Сталкер-югенд - Федорцов Владимирович

  Чили обалдело уставилась. Даже рот от удивления открыла. За лобовым стеклом виделся пятачок подводного мира. Удивительного мира! Темно-зеленые стебли роголистника напоминали павлиньи перья. Полупрозрачные желто-зеленые листья стрелолиста похожи на узкие ленты. Они качаются и колыхаются в такт спокойному течению. Между иголок тонконогих хара шныряют верткие красноперки. В зеленой копне кладофоры маскируется щуренок. Небольшой, но зубастый. Девушка зачарованно коснулась рукой стекла. Так велико желание убедится в реальности происходящего. В ярко-зеленом нитчатом шелковнике игрались плотвички. Плавали парами, синхронно блестели серебристыми боками. А то разворачивались, вставая нос к носу, будто целовались. Рядом со стеклом лениво проплыл линь, в чьи жабры набились конские пиявки. Когда длиннющая нитка червя-волосатика прилипла к стеклу, Чили инстинктивно отдернула руку. Живая нить растянулась не меньше метра. Пролегла длинной трещиной по стеклу. Боковым зрением Чили увидела, мелькнула пятнистая саламандра, отгоняя от какой-то падали прудовника.

  Девушка не могла насмотреться спрятанной от человека красотой.

  − Пошли, − позвал Паха. - В другой раз долго побудем.

  Он обманывает, как обманывают маленьких детишек. Обещает то, в чем не уверен. Будет ли вообще следующий раз. Но она ему благодарна и за его обман и за демонстрацию чудес. Настоящих. Всамделишных.

  Потерянное время наверстывали быстрым шагом. Паха даже горошину съел, иначе бы выдохся через полчаса.

  Противоположный берег, неприветливый и мусорный постепенно приближался. Много руин, много покареженного металла, достаточно разбитых машин. Русло долго державшее дистанцию берегов, стало сужаться и мелеть. В воде хорошо видны перистые листочки урути и мелкие листики элодеи. Между ними снуют рыбки и рыбы. Рыбки это шустрые серебрянки размером с ладонь, рыбы − здоровенные увальни в локоть.

  − Здесь перейдем, − выбрал Паха место для переправы. Донного ила меньше, заплески шире, гальки больше.

  Он скинул понягу, оглядел берега во все стороны. Обычно и с пристрастием в бинокль.

  − А почему здесь? - спросила Чили, роняя с плеч свой рюкзак. Надоел хуже горькой редьки. А ведь весу всего ничего.

  Вслед за Пахой подобралась к воде. Он дно просмотреть проверить, она на отражение глянуть. Ей нравилось. Боевое отражение! Самое что ни есть сталкерское!

  − Мелко. По пуп, не выше, − определил Паха глубину.

  − И искупаться можно? - завела старую песню Чили. Странно. Воды полно, а лишний раз не подступись. И не говорит почему.

  − Не здесь точно, − звучит категорический отказ.

  Паха завязал узел на рубахе и поддернул повыше. Разулся и стянул штаны. Полез в понягу достал банку с вазелином и пленку.

  − А ты чего? Особое приглашение?

  − Объяснений достаточно будет.

  − Объясняю, шкеры снимай.

  − А в них нельзя?

  − Было бы можно, уже бы перебрались, − Паха указал на противоположный берег. - Здесь не щитени или волосатики. Планарии. Они на любой темный предмет кидаются. Брезент проедают, − рассказывал Паха, занимаясь собой. - Гидрокостюм подсовывали, в марлю превратили.

  Чили неохотно последовала его примеру. Разулась, стащила брюки. Босым ногам горячевасто стоять на разогретом камне.

  Дальше творилось удивительное и это мягко сказано. Паха стащил трусы и (хоть бы в сторонку отошел!) принялся намазывать ноги, пах и ягодицы. Густо и тщательно.

  Чили кашлянула. Вроде он тут не один, массажем и умащением заниматься.

  − Не кашляй. Скромность свою прибереги для другого случая. Видишь, как делаю? Вот и не стой столбом!

  − И мне белье снимать? - уничижительно произнесла она, разглядывая худосочный пахин зад. На иллюстрациях мужики посимпатичней выглядят. И впечатляют больше.

  − И тебе. И поживей.

  − Не вижу необходимости.

  − Увидишь, − заверил Паха, тоном человека понимающего, о чем говорит.

  Иногда нашими поступками движет желание кому-то что-то доказать. Иногда это не очень плохо.

  Чили рассердилась. Раз так! Ну и хер с тобой! Махом стянула стринги и принялась намазываться. На всякий случай стала боком. В профиль все-таки не так фотогенично. Мазала осторожно, двумя пальчиками.

  − Ты что? Безрукая? - не выдержал Паха.

  Немало не стесняясь (мужики все такие − ни стыда, ни совести!) подошел, сунул в банку пол-ладони и довольно быстро извазюкал её вазелином. Сверху припорошил пылью и песком.

  − Дальше сама, − предоставил он самостоятельность, добравшись до мест прикрытых ладошками.

  − Какой-то сервиз не полный, - старалась Чили не терять самообладания.

  Почему подпольная эротика щекочет нервы и вызывает остроумные комментарии, а всамделишная, на пустынном экзотическом берегу, мурашки и желание провалится от стыда?

  − Могу и полный, − обещает Паха без всякого юмора.

  − Спасибо не надо. Я стеснительная и краснею.

  Юморить не пахино призвание. Само напрашивающееся ˮВ каком месте красно?ˮ вне диалога.

  Первый этап завершен и Паха растянул кусок пленки. Обернул Чили. Получилась на половину мумия, на половину человек. Поверх пленки нанес второй, пожиже, слой вазелина и снова обсыпал песком. Придирчиво, не обращая внимания на протесты Чили, обсмотрел, не пропустил ли что. К её сожалению, полиэтилен обладал преступной просвечиваемостью.

   Подал рюкзак.

  − Держи над головой. Если вздумаешь падать, лучше его брось. Смотри, чтобы вода выше пленки не поднялась. Понятно?

  − Куда понятней, − недовольно ответила Чили. Устроенный маскарад с переодеванием ей не нравился. Может, решил подшутить? Заставляют же морские волки неопытного юнгу, потехи ради, якорь точить для ˮмягкости вхождения в грунтˮ.

  Паха подобрал с берега горсть гальки, подошел к кромке воды. Постоял секунду, выдохнул, словно накатил двести грамм спирту.

  − Готова? - спросил он у Чили.

  Съязвить у нее не получилось. Голос выдал крайнее внутреннее напряжение парня.

  − Да.

  − Рядом держись.

  Паха осторожно вступил в воду. Не торопился, но и не медлил.

  − Не вздумай мочиться, − пристрожил он.

  − В полиэтилене-то? - взъелась Чили. Не верила, что пахино шаманство есть печальная необходимость.

  − А хоть в чем. Не в этот раз, так в следующий. Просто запомни на будущее, − наставлял Паха, бросая камешки то в одну, то в другую сторону.

  Чили видела, на каждый бульк, к месту падения, устремляются быстрые блики, светлые и темные. Не однажды рядом с ней проносилось нечто напоминающее копну спутанных ниток.

  Когда выбрались на берег, Чили завизжала от испуга. Её ноги покрывал слой шевелящихся длиннотелых тварей, похожих на многоножек. Только вместо лапок, плавники.

  − Руками не трожь! - окрикнул её Паха.

  − Мамочки, − Чили бросила рюкзак, стиснула кулачки и прижала к груди. Её затрясло от омерзения и ужаса.

  − Вот именно, мамочки! - достал нож Паха. - Стой и не дергайся, а то порежу. Еще хуже будет.

  Чего будет хуже, она и представить не могла.

  Быстрыми, но осторожными движениями Паха счищал вазелин и беснующихся планарий. Вжик! Вжик! скользил нож. Некоторые попадали под лезвие и легко распадались на части, выстреливая густой темной кровью. Соскоблив живность, принялся разматывать полиэтилен. Чили не противилась. Вопросы приличия и стыда даже не пришли ей в голову.

  Одну из тварей, нанизав на кончик ножа, Паха приблизил рассмотреть.

  − Так и думал. Больные. Караг, сучий кум!

  Чили не до пахиных ветеринарных наблюдений за здоровьем водяной мерзости. Её трясет и колотит.

  − Ни за что не цапнулась?

  − Мм..., − мыкнула она в непонимании.

  − Дай, гляну.

  Паха заставил показать ладони, растопырить пальцы. Поддернул тельник и куртку повыше. Лишь потом содрал последний слой полиэтилена.

  − Одна-две ерунда, − успокаивал Паха. - Вот когда их десяток и больше. Кровью истечешь. Не свертывается. Хоть прижигай, хоть зашивай. Только укус вырезать...

  Паха покрутился, осматривая свои худые ноги. Потер под коленом.

  − Сами по себе кровососы не особая беда. А вот караг... Паразит на них. Вот это хрень полная. Доведется, покажу, что бывает с теми, кто его подцепил.

  − Как Рэнс? - спросила она, вспоминая червей во рту тюхалы.

  − То не караг. Рэнс просто счастливчик, легко отделался.

  Обтеревшись пучком травы, Паха привел себя в порядок. Глянул на топчущуюся в нерешительности Чили. Она не осмеливалась что-либо предпринимать. Можно ли одеваться? Лишь отпустила узел куртки, немного прикрыться подолом.

  Вряд ли из сочувствия, Паха полез в понягу и достал какую-то тряпку. Скомкал и кинул Чили. Та подхватила, расправила. Мужские хэбэшные трусы.