Сталкер-югенд - Федорцов Владимирович

  − Надевай. А то спаришь синтетикой свое бритое богатство.

  − Это что ли одевать? - возмутилась Чили. На счет спаришь прав! Углядел все-таки бесстыжая морда!

  − А что такого? Они чистые, − искренне недоумевал Паха.

  − Они мужские, − с сарказмом ответила она. - Если ты не в курсе.

  − Так шорты вроде тоже не для женщин придумывали, − ответствовал он.

  Пришлось распрощаться с секси-туалетом и напялить широченные мужские труселя. Футболистка прямо!

  Едва успела надеть штаны и зашнуровать берцы − визитер. На противоположный берег, откуда они переправлялись, выбрался динго.

  − Смотри! - попятилась Чили.

  Здоровенный пес сунулся к воде. Не лизнул и лап не замочил, принюхался.

  − Не дурак, − одобрил Паха осмотрительность зверя.

  Пес отошел от берега, словно для разбега.

  − Прыгнет! - предупредила Чили.

  Пахе не до пса. Достал сверток с лягушкой, несколько раз ткнул ножом. Запихал под тряпку камень потяжелей и зашвырнул в воду.

  − Теперь точно нет. Ни он, ни они.

  Чили вначале не поняла, о ком Паха толкует. Но меньше чем через минуту на берегу уже кружило больше десятка псов. Крупных, хищных, агрессивных, рыкающих.

  − У тебя же автомат! - удивилась Чили бездеятельностью Пахи.

  − В них стрелять себе дороже. Всех не положишь, а там дальше... − Паха сдержал жест не показать где, - переправиться смогут. Знаешь как? Своего в воду загонят и по нему, как по камушку прыг-прыг. А так глядишь отстанут.

  От берега по руслу ручья, как по аллеи. Сверху нависает серебро тополей, с боков тянуться ивы, под ногами камни и хиленький поток.

  − Если шишка вздуется или чесаться начнет, сразу говори, − на ходу устрожал Паха спутницу.

  Чили промолчала. Экономия дыхания и сил. Ей все время хотелось оглянуться.

  − До леса дойдем, отдохнем, − пообещал Паха. − Километра четыре будет.

  От ручья в каменистую балку. Из балки к околкам черемух, к заброшенному водоотводному каналу.

  Когда вышли к лесу Чили расстроилась. Лес ей представлялся темно-зеленым, мрачным, тревожным. Стонущим от ветра и дождя. Как в ,,Рэмбоˮ. Но на небе ни облачка. Кругом светлые березы и осинки. Сам лес напитан солнцем и птичьим гомоном. Несерьезный лес. Не чувствуется в нем остроты бытия и конфликтности.

  Паха управлялся с костром. Воду во фляжке сунул прямо в пламя.

  − Закипит, чайку сварганим.

  Повесил котелок, отмерил из другой фляги воды.

  Такой суп и дурак сварит. Бах сублимированной гречки, швырь соли, сыпь перцу! Потом извлек берестяной туес. Отнял крышку и влил в готовку темной жидкости с порезанными вроде как грибами.

  Чили варево понравилась с первого хлебка. Еда пахла дымком, приятно обжигала и, не смотря на скудность ингредиентов, вкусная.

  − А что за грибы? - подцепила она коричневую дольку.

  Дома, в тоннелях, грибы тоже выращивали. Пахли они не столь ароматно, вкусом были бедней.

  − Грибы и грибы, − увильнул Паха от прямого ответа.

  − Ой, ли? - пристала Чили. В силу любопытства и вредности характера.

  − Не отвлекайся. Когда я ем, то глух и нем? Не слыхала такую пословицу?

  − Детский сад не разводи, взросленький вроде. За голыми девочками подглядываешь.

  Паха покачал головой. Вот наказанье-то. Не переспорить, языкатую.

  − Думаешь, вкуснее будет?

  − Может и будет, − не отступалась Чили. Во всем надо идти до конца! Так учила их преподаватель биологии, а весь класс понимающе хихикал.

  − Семенники это. Петушиные.

  Через два черпка девушка отложила ложку.

  − Аппетит пропал? Знал бы, раньше сказал, − сокрушался Паха, хлебая суп. - А то одна юшка осталась.

  Чили изобразила кислую улыбку. А мне по барабану! А мне хоть бы хны!

  - В следующий раз глаза тебя завяжу, − пообещал Паха. − Вопросов много задаешь. На ощупь есть будешь. Мимо рта ложку, небось, не пронесешь.

  По окончанию обеда - обязательная веточка полыни.

  − Я от нее через час есть хочу, − пожаловалась Чили.

  − И хорошо. Голодный быстрее шагает.

  В лесу жара не так чувствуется. Тень, ветерок, от травы сыростью тянет, прохладой. Чили подсунула рюкзак под спину.

  Ветер колышет ветки. Солнечные лучики скачут по одежде. Нет ничего лучше, чем после обеда предаться легкой беседе.

