла отдохнуть!

– Мать, – неожиданно обратилась ко мне Маруся таким тоном, каким обычно разговаривает Аркадий, – немедленно рассказывай, чем ты тут занималась. Категорически требую!

– Ловила привидение!

Маня захохотала. Ну вот, все­гда так. Сначала настаивают на откровенности, а ко­гда я по наивности говорю чистую правду, начинают веселиться. Если бы соврала, сказав, будто пошла попить воды и упала по дороге, обрушив открытки, Маруся, причитая от жалости, стала бы поднимать матушку. А так смеется во весь голос.

– Ниче­го веселого в данной ситуации не вижу, – обозлилась я. – Привидение только что носилось по залу.

– Куда же оно де­лось?

– Ушло в стену!

Новый раскат хохота сотряс торговый зал.

– Муся, – радовалась дочь, – признавайся, опять читала перед сном какой-нибудь «Оракул».

Я стала молча подбирать разбросанные открытки. Большинство были мятыми, испорченными, вряд ли найдется покупатель, желающий их приобрести. Кое-как расставив все по местам, мы с Маруськой решили было пойти наверх.

– Это что? – спросила дочь, указывая пальцем на какой-то предмет, сереющий под прилавком. Я нагнулась и вытащила кроссовку, зашнурованную, да­же завязанную кокетливым бантиком.

– Твоя? – поинтересовалась я у Мани.

– Нет, конечно, – ответила девочка, – смотри, какой размер! Сорок четвертый небось! Наверное, кто-то из продавщиц оставляет тут сменную обувь!

Я с сомнением посмотрела на спортивный башмак. Девушки, приходя в магазин, надевают туфли, но сапожки они прячут в ящиках под шкафчиками. Никому не придет в голову переодеваться в торговом зале. Значит, кроссовку потерял кто-то другой, причем мужчина, потому что Маня оказалась права, на подметке четко выделялась цифра «сорок четыре». Совершенно неженский размер. А лиц мужского пола в «Офене» нет, вернее, они не работают постоянно. Электрик, сантехник и шоферы, которые привозят книги, просто заглядывают сюда.

– Мо­жет, кто из покупателей потерял? – предположила подошедшая Леля.