На острие мезальянса - Каталина Вельямет

Иногда, перед глазами становилось так темно, словно солнце в один миг погасло, а над ухом раздавался чей-то голос. И что самое странное, по пробуждению, было невозможно вспомнить детали сна. Всё что оставалось, так это неприятный осадок, тягостное ощущение потери и беспросветной тоски.

— Я готова. — сообщила Айрин, глядя исподлобья. Ей явно не хотелось возвращаться в зал, но она должна была это сделать.

«Походу, у меня и правда получилось внушить ей хоть каплю ответственности.» — не без гордости подумала Анна, но вслух ничего не произнесла, лишь кивнула.

Несмотря на общую атмосферу веселья, все гости ждали, когда же хозяин бала пригласит кого-то на танец. Особенно заинтересованно выглядели дамы, бросая кокетливые взгляды в сторону Адама Хэлтора.

Народу в зале было много, больше чем до того, как гувернантка отправилась на поиски своей подопечной. Затаив дыхание, Айрин обводила зал глазами и теперь, Анна видела в этом жесте не пустое восхищение или любопытство, а отчаяние. Она искала мать, хотела хотя бы на мгновение увидеть её образ в толпе.

Из глубины души уже было поднялось желание как-то приободрить девочку, но Анна справилась с собой, потому что знала, что Айрин не примет сочувствия, особенно перед людьми. В последний раз сжав маленькую ладошку в тонкой шёлковой перчатке, гувернантка отпустила девочку, шагнув в сторону.

— Я справлюсь. — одними губами произнесла Айрин и направилась к отцу.

Адам Хэлтор стоял с бокалом вина в руке и разговаривал с каким-то мужчиной. Рядом с ним было несколько женщин, среди которых Анна рассмотрела фигуру мисс Эбигейл Лэнгвертон. Её брат тоже был рядом, но не принимал участия в беседе. Он, без сомнения, был одним из самых красивых мужчин в зале, и даже узорчатая золотая маска не могла скрыть его красоты. Лениво обводя зал скучающим взглядом, он цедил вино и выглядел как человек, которого заставили прийти, что совсем не соответствовало его образу беззаботного повесы.

Но всё внимание на себя сразу же перетянула леди Баверти в своём кроваво-красном платье. Усыпанное мелким бисером, оно сверкало, преломляя неровный свечной огонь. Если в саду она выглядела как чувственная героиня любовного романа, то сейчас, больше всего походила на отчаянную актрису из не самого приличного дома искусств. Даже здесь, на этом ярком фоне других дам она сильно выделялась. Редко кто осмелился бы надеть такой цвет, но в нём она была ещё эффектнее. Рыжие локоны делали её таким же огоньком, что можно увидеть на кончике обугленного фитиля. В волосах сверкала бриллиантовая диадема, такие же бриллианты, с небольшими вкраплениями рубинов переливались на шее, запястьях, пальцах и в ушах. Чувственная улыбка на полных, розовых губах была торжествующей, ведь все оборачивались этой дамочке вслед. Кожа открытых плеч и груди выделялись своей белизной и глядя вслед мисс Дариэль, Анна не могла сдержать всколыхнувшейся внутри зависти. Как бы там ни было, но ей хотелось оказаться на месте девушки. Быть такой же эффектной и привлекающей внимание.

«Интересно, где это обитают богатые и знатные мужчины, что могут спокойно жениться на бесприданнице, да к тому же и безроднице?» — сгорая от злости думала гувернантка, припомнив обидное прозвище, которым её обозвала дочка одного из покровителей пансиона.

Маленькая высокомерная задира, любила раздавать приказы, всякий раз навещая с отцом пансион. Пока взрослые обсуждали дела, она использовала это время что бы вдоволь поиздеваться над сиротами. Надсмотрщики, преподаватели, даже милосердная жрица Аделаида, все закрывали глаза на выходки госпожи Митрель. Один раз, она даже приказала пансионкам стать на четвереньки и изображать её собак, за что награждала фруктовыми карамельками. Но больше всего, маленькая госпожа любила давать обидные прозвища, и только одно было общим — безродница. Так она обращалась ко всем, даже не пытаясь запомнить имена девочек: «Безродница с родинкой», «Пухлощёкая безродница», «Безродница с косичками». Это было жутко обидно, но в своей сути, определение оказалось верным. У сирот не может быть ни своего имущества, ни рода что мог бы стать на их защиту.

«Спокойно Анна. Не стоит терзаться мыслями о том, чего тебя лишила жизнь, нужно думать о том, чего ещё можно достичь!» — эта мысль всегда помогала прийти в себя и избавиться от тлетворных эмоций.

— Опять она здесь! — совсем рядом послышался возмущённый женский голос.

Повернув голову, девушка увидела двух особ. Одна была в жёсткой тканевой маске с нарисованными на ней розами, другая, явно изображала паучиху.

— А где её муж? — тихо спросила вторая, обмахиваясь чёрным веером. — Неужели снова прикован к постели?

— Разве вы не видели? Видимо сегодня особый день, раз молодая жёнушка решила наконец выпустить его из пыльного чулана и взять с собой. Я его встретила у стола с закусками, на его тарелке не было свободного места, должна признаться, крайне мерзкое зрелище.

— Не может быть! Как он изменился. Совсем неудивительно что я его не признала, видела его в последний раз два года назад, на празднике в честь сбора урожая. Он выглядел более живым и не таким обрюзгшим. Если я не ошиблась, он вёл оживлённую беседу с капитаном Ланкро.

— А где он? В каком наряде пришёл? — тут же оживилась «цветочная» леди, замотав головой в поисках упомянутого мужчины.

— Коричневый камзол с золотым шитьём и маска барсука.

— Барсук? Не очень то благородно. — фыркнула она, но не прекратила искать его взглядом.

— Благородно или нет, зато какая верность геральдике. Это полностью его цвета, а барсук — хранитель рода.

— Всё то вы помните. Наверное он всё ещё разговаривает с мистером Баверти, ибо я его не вижу.

— Ничего, совсем скоро начнутся танцы и вы сможете как бы невзначай столкнуться с ним, тем самым привлекая внимание и вынуждая пригласить вас на танец. — поспешила успокоить подругу «паучиха».

— Неужели вы думаете, что я способна на такую хитрость? — оскорбилась женщина, поправляя маску.

— Я удивлена, что вы до сих пор этого не сделали. Хотя при наличии мисс Дариэль, ваши шансы не так высоки. Держу пари, что её карточка полностью заполнена и точно не именем мужа.

— Тут я вынуждена согласиться. Какое бесстыдство! Хоть это и маскарад, но можно было выбрать более скромный наряд?

— А вдруг в лицо не признают, а по груди уж точно никто не ошибётся.

Женщины были так увлечены беседой, что не заметили Анну. Их смех был подобен стеклянной крошке, такой же неприятный и опасный. Они явно недолюбливали мисс Баверти и в чём-то, их можно было понять. Ведь даже если гувернантка почувствовала зависть, что уж говорить о благородных леди, для которых явление этой