  − А как теперь к заводу?

  − Если только обратно.

  Но обратно Чили категорически не согласна. И не динго её вовсе пугают. Как вспомнит копащащихся на ней планарий....

  − А другого пути нет?

  − Есть, но это долго.

  Паха стелет тряпицу подле себя и начинает разбирать автомат, бормоча под нос.

  − Отделить магазин... Вынуть пенал... Отделить шомпол... пламегаситель... крышку ствольной коробки....

  Чили попробовала повздыхать. Жалобно-жалобно. Но ничего не добилась. Если нельзя действовать напрямую, то что мешает в обход?

  − Ты говорил в город идешь.

  − Имел такую мысль.

  − А если попросить, помогут?

  − Смотря, что предложишь. Они чужакам не шибко рады. Понастроили заборов, обложились баррикадами. Весь мир в прицеле.

  − Почему?

  − Оплот цивилизации.

  − А как там, за забором? Дома, люди? Красиво? − она припомнила красочные картинки ночных городов.

  − Большую помойку напоминает.

  Соображение попросить помощи показалось ей перспективным. Если наладить связи, много чего хорошего может получиться.

  − А кто такие гусятники?

  − Наемники. Кто платит за того и стоят. Дорого берут.

  − А караванщик?

  Паха заново разобрал автомат.

  − Человек, который берется кого-нибудь доставить в определенное место. За плату или услугу.

  − Тебя Рэнс за караванщика признал?

  − Без надобности мало кто по долам по лесам шариться. Или работа или в бегах. Экскурсантов нет. Про город так брякнул, чтобы меньше спрашивал.

  Паха явно чего-то недоговаривал. Скрытничал.

  − А про Речной? - продолжала Чили пытать парня. Если домой не скоро, надо информацией разжиться.

  Паха помрачнел, но ответил.

  − Постреляли малеха.

  − Тебя там ранило?

  − Там-там, − поспешил согласиться он.

  − А, правда, что динго такие сообразительные?

  − И злопамятные и странные... Детей не трогают.

  Чили его слова поразили. Верить или нет, она не определилась. Пока что Паха ни в чем не обманывал. Ну, если не принимать во внимание (а как не принимать!) что продал её тюхале.

  − Откуда известно, что не трогают?

  − На собственной шкуре испытано, − прозвучал неожиданный ответ.

  Закончив играться с автоматом, Паха лег, заложил руки за голову и смотрел в небо. Почти не моргая. Чили тоже посмотрела. Что там? Высоко кружит птица.

  − Постричь тебя надо, − заявил Паха, отрываясь от созерцания птичьего полета. − С такими патлами в лесу...

  Обрезать волосы? Да за эту трехцветную красоту она полгода скандалила с матерью! Впервые ослушалась отца! Её к директору водили. Дразнили ,,полосатойˮ! Она столько вынесла, вытерпела и обкорнаться? Ну, уж фиг!

  − Лучше я еще разок публично разденусь.

  − Я серьезно, − привстал Паха на локте. - Лес не берег. Своего дерьма хватает. Клещуки, овода. Думаешь, я спроста вот таким хожу? Или тот же Рэнс. Заберется клещук в волосы, вопьется и не заметишь. Или овод личинок отложит. С кулак дыру выедят в черепушке.

  Чили замялась. Решительности отстаивать права и свободы поубавилось. Как поступить? И прическу жаль и клещуков кормить не охота. И дыра обаяния не прибавит.

  − Так что? Я не сильно коротко. Я понимаю..., − пообещал Паха.

  − Стриги, если умеешь, − согласилась Чили, припомнив речных тварей.

  Паха перевел дух. Думал, перепираться начнет. Он достал обломок расчески и ножик. Поддел прядь. Провел ножиком, будто точил. Шиииик! и отпали разноцветные локоны. За пять минут управился.

  Девушка провела ладошкой по стрижки. Новобранец! Равняйсь! Смирно! Рядовая Чили к прохождению службы готова!

  Глянулась в протянутый ей кусочек зеркальца.

  − Годится, − одобрила она, хотя прическу жалела. Бело-красно-синее знамя протеста против обыденности существования уничтожено! Она покрутила зеркало. Картинно вздохнула. - Красоту ничем не испортишь.

  − Отрастут, − посочувствовал Паха.

  − Ладно, не утешай. Не беременная, − отвергла Чили участие.

  На сборы десять минут. Паха по возможности замаскировал следы их пребывания. Подумал, поморщился, словно принял не лучшее для данного времени и места решение и извлек из поняги флакончик.

  − Керосин, − протянул он. - Намажься. Шею, руги, ноги, пояс. В мотне.

  − Это у вас мотня, − приняла Чили флакон. - А у нас промежность.

  − Ну, вот там и мажь.

  Керосин жидкость не особо ароматная. Но в лесу не на королевском балу. Чили старательно намазалась. Паха проследил, чтобы месту спора уделялось должное внимание.