Хроника смертельного лета - Юлия Терехова

Это он. И что-то здесь нечисто. Без причины не стали бы ворошить неприятное прошлое. Ведь когда погиб Юра, она, заливаясь слезами, молила следователя, чтобы дело не закрывали и нашли убийцу – ее мучила страшная вина за младшего брата. Тогда никого не нашли и дело отправили в архив. Но сейчас ситуация изменилась. Этому человеку с фотографии придется заплатить. Много заплатить. А узнать его адрес и телефон не составит труда.

25 июня 2010 года, Москва, 30°C

…– Послушай, – Зубов подошел к столу напарника, зарывшегося в бумаги уголовного дела. Майор держал в руках сводку происшествий за минувшие сутки: – Помнишь, в деле об убийстве Полины Стрельниковой мелькало имя Ольги Вешняковой?

Глинский наморщил лоб.

– Не помню, – признался он, – в связи с чем?

– В связи с нашим другом Орловым, – усмехнулся майор. – Он встречался с ней давным-давно. Она и свела на свою голову всю эту компанию с Екатериной Астаховой. Вспомнил?

– Вроде бы. И что с ней?

– Похоже, нам прибавится работы, – Зубов кинул сводку Глинскому на стол. – Ольга Сергеевна Вешнякова найдена мертвой у себя дома вчера вечером. Картина преступления сильно похожа на то, что случилось со Стрельниковой.

– Шутишь?!

– Какие уж тут шутки. Сергеев звонил. В крайнем раздражении. Сказал, что если не растрясем задницы – крепко пожалеем. Жаль, осмотр места преступления обошелся без нас – там работала группа из местного отделения. Давай, принимайся за дело. Надо запросить сравнительную экспертизу отпечатков и данных патологоанатома по Стрельниковой и Вешняковой. Займись этим. К пяти будь готов докладывать у Лежавы.

– Когда она погибла? Вчера?

– Нет, не менее чем за сутки, как ее нашли.

– А кто ее нашел?

– Приятель Вешняковой, обеспокоенный тем, что ее телефон непрерывно занят, мобильный недоступен, а дверь она не открывает. Вешнякова и он собирались лететь на какой-то курорт сегодня вечером. Попросил соседку открыть дверь. Картина аналогичная – множественные резаные и колотые ранения, изнасилование, и не поверишь – диск в музыкальном центре.

– Ни хрена себе…

– Именно.

– Верди?

– Верди. Он видимо, большой любитель старины Джузеппе. На этот раз – «Аида».

– Ни хрена себе! – повторил капитан. – Установили точное время смерти?

Зубов похлопал его по плечу.

– Работай, генацвале, работай. Все сам. У тебя пара часов на составление отчета и плана оперативно-розыскных мероприятий по этому делу. И не забудь установить алиби всех замешанных в деле Стрельниковой – и женщин, в том числе.

– А за эти пару часов я не должен в прачечную сбегать? И познать смысл жизни? – уныло пробормотал Виктор и обречено уткнулся в отпечатанную на принтере сводку происшествий.

– Итак? – полковник Лежава постукивал пальцами по кожаному бювару, – Можем ли мы быть уверены в том, что обе женщины, Вешнякова и Стрельникова, убиты одним и тем же человеком? Хочу услышать все за и против.

Глинский откашлялся.

– Ну, прежде всего жестокость, с которой совершены оба преступления – множественные ранения в области груди, живота, промежности. Обе жертвы изнасилованы. Обе умерли от потери крови. Обе накачаны фентанилом. В обоих случаях убийца включал музыкальное сопровождение. У обеих связаны руки за спиной, а на лице – следы скотча. И обе имели отношения с Орловым.

– А чем связали руки Вешняковой? – спросил полковник.

– Тонким ремешком от ее костюма, – пояснил Виктор. – В обоих случаях – намалеванная надпись на стене с одинаковым содержанием, написанная одной рукой, что, казалось бы, не оставляет сомнений, что убийца – одно и то же лицо.

– Казалось бы? – поднял голову Лежава.

– Да, потому как только дело доходит до экспертизы биоматериала – тут начинается чехарда.

– А именно?

– А именно: сперма, обнаруженная в телах убитых, принадлежит разным мужчинам.

– Любопытно, – Лежава протянул руку за результатами сравнительной экспертизы. – Гм, действительно. Нельзя ли поподробнее?

– Биоматериал в трупе Стрельниковой принадлежит Олегу Рыкову – группа крови вторая, резус отрицательный. Но по его собственному признанию, он не пользовался презервативом. Выходит, если у Рыкова алиби по времени, то презервативом пользовался убийца, верно? Дальше совсем уже одни странности. Биоматериал из трупа Вешняковой принадлежит мужчине с первой группой, резус положительный. Взятые ранее пробы крови позволяют подозревать Андрея Орлова, Сергея Булгакова и Антона Ланского. По иронии судьбы у трех мужчин в этой компании оказалась одна группа крови. Придется делать анализ ДНК, а это отдельная история. И недешевая, к тому же.

Глинский сделал паузу, собираясь с мыслями, затем продолжил:

– Но дело в том, что отпечатки пальцев, снятые в квартире Вешняковой, позволяют однозначно утверждать – Орлов был в ее квартире и причем – совсем недавно: его пальцы остались на мебели, на бокалах, на бутылках из-под шампанского – даже запах еще не выветрился. Короче, повсюду. Правда, есть еще не идентифицированные отпечатки.

– Итак, Орлов? – спросил полковник. – Получается, выпустив его из-под стражи, мы обрекли на гибель еще одну невинную жертву?

– Я бы не стал утверждать столь категорично, – покачал головой Зубов. – Не исключено простое совпадение – трагическое совпадение. А если предположить, что Орлова подставляют? С самого начала? И стакан тот – подкинули. А в случае с Вешняковой – вдруг настоящий убийца следил за ним? И Орлов сам привел его за собой в квартиру Вешняковой. Представить трудно, но можно.

– Установлено, – вмешался в его рассуждения Глинский, – что днем, накануне смерти, Вешнякова пользовалась своей машиной – ездила за покупками и в парикмахерскую. В салоне «Aldo Coppola» она расплатилась картой в час дня. Чуть позже – в бутике на Тверской. Где-то там они и пересеклись, судя по всему, случайно. Орлов оплатил картой три бутылки Moët в Елисеевском гастрономе.

– С чего взял, что случайно?

– В ее электронной переписке не обнаружено писем от него. В мобильнике отсутствует его номер. Отношений они не поддерживали.

– Возникает резонный вопрос, – полковник начал терзать дужки очков, как всегда он делал, размышляя, – если убийца № 1 и № 2 – одно и то же лицо – Орлов, то почему он отправился на дело, не захватив с собой кондом, как в первом случае? А если убийство скопировано Орловым, то он – убийца № 2 – не мог знать, что № 1 пользовался презервативом. Но может быть и третий вариант – и мне он кажется наиболее логичным и простым.

Лежава неторопливо сложил и разложил дужки очков, формулируя мысль, и продолжил:

– Есть некто третий, помимо Рыкова и Орлова, которым просто не повезло. То есть, женщина ложится в постель с мужчиной добровольно – в первом случае у нас это Стрельникова и Рыков, во втором – Вешнякова и Орлов. А когда наши горе-любовники отваливают – или, точнее, сбегают – появляется этот третий и вершит страшное дело. И, красавец, пользуется презервативом.

Зубов и Глинский с готовностью закивали – умозаключение Лежавы было логичным.

– Что с кровью убитой? – спросил полковник.

– Средняя степень опьянения – примерно два промилле. Хотя возможно, к моменту смерти она уже немного протрезвела – как я уже говорил, там нашли три пустых бутылки из-под Moёt. Если ей досталась половина, то значит, от момента принятия до момента смерти прошло примерно пять часов, о том же, кстати, говорит и содержимое желудка. Он практически пустой. Ах да, она еще коньяка махнула, но немного и аккурат перед самой смертью – он даже всосаться не успел.

– А что с алиби этой чудной компании?

Виктор помялся – похвастаться было, откровенно говоря, нечем.

– Пока только в общих чертах… Времени мало. Завтра я все уточню. Но пока все выглядит следующим образом. Я ориентировался на данные экспертизы, о том, что Вешнякову убили между одиннадцатью вечера и тремя ночи. Орлова я дома не застал, матери я не объяснял причины моего любопытства, сказал, что несколько суток не могу его поймать. Она заявила, что спала и не слышала, во сколько пришел ее сын. Сергей Булгаков был на суточном дежурстве – у него алиби, казалось бы, безупречное, но все же надо уточнить. Мало ли – отпрашивался или еще что-нибудь…

– И все? – удивился полковник. – Ты этот лепет называешь – в общих чертах? Ты ничего не узнал и ничего не проверил!

– Товарищ полковник, – взмолился Глинский, – у нас времени было мало! Мы же еще дело Смолина поднимали!

– Чтобы завтра данные по каждому фигуранту лежали у меня на столе! К двум часам! – отрезал Лежава. – По каждому!

– Слушаюсь! – вытянулся на стуле Глинский. – Хотя я не понимаю, на кой леший нам алиби женщин, замешанных в этом деле?

– Давай, уточняй все быстрее, – мрачно приказал Лежава, – мы не можем допустить еще одной жертвы. Маньяк ли это, или же преступление скопировано – все равно крайне дурно пахнет. А что до женщин, то тебе известно, сколько случаев изнасилований, причем с кровавым исходом – в женских тюрьмах?