Русская религиозная аксиология - Вячеслав Лукьянов

Таким образом, проведенный анализ показал, что

– специфику эстетической ценности русские религиозные философы видели в ее двухслойности, двуплановости (имеется в виду ее идеальное содержание и чувственно-материальная форма); эстетическую ценность характеризует «нераздельное соединение», «взаимное проникновение» этих двух слоев (или планов);

– объектами – носителями эстетической ценности являются (в их трактовке), во-первых, предметы и явления природы и, во– вторых, произведения искусства;

– специфика красоты в природе получила у религиозных мыслителей неоднозначную интерпретацию: одни ее рассматривают как объективную реальность, не зависимую от субъективно-человеческого восприятия (В. С. Соловьев); другие полагают, что в мире самом по себе красоты нет, поэтому красота связана с творческим актом человека (Н. А. Бердяев);

– специфика красоты в искусстве проанализирована в разных ракурсах: с точки зрения возможностей видов и родов искусства выражать красоту (В. С. Соловьев); в аспекте соотношения в произведении искусства красоты и художественности (И. А. Ильин); в плане реализации красоты в художественной практике (С. Н. Булгаков); в аспекте зависимости искусства от социокультурной реальности (Н. А. Бердяев). Такой разноплановый подход к одной и той же проблеме позволил ученым, стоявшим на единой методологической позиции, раскрыть проблему в ее реальной многоаспектности и глубине, в ее внутреннем (собственно художественном) и внешнем (социокультурном) измерениях;

– общей чертой красоты в природе и искусстве, по мысли представителей рассматриваемого направления, является ее символический характер. Религиозные философы показали взаимосвязь ценности и символа (П. А. Флоренский), ценности и значения (В. С. Соловьев, Н. О. Лосский). Раскрывая процесс формирования ценностного значения, поставили проблему особого «духовного опыта», благодаря и на основе которого постигается «заэмпирическая сущность» красоты (П. А. Флоренский, Н. А. Бердяев, С. Л. Франк). Предметное значение получило свою трактовку как в плане, связанном с мерой упорядочности чувственно-воспринимаемой внешней формы объекта-носителя (В. С. Соловьев, С. Л. Франк), так и в плане вещественно-материальной специфики знаковой системы того или иного вида искусства (П. А. Флоренский); в концепции В. С. Соловьева получили свою характеристику видовое и вариативное значения.

3.2. Эстетико-аксиологические категории в контексте онтологической теории ценностей Н. О. Лосского

У Н. О. Лосского, эстетико-аксиологическая концепция которого является наиболее разработанной в русской религиозной философии, самым широким выступает понятие «эстетическая ценность»: «весь этот состав мира имеет эстетическую ценность, однако она двоякая; внутреннее, ставшее внешним, может быть красотою, но может быть и безобразием»[360]. Лосский разграничивает добро и зло, т. е. положительную и отрицательную ценность в самом общем значении этих слов (не в смысле только нравственного добра и зла, а в смысле всякого совершенства или несовершенства, в смысле всякой положительной или отрицательной ценности, в том числе и эстетической). Критерием разграничения положительных и отрицательных ценностей выступает «полнота бытия»: «всякое бытие имеет положительную или отрицательную ценность, приближая к абсолютной полноте бытия или удаляя от нее различными способами…»[361]. Красота и безобразие как разновидности эстетической ценности и стали у религиозного философа предметом специального исследования.

Обращаясь к проблематике красоты, религиозный философ разграничивает «красоту» в широком и узком смыслах. В широком смысле слова он относит к красоте и трагическое, и комическое, и возвышенное и т. п., поскольку, например, и в «комическом есть своеобразный аспект красоты». В узком смысле слова, к «красоте по преимуществу», к «прекрасному» он относит (1) идеал красоты, осуществленный в Царстве Божием, (2) все то, что в нашем психоматериальном царстве напоминает красоту Царства Божия своей гармонией, значительностью и чистотой от низменных элементов[362].

Исходя из того, что «красота есть ценность», мыслитель пытался осмыслить «связь красоты с другими ценностями», «место красоты в системе ценностей». Мировой процесс, по Лосскому, представляет собой неустанное преодоление зла и творение добра. Чувственное воплощение этой положительной стороны мира и есть «осуществление красоты в самом живом бытии». С его точки зрения, красота никогда не существует сама по себе, без связи с другими положительными ценностями (истины, нравственного добра, свободы, полноты жизни): «красота есть следствие осуществления других положительных ценных содержаний и сторон бытия, и целью поведения должны быть они, а красота есть как бы дополнительная награда, надстраивающаяся над ними»[363]. Красота всегда «кооординирована» с какой-либо другой положительной ценностью, но вместе с тем, она глубоко отличается от каждой из них: «красота есть особая специфическая ценность, присущая чувственному воплощению положительных ценностей… красота есть надстройка над другими положительными ценностями – она есть ценность фундированная, т. е. обоснованная на других ценностях»[364]. Если же в чувственно воплощенном бытии какая-либо из абсолютных ценностей отсутствует или является неполной, то и красота оказывается несовершенна, к ней, хотя бы в малой мере, примешивается безобразие. Это означает, что отсутствие или ослабление любой другой положительной ценности сопровождается «ущерблением красоты».

Аналогично этому Лосский рассматривает и безобразие как «отрицательную ценность»: «все отрицательно ценное содержит в себе аспект эстетического безобразия». Безобразие всегда существует не само по себе, а в связи с другими отрицательными ценностями (нравственным злом, слабосилием и т. д.): «безобразие есть специфическая, новая отрицательная ценность, присущая чувственному воплощению других отрицательных ценностей, Иными словами, безобразие есть надстройка над другими отрицательными ценностями: оно есть отрицательная ценность фундированная, т. е. обоснованная на других отрицательных ценностях»[365].

Таким образом, Лосский не только ввел в научный обиход целый ряд эстетико-аксиологических понятий, но одновременно попытался раскрыть взаимосвязь красоты с системой человеческих ценностей.

Следует отметить, что проблема эстетической ценности находит свое отражение в концепции Н. О. Лосского не только в терминологическом, но и в содержательном отношении. Специфику эстетической ценности мыслитель видит в ее двухслойности: «не бывает ни чисто духовно-душевной, ни чисто физической красоты: красота есть ценность конкретного целого, в котором имеется и сторона духовности или душевности, и сторона телесности»[366].

Утверждение содержательности эстетической формы – характерная черта концепции не только Н. О. Лосского, но и других русских религиозных мыслителей; они утверждали значимость духовных ценностей, а тем самым способствовали одухотворению человека, приобщению его к нетленным ценностям и святыням. Конечно, такое одухотворение понималось и истолковывалось в русле их религиозных воззрений.

Наряду с понятием «эстетическая ценность» Н. О. Лосский вводит и другие понятия аксиологического ряда, например, «символ», «символическая ценность», «символический знак». Имея свою специфику в природе и искусстве, красота, по мнению многих представителей русской религиозной философии, обладает в этих двух сферах единой характеристикой – имеет символический характер. Само представление о двухслойности эстетической ценности предполагает обращение к проблеме символа. Символический характер красоты в природе отмечает и Н. О. Лосский. Трактуя красоту как "частичную абсолютную самоценность", он полагает, что "красота снеговых гор, их величие, гармония и девственная чистота есть только символ абсолютной красоты, абсолютного величия и чистоты; поэтому сами горы не вечны и не должны быть вечными, но выражаемая ими красота вечна"[367].

Таким образом, в рамках своей концепции Н. О. Лосский поставил реальную проблему символического характера красоты в природе и искусстве.

Отметим, что русские религиозные философы не только поставили реальные проблемы, связанные со знаковой природой эстетического, но и сумели терминологически их обозначить. Например, Н. О. Лосский связал понятие красоты с понятием смысла: "Не только красота в природе, но и красота в искусстве не есть выражение мысли, но она всегда есть выражение какого-либо смысла»[368].

По Лосскому, «значение и смысл есть идеальный аспект ценности… всякая ценность или сполна идеальна, или, по крайней мере, заключает в себе идеальный аспект»[369]. Исходя из положений своей концепции иерархического персонализма и панвитализма, религиозный философ утверждает, что все духовное, будучи воплощено, всегда имеет «ценность красоты». Поэтому всякая духовная красота есть непременно «духовно-телесная» Что касается биологических и др. (физических, например) явлений, то по Лосскому, весь мир пронизан духовною или душевною деятельностью (психоидною, психическою или гиперпсихическою). Именно поэтому все материальное есть «психоидно-материальное или психоматериальное». Он утверждает, что на любом уровне «иерархии мирового бытия» (даже на уровне молекулы и электрона) обнаруживается душевная жизнь, а поэтому «всякая целестремительная деятельность, хотя бы она и далеко отстояла от абсолютной полноты жизни, все же есть какая-либо ступень жизни и потому в большей или меньшей степени причастна красоте»[370]. В этой связи не только красота природы, но и красота в искусстве всегда «есть выражение какого-либо смысла».