Зачистка территории - Владимир Митрофанов

Таким образом, пришлось Даше думать и решать самой. Ей казалось, что всем, и особенно маме, было видно, что она только что из постели после занятия любовью. Когда шла домой, вспомнила слова Кристины о сладком запахе изо рта после этого дела и подула себе в ладошку, сделав ее ковшиком – вроде ничем таким не пахло. Может быть, да и наверняка, все это было вранье. Потом еще мелькали разные мысли о том, как жить дальше и что будет. Любовь, оказывается, была очень внезапна и мучительна, но еще страшнее теперь казалось ее потерять.

Даша стремительно, почти бегом, неслась по улице, ничего не видя вокруг. Навстречу ей попалась пожилая женщина, они едва разминулись.

Женщина посмотрела вслед взволнованной Даше, и подумала: "Что же это ее так может волновать? Что такое может быть у такой девушки волнительного – ведь наверняка один вопрос ее мучает: "Любит – не любит?" Господи, да разве это проблема? Даже как-то странно – это же счастье, а вот у меня – другое дело: "Жить или не жить…"

Семилетнюю внучку этой женщины обследовали в областной детской больнице, обнаружив какое-то образование в бедренной кости. Решали, что с ней: или просто воспаление кости или злокачественная опухоль – саркома. Только что позвонила дочь. Голос ее было не узнать. Пока никто не мог сказать ничего определенного. Результат анализа – исследовали кусочек ткани – будет готов только через два дня. Врач сказал, что без этого установить диагноз невозможно. Действительно, это было, как "жить или не жить", потому что последствия могли быть невыносимо ужасными. Когда она только узнала это, ее охватил такой страх, что она не смогла оставаться дома, вышла на улицу и пошла, куда глаза глядят, по дороге натолкнувшись на Дашу.

Наконец Даша, стараясь не греметь ключами и хлопать дверью, вошла в квартиру и тихонько пробралась в свою комнату. Дома была только мама. Отец, как всегда по субботам, работал. Разговор с отцом вообще был отдельной проблемой, но, прежде всего, нужно было, уж неизвестно как, переманить на свою сторону маму.

Уже давно у Даши в комнате на полке стояла пошлая открытка, подаренная ей Кристиной на день рождения, с надписью "Ты хотела бы проснуться в свой день рождения с таким вот мужчиной?" На открытке был изображен мускулистый атлет в обтягивающих плавках, впрочем, по виду – явный педрила. Да и еще некоторое количество массовых женских изданий стояло, типа "Космо", с заголовками вроде: "Твой новый приятель и секс", "Десять шагов к оргазму", "Секс без любви" и т.д..

Ни с тем типом на фотографии, и ни с каким-либо другим мужчиной, кроме того, что совсем недавно лежал рядом с ней, Даша уже не хотела проснуться ни только в свой день рождения, но и ни в какой другой день. Так ей казалось в этот момент. Чувство, которое сжигало ее изнутри, совершенно не имело отношение ни к любовным историям, которые рассказывали подруги, ни к журналам, ни даже к самому слову

"любовь", каким она его понимала и представляла раньше. "А что, если вот это как раз и есть настоящая любовь?" – промелькнуло у нее в голове, когда они в семь часов сели с мамой ужинать. Есть не хотелось, налила себе только чай. Работал телевизор, но Даша ничего не понимала, что там происходит, и на мамины вопросы отвечала невпопад. Потом пошла к себе в комнату, легла на кровать и стала думать. Ни читать, ни слушать музыку она не могла.

Между тем, когда они с Павлом расстались, начали вылезать и другие частные проблемы, требующие немедленного решения. Например, нужно было сочинить письмо в Америку Алеше, который писал ей по электронной почте чуть не каждый день и требовал скорейшего ответа.

Алеша – это была отдельная история. Действительно, хороший парень.

Познакомились они с Дашей в международном студенческом лагере в

Болгарии два года назад, ходили там одной компанией и хорошо проводили время. После окончания лагеря разъехались: Даша – к себе в

Любимов, Алеша – в Москву, где он успешно учился в МГУ. Отношения их на этом не прекратились, Алеша часто звонил Даше и даже приезжал в

Любимов на зимние каникулы. В прошлом году Алеша окончил университет и устроился на работу в Америке. И как только он там обосновался, то начал настоящую электронную осаду, непременно желая вызвать Дашу к себе. Он даже сделал ей приглашение через Бостонский университет, где работал, и сказал, что оплатит перелет. Но если ехать к Алеше, то это означало с ним и жить, то есть заведомо и спать вместе и, по крайней мере, на первых порах зависеть от него. Вариант был далеко не самый худший, но Даша на этот счет колебалась, а уж после встречи с Павлом Америка тут же потеряла для нее свой манящий блеск. Ей уже не нужна была ни Америка с Алешей, ни Германия с Фридрихом, ни

Испания с этим как-его-там, ей нужна была Россия (или, впрочем, какая угодно страна), но с Павлом. Но все-таки нужно было сегодня или завтра отправить Алеше письмо, но придумывать и печатать это письмо сегодня казалось ей просто невозможным и невыносимым. И что писать? "У нас хорошая погода. Я полюбила другого и выхожу за него замуж. Прощай навсегда"? С другой стороны, что ни говори, а это тоже была маленькая банальная, но измена. Тут же она вспомнила, что кто-то из знакомых говорил, что американцы в консульстве запросто могут без всяких объяснений визу не дать и что у какой-то молодой и незамужней девушки с этим делом были проблемы, и она так и не смогла уехать. Это Дашу раньше немного беспокоило, поскольку в Америку съездить было очень заманчиво, но сейчас даже было ей на руку. "Вот и хорошо, – подумала Даша, – напишу ему, что визы вообще никому не дают, и когда будут давать – неизвестно". С этим она посчитала вопрос с Алешей закрытым.

Вдруг мама позвала из кухни: "Даша!". Она пошла туда, холодея, с забившимся сердцем. Мама вдруг сказала, не глядя ей в глаза, а занимаясь чем-то на плите:

– Я знаю, что ты переспала с этим мужчиной. Кто он?

– Мам, я уже взрослая…

– Ты хоть его знаешь? Я же не говорю, что он мне не понравился.

Так ты с ним переспала?

Дашу захлестнул ужас.

– Да, – выдавила она. Потом зачем-то добавила совсем уж глупо: -

Только один раз.

Мама перестала греметь чем-то на плите и рухнула на стул.

Даша же сказала маме, глядя ей прямо в глаза:

– Я его люблю.

Мама только открыла рот, чтобы что-то сказать, но не нашла слов и просто захлопнула рот снова.

– Мам, Володя Хомяков его знает. Это его школьный друг, – внезапно вспомнила Даша, схватившись за эту спасительную мысль, как за соломинку.

Мама тут же с огромной энергией и скоростью – чуть ли не за двадцать минут навела все необходимые справки, и судьба Даши была решена очень простой новостью: Павел оказался не кем-то там, а родным племянником тети Лизы Калашниковой. Это было как при запросе кода противовоздушной обороны к пересекшему границу самолету

"свой-чужой" – и Павел оказался "свой". И к тому же подтвердилось, что он был точно не женат. И теперь с точки зрения мамы, с ним не только можно, но и нужно было знакомиться, его можно было любить, и за него можно было выходить замуж. Даша была просто счастлива и тут же засобиралась.

– Ты куда? – удивленно спросила мама.

– К нему, конечно! – твердо ответила Даша. До утра, она боялась, без него не доживет. Вздохнув, мама со свойственной ей практичностью, как не отнекивалась еще неопытная Даша, собрала ей с собой целую сумку еды: "Пригодится!"

Буквально как только Даша ушла, зазвонил телефон, да так внезапно, что мама вздрогнула. Она взяла трубку:

– Алё.

– Извиньи менья тысячью раз. Кто это есть? – Так говорил только

Фридрих из Германии.

– Здравствуй, Фридрих. Это Дашина мама.

– Здравствуй, мама. Даша дома есть? С Дашей я могу говорить?

– Ее сейчас нет дома. Ши из эбсент! Ферштеен? Ну, все, позвони завтра. До свидания. Ауфвидерзеен! Орвуар! Бай-бай!

Фридрих с Дашей говорили и переписывались по-английски, мама же, когда он звонил, вставляла и по-немецки, что помнила. Фридрих все последнее время намеревался приехать в Россию и забрать Дашу к себе в Германию. Он в том, что она непременно уедет с ним, нисколько не сомневался, потому что как истинный западный немец считал, что все женщины в России только и мечтают, что жить в Германии. С другой стороны, все это казалось таким нереальным, что Дашину маму даже и не пугало и не беспокоило. Но вот теперь неожиданно складывалась совершенно другая ситуация. Даша, наконец, влюбилась и могла наделать глупостей. Если уже не наделала. Все это, конечно, ожидалось – возраст любви, но как это и бывает, обрушилось совершенно внезапно и не так как бы хотелось маме. Предполагалось более или менее долгое ухаживание, знакомство с родителями и т.д. и т.п. Теперь же Даша куда-то стремительно унеслась и даже не сказала, когда придет. Обещала только, что позвонит. И вообще все стало неясно и тревожно. Но в целом оказалось не так страшно как по началу. В какой-то мере успокаивало, что этот мужчина был свой, местный – Паша Гусев, да и к тому же родной племянник тети Лизы